― другое дело, но, по крайней мере, ничего не было видно тем, кому не нужно было об этом знать.
Медленно встав, я демонстративно запихнул учебник в сумку и неторопливо направился к передней части, где ждала мисс Таллап. Маркер в одной руке и лист бумаги ― в другой.
Мой тест на днях.
С гигантской буквой «F», написанной красным.
Здорово.
Просто чертовски здорово.
― Вы опять меня завалили? ― Я не смог скрыть презрения в своем голосе.
Она фыркнула себе под нос.
― Если вы не выполняете работу, я не могу вознаградить вас оценками.
― Я выполняю работу. ― Я знал, что мои оценки были хорошими, потому что Олин помогала мне. Мы помогали друг другу. Я преодолел свое отвращение к ее пустому дому, и мы регулярно проводили совместные занятия. Ее страницы с текстами всегда были намного чище, чем мои. В ее спальне намного теплее, чем в моей. Но я не отставал от Олин в интеллекте и немного больше доверял себе. Верил, что я был так же хорош, как и другие, и не заслуживал того, чтобы меня сдерживали.
― Я вижу другое. ― Она снова скрестила руки на груди, прижимая бумагу к телу. ― Я вижу, как два студента братаются, когда они должны быть сосредоточены на школе.
― Что вы сказали? ― Все внутри меня похолодело.
― Ты меня слышал. ― Она посмотрела на дверь, как будто ученик мог пройти мимо и подслушать. Маловероятно, что это было так. Они уже были на полпути к дому.
Кроме Олин.
Она будет ждать меня.
Она будет ждать меня, потому что я буду ждать ее.
Всегда.
― Это не ваше дело, какие студенты тусуются вместе.
Она слабо улыбнулась.
― Это мое дело, если это влияет на их успеваемость.
― Вы повлияли на мои успехи в учебе, задержав меня на два года.
― Я просто предположила директору, что ты не на том же уровне, что и другие. Это все. Если бы он не согласился со мной, ты бы уже закончил школу.
― Я так же хорош, как и все остальные. ― Мой гнев закипал, и я частично понял, почему мой отец бил меня, когда злился. Желание ударить мисс Таллап заставило меня сжать кулаки в кулаки. Было бы так приятно причинить ей боль, как она причиняет боль моему будущему.
― Зачем вы это делаете? ― Я изо всех сил старался говорить нормально, но это прозвучало как рычание.
Ее брови взлетели до мышиной линии волос.
― Я не понимаю, о чем вы говорите. Я просто обеспокоена…
― Это не так. Вы чего-то хотите. Чего-то от меня.
Как, черт возьми, я не заметил этого раньше?
Эта мысль была как удар молнии. Жарко, страшно и смертельно опасно, как в аду. Я склонил голову набок, оставаясь высокомерным, но быстро впадая в ужас.
― Расскажите мне. Что вам нужно?
Впервые в ее стальном взгляде мелькнула искорка правды. Она не была старой ― лет тридцати пяти, ― но мстительная жилка в ней говорила, что она ненавидит подростков.
Особенно меня.
Я никогда ничего ей не делал. Я всегда был пунктуален, вежлив, трудолюбив.
Но что бы я ни делал, все было недостаточно хорошо.
― Почему вы подумали, что мне что-то от вас нужно, мистер Кларк?
Я наклонился к ней, не заботясь о том, что кто-то увидит.
― Я так не просто подумаю. Я знаю. Называйте это инстинктом.
Она склонила голову набок с блеском в глазах.
― Ну, твои инстинкты ошибаются.
― Они никогда не ошибаются.
Отступив назад, делая вид, что ей нужно вернуть маркер на доску, она сказала:
― Я просто советую вас не тратить так много времени на погоню за Олин Мосс. А теперь бегите, мистер Кларк. Лучше ведите себя прилично, если хотите закончить школу где-нибудь в этом столетии.
Я хотел убить ее.
Честное слово, убью ее голыми руками, обхватив ее злобное горло.
Вместо этого я кивнул и, сдерживая ярость, пробормотал:
― Благодарю, мисс Таллап.
Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы выйти из класса, пробежать по коридору и вдохнуть, когда зеленая трава и послеполуденное солнце приветствовали меня.
Олин.
Мне нужна была Олин.
Мне нужна была единственная девушка, которая сделала мой мир терпимым, хотя и сделала его намного сложнее.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Олин
— Наши дни —
― Итак… ― ГИЛ засунул руки в карманы джинсов, когда мы стояли под блеклыми звездами у его склада.
― Итак. ― Я облизнула губы, разглаживая юбку, прекрасно чувствуя, что не умылась, и от нашего соития мои бедра были липкими.
На его лице лежала тень ночной и эмоциональной тьмы. Единственный уличный фонарь был так далеко на территории склада, что его свет был бесполезен, не мог прогнать мрак. Луна не помогала, укрывшись за тонкими облаками, из-за которых выглядывали только храбрые звезды.
Он вздохнул, словно не зная, что сказать.
Как мы обсудили то, что там произошло? Как мы смогли уйти?
Я перекинула сумочку через плечо и вступила с ним в разговор.
― То, что только что произошло, Гил… Это было…
― Ошибкой. ― Он провел дрожащей рукой по волосам. ― Я не знаю, как я мог позволить этому случиться.
Вспыльчивость разожглась во мне.
― Знаешь, дело было не только в тебе.
Он сердито уставился в землю.
― И как ты смеешь называть это ошибкой? ― Я попыталась обуздать свое разочарование. ― Это было потрясающе. Именно так, как я думала и будет между нами. Это…
― Это больше не повторится.
Мое сердце сжалось. Я по глупости думала, что мы преодолели все, что нас разделяло. Я надеялась…
Я глупо надеялась, что все волшебным образом исправится только потому, что у нас был секс.
Я идиотка.
― Мы можем обсудить это в другой день. ― Я пожала плечами, поморщившись, когда мои волосы потянули за ремешок сумочки. ― Когда ты не будешь таким…
Его пристальный взгляд встретился с моим, прищуренный и настороженный.
― Не таким пьяным?
― Я не собиралась поднимать эту тему, но да. Ты пьян и имеешь дело с вещами, о которых отказываешься мне рассказывать. ― Я скрестила руки на груди. ― Ты попросил меня стать твоим холстом сегодня вечером, но вместо того, чтобы найти профессионального художника, я нашла пьянчужку.
― Ты опоздала.
Мой подбородок взлетел вверх.
― Ты был