class="p1">Один из врачей приготовил шприц. Я обошла кровать, уселась на пол с противоположной стороны и положила руку на матрас. Прикоснуться к Бэйлу я не осмелилась, но мне очень хотелось быть как можно ближе к нему. Пока доктор вводил прозрачную жидкость, я все время слышала одну и ту же фразу, которую произносил Бэйл:
– Пожалуйста, пусть это прекратится.
Затем дрожь усилилась, и он произнес:
– Выпустите меня отсюда. Я хочу умереть, пожалуйста, дайте мне умереть.
Я провела кончиками пальцев по простыне, там, где ткань хранила тепло его тела. Закрыла глаза, смахивая предательские слезы с ресниц. А потом начала тихо рассказывать о нашей первой встрече. Мне было наплевать, что это слышат врачи. Впрочем, Бэйлу тоже было наплевать на то, что я говорила. Но я продолжала рассказывать ему о том, как приземлилась во время вихревой гонки на Аляске, в глухом переулке Анкориджа. Рассказала о поляне в Санктуме, где мы отрабатывали первые вихревые прыжки, и о том, как много раз он ругал меня за то, что я боялась впустить в себя энергию вихря.
Я рассказала ему о нашем первом поцелуе.
И о втором.
И о третьем.
Я рассказала ему про Атласа, Сьюзи, Фагуса, Робура и Эллистера, и о том, как мне его не хватает, и что без него я не я, а только бледная тень самой себя.
Что бы ему ни давали врачи, это не срабатывало. По крайней мере, не сработало сразу. Бэйл извивался, будто его пытали. В какой-то момент он отпустил подушку, и крики боли заполнили весь бокс.
Робур и Гилберт давно уже стояли снаружи и с беспокойством наблюдали за Бэйлом, но я не сразу заметила их.
Я не знаю, сколько прошло времени – целая вечность, – но крики Бэйла в конце концов прекратились. Врачи с облегчением кивнули друг другу, а я осмелилась взять руку Бэйла в свою и сжать ее.
Его пульс был далеко не ровным. Напротив, он бился так быстро, что я с трудом могла различать отдельные удары.
Пожалуйста, останься со мной, думала я. Пожалуйста, пожалуйста…
Следующие дни были самыми худшими в моей жизни.
Жулиана Канто предупреждала нас, что Бэйлу во время второй фазы будет очень плохо, но я не была готова к такому.
Он выныривал из забытья и начинал кричать. Чтобы удержать его во время судорог, иногда требовалась помощь нескольких мужчин. Однажды он чуть не откусил себе язык.
Я снова и снова пыталась поговорить с ним, но, кроме нескольких слов, ничего не смогла от него добиться.
Он твердил свое:
– Выпустите меня отсюда, я хочу выйти отсюда. Выпустите меня отсюда!
Когда оставшаяся часть наркотика воздействовала на него, он демонстрировал мне свою ненависть.
Эти моменты были самыми худшими. Бэйл озвучивал мысли, которые вложил в его голову Хоторн. Он оскорблял меня, угрожал, объявлял меня смертным врагом.
Канто сказала, что чем ниже будет концентрация скопамина в его организме, тем сильнее будут проявлялись эти симптомы. Остаточные явления, пояснила она. А что, если тело Бэйла не выдержит нагрузок? Врачи пытались успокоить нас, что в целом Бэйл находится в хорошей форме, но взгляды, которые они обеспокоенно бросали на мониторы, говорили о многом.
Между тем у нас оставалось два-три дня, если кураториум не ошибался. Два-три дня до появления Скай-Сити. До сих пор мы узнали только, насколько сильна была сторона Хоторна. Если Бэйл не поможет нам, шансов нет. И это понимал каждый из нас.
Жулиана Канто и ее штурманы становились более настойчивыми в отношении Бэйла. От руководителя кураториума Нью-Йорка также постоянно приходили запросы. Гилберт все еще защищал нас, но было ясно, что они давно уже обсуждали, с помощью каких средств смогут получить от Бэйла необходимую информацию.
Хуже всего было то, что я ничего не могла сделать. Я просто сидела рядом с кроватью и смотрела, как идут минуты на детекторе, который дал мне Лука. Я внушала себе при этом, что скоро все закончится и Бэйл снова станет самим собой.
Но на самом деле все обстояло совсем иначе.
Когда это закончится… у нас будет еще третья фаза.
– Почему меня не удивляет, что я вижу тебя здесь? – произнес чей-то голос.
Я и не заметила, как дверь в бокс открылась.
– Твоя тетя надеется, что ты позавтракаешь сегодня с нами, – сказал Робур.
Я медленно покачала головой:
– Я поем позже. – А что уже наступило утро? Я даже не заметила, что уже наступило утро.
Поколебавшись, Робур сел на стул. Его лицо ничего не выражало. Бэйл сказал мне однажды – давным-давно, – что Робуру требуется время наладить контакт с новыми людьми, но теперь я знала, что это неправда. Робуру сразу понравился Лука, и он быстро принял Лис после того, как она переехала в гостиницу. Только меня… меня он всегда воспринимал так, словно не мог дождаться того дня, когда я наконец исчезну из его жизни.
Я заметила, что он вертит в руках бутылочку с жидкостью цвета зеленой мяты. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что это.
– Это целебная настойка Фагуса?
– Да, – кивнул Робур. – Я даю ее Бэйлу два раза в день. Она ничего не может сделать против наркотика, но укрепляет сердце и, по крайней мере, облегчает отвыкание.
– Облегчает?
Мне хотелось смеяться. Значит, то, что здесь происходит, всего лишь мягкий вариантом отвыкания от Scope?
Но я промолчала, и Робур глубоко вздохнул. Потом внимательно посмотрел на монитор, который показывал уровень скопамина. Кривая неуклонно шла вниз, но до нуля было еще далеко. И я знала, что через какое-то время уровень снова поднимется – и очень сильно.
Выражение лица Робура было напряженным, и он мял пальцы, как будто… как будто он нервничал.
– Эллистер и я… – начал он наконец, – мы испытали много счастливых моментов. И Бэйл – один из них. Он мне как сын.
– Да. Я знаю это.
Робур кивнул. Гранитная скала, кажется, немного треснула. Он покосился на меня:
– Я очень боялся за него.
Я нахмурилась:
– Я думаю, как и все мы.
– Нет, – покачал головой Робур. – Тогда. После того как ты появилась в Санктуме.
Он снова взглянул на монитор, словно ему было легче говорить, когда он не смотрит на меня.
– Эллистер настоял на том, чтобы оставить тебя в гостинице, но ты была для меня фактором непредсказуемости. Кроме того, ты была… такой упрямой, наивной и такой самоуверенной…
– Да, о’кей, – прошептала я. – Я поняла.
Робур вздохнул:
– Прости меня. Я совсем не это имел в виду. Я хочу сказать… Бэйлу потребовалось много времени,