кровь. Зеленая, темно-серая и черная краска покрывала его кожу.
Мне хотелось прикоснуться к нему. Изнемогая от желания успокоить, я бросилась вперед и переплела свои пальцы с его.
Я не могла не прикоснуться к нему. Мне было все равно.
― Гил… что происходит? Где ты был? Ты ранен. Ты грязный.
Выдернув свои пальцы из моих, он простонал:
― Убирайся.
― Я не могу.
― Иди.
― Я остаюсь.
Он прищурился.
― Уходи.
Мы говорили об этом слишком много раз. Я должна уважать его желания. Это было его место. Не было закона о том, чтобы пить в одиночку.
Но…
Но.
― Я не уйду. Что бы ты ни говорил и ни делал, я никуда не уйду. Не сейчас, когда ты в таком состоянии.
― В каком? ― Его глаза впились в мои, ледяная зеленая зима.
Грязный.
Раненый.
― В пьяном.
― Что я делаю или не делаю, это не твое дело.
― Это когда я знаю, что это не ты.
― Ты меня не знаешь. ― Он рванул прочь, направляясь на кухню, когда за ним последовала нить клубничного запаха вместе со следом грязи от его ботинок. ― Если бы ты знала меня, то убежала бы от меня, ― его голос стал хриплым. ― Тебе надо бежать. Пожалуйста, боже. Беги.
Я сжала руки в кулаки и побежала.
― Я не убегаю, Гил. Я собираюсь помочь тебе.
― Ты не можешь.
― Дай мне попробовать.
Он потянулся за бутылкой водки, но я опередила его.
― Не надо. ― Я держала ее на расстоянии вытянутой руки. ― Алкоголь не сможет вылечить твои проблемы.
Его лицо исказилось.
― Но это может заглушить боль.
― Нет, ― печально ответила я. ― Это только усиливает ее, когда он выветрится.
― Отсрочка ― стоит того. ― Гил покачнулся, когда набросился на меня, прижимая меня к кухонной скамье, пытаясь дотянуться до бутылки за моей спиной.
Я резко вздохнула, когда воздух трещал, как всегда, когда мы касались друг друга.
Он напрягся.
Внешний мир исчез.
Его взгляд в мгновение ока переместился с бутылки на мои губы, заключая меня в ад другого типа.
Я перестала дышать, когда его взгляд потемнел, скрывая любые уязвимые места и секреты, превращая его в злого, пьяного незнакомца.
Незнакомец, чьи ноздри раздулись, а руки опустились по обе стороны от моих бедер, поймав меня в ловушку, в то время как его тело неприлично прижималось к моему.
― Гил…
― Не надо. ― Он быстро покачал головой, его губы скривились в гримасе.
Я вздрогнула, когда он наклонил голову и уткнулся носом мне в шею. То, как мы подходили друг другу, то, как он инстинктивно знал, что заставляло меня распасться, говорило о том, что мы делали это тысячу раз. Как будто это было приемлемо, нормально, реально.
Бутылка с грохотом выпала из моих пальцев, ударившись о плитку и расплескав хрустальный ликер у наших ног.
Гил не остановился.
Его пальцы впились в мои бедра, притягивая меня к себе. Его зубы задели мою шею, и мир вспыхнул огнем.
Я застонала, когда он укусил меня.
Я растаяла, когда его язык лизнул мою шею, а его бедра вдавливались в мои.
― Блядь, О… ― Его язык стал его губами, целуя меня, украшая меня укусами и поклонением, пока он прокладывал себе путь от моего горла к ключице. Я вздрогнула, когда Гил обнажил зубы и укусил меня сильнее, заставляя меня таять.
Мои руки погрузились в его волосы, погружаясь глубоко.
Он был не единственным пьяным.
Внезапно в голове у меня все поплыло. Мой разум отключился. Сам мой химический состав одурманил меня.
Я должна оттолкнуть его и убежать.
Должна помнить, что он сделал со мной, когда я была здесь в последний раз.
Должна закричать и сказать ему, чтобы он остановился.
Я не могла остановиться.
Не могла остановить то, о чем так долго мечтала. Даже если это была самая большая ошибка в моей жизни.
Его руки карабкались по моему телу ― тяжелые и опасные. Его прикосновение не было нежным или добрым, когда он провел большими пальцами по моим соскам и захватил мою челюсть обеими руками.
Отстранившись, Гил моргнул затуманенными водкой глазами.
― Скажи мне остановиться.
Я облизнула губы, умоляя здравый смысл ответить ему, но ответила только похоть.
― Я не могу.
Он зажмурился, его лицо превратилось в измученную маску.
― Ты должна. ― Я кивнула в его объятьях.
― Я должна.
― Но… ты этого не сделаешь. ― Его глаза снова встретились с моими, страдание и разбитое сердце смешались в морозной зелени.
― Нет. ― Я вырывалась из его объятий, выгибая подбородок, давая ему полное разрешение поцеловать меня.
Мой пульс стучал в ушах, подстраиваясь под барабанную дробь его пульса на шее. Мы стояли там, разрываясь от химии и утопая в нужде, мы оба были в отчаянии, но так боялись.
Были вещи, которые мы должны были сказать. Правила, которые должны обсудить. Будущее, которое должны защищать.
Но с алкоголем, крадущим его силу, и желанием, крадущим мою, мы оба были разрушены.
― Бля, ― простонал он. Его губы опустились на мои. Внезапно и стремительно, резко и греховно.
Мои глаза закрылись, когда наши губы ударили друг друга, наши тела стали ломаться под голодом, быстро поглощающим нас. Мы играли в опасную игру, когда были моложе. Мы отреклись от самих себя. Влюбились друг в друга и позволили жизни разлучить нас, даже не потакая себе.
Мы собирались заплатить цену этой войны.
Гил вцепился кулаком в мои волосы, дернул мою голову назад, согнув меня до боли, когда поцеловал меня глубоко. Его язык раздвинул мои губы, погружаясь в мой рот, овладевая мной.
Я не могла освободиться.
Моим единственным вариантом было широко раскрыться и позволить его языку овладеть моим. Поцелуй был взрывным, как чистый динамит. Наши языки были спичками, зажигающими огонь, обжигающими каждый нейрон.
Он толкнулся ко мне, вдавливая мою спину в скамью.
Я извивалась, когда мои пальцы вцепились в его затылок, держась и погружаясь глубоко одновременно.
Каждый взмах его языка лизал мой живот. Моя плоть распухла. Моя кровь закипела. Каждая часть меня становилась тяжелой и требовательной.
Гил вполз в меня, почти сломав меня пополам, когда держал меня сзади за шею и целовал так сильно, что я изо всех сил пыталась дышать.
Мне не нужен был кислород.
Я поцеловала его в ответ.