хорошая идея, хотя мы не питали иллюзий. Хоторн не даст долго водить его за нос.
– Мы с Лукой полностью расшифровали файлы в память детектора, – сказал Гилберт и снова глубоко вздохнул. – К сожалению, все гораздо хуже, чем мы думали.
Я нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
– Он… – Сердце оборвалось.
Гилберт кивнул.
Карта времени. Бэйл составил карту времени!
Мой разум, который последние несколько дней работал в режиме экономии, внезапно включился. Я беспомощно уставилась на детектор, пытаясь переварить информацию.
Бэйлу потребовались годы, чтобы найти маршрут, соединяющий один рифт с другим и позволяющий с помощью вихрей перепрыгнуть далеко в прошлое. Он всегда был убежден, что этот маршрут единственный. Что заставило его искать другой и как ему удалось составить карту времени всего за несколько месяцев?
Я открыла приложение, и в воздухе появилась голограмма карты мира. Однако она была необычной – на ней были отмечены участки, где можно было шагнуть в другое время. Множество точек на всех континентах.
– Последняя информация была введена как раз перед тем, как ты появилась в Новом Лондоне, – тихо продолжил Гилберт. – И я боюсь, что у Аэолуса есть прямой доступ к детектору Бэлиена.
В принципе, я давно уже знала ответ на свой вопрос, но все равно задала его:
– А это означает?
– Что Аэолус заполучил карту, как только Бэлиен прошел последний отрезок рифтового маршрута и прибыл в настоящее.
Гилберт повернулся ко мне и взял меня за руку.
– Элейн, мы… мы должны разбудить его.
Я взглянула на него и яростно выкрикнула:
– Нет! Еще слишком рано. Организм еще не очистился. Робур и так считает, что Бэйл будет испытывать ужасную боль. Физические нагрузки…
– Я знаю, – перебил меня Гилберт и потер лоб. – Я знаю. Я тоже хотел бы пощадить его. Просто… разве ты не понимаешь? Аэолус подошел к своей цели ближе, чем когда-либо. У него есть карта времени, и как только он поймет, что Бэлиен – Бэйл – с нами, он сделает все возможное, чтобы вернуть его…
Он снял очки и пристально посмотрел на меня.
– Скай-Сити находится от нас совсем близко. И теперь мы знаем, как они будут атаковать нас. Несколько часов назад мы получили сообщение от нашего резидента. Они разработали какое-то оружие… Вирблеры теперь могут соединять свой ветер с огнем цюндеров и тем самым усиливать его действие. – Он помолчал. – По непроверенным данным, разрушительная мощь этого оружия сопоставима с мощью бомбы.
Я закрыла глаза. В течение трех дней я была глуха ко всему. И это казалось мне подарком. Пробуждение было болезненным.
– С помощью этого оружия они смогут разрушить защитную стену за считаные минуты, – сказал Гилберт. – Если нам не удастся получить дополнительную информацию от Бэлиена, исход войны понятен. Что же касается Бэйла, Хоторн снова доберется до него. А что произойдет потом, ты прекрасно знаешь.
Да, я знала. Хоторн отправит Бэйла в вихрь-прародитель. И тогда мы потеряем его навсегда.
– Он все еще в первой фазе, – в отчаянии произнесла я. – Он все равно ничего нам не расскажет.
– Врачи считают, что скоро Бэйл перейдет во вторую фазу. И мы должны использовать это время. Жулиана сказала, что, скорее всего, он будет готов дать ответы на наши вопросы.
Я зажмурилась, пытаясь изо всех сил найти другое решение. А что, если вернуть Бэйла в прошлое? Там у нас будет больше времени. Мы могли бы спокойно пройти третью фазу. Наверное.
Но куда, спросила я себя. И как это осуществить? Переместиться несложно, но мне нужно будет найти стеклянный бокс, чтобы держать Бэйла под контролем, не говоря уже о врачах из прошлого, которым я вряд ли смогу объяснить, чего я от них хочу.
Робур и Гилберт, конечно, много читали о наркотике, но они не могут спасти Бэйла. А Жулиана Канто… Еще несколько недель назад она была главным штурманом Сан-Паулу… Ну нет, эта высокомерная особа не станет нам помогать.
Рассматривая разные варианты, я понимала, что нам нигде не будет безопасно. И на самом-то деле риск прыгать с Бэйлом в вихрь сейчас, когда наркотик все еще затуманивал его разум, был чрезвычайно велик.
Гилберт сжал мою руку:
– Я знаю, что тебе сложно это принять. Но мы должны расспросить его сейчас, потому что мы не знаем, чем все это закончится.
Все во мне похолодело. Я поняла, что имел в виду Гилберт: Бэйл может не пережить третью фазу.
Через стекло я уставилась на неподвижное лицо Бэйла.
– Можем ли мы… – Я сглотнула. – Есть ли способ как-то облегчить?..
– Я не знаю, – тихо признал Гилберт. – Мы делаем все что в наших силах.
Лука, Фагус и Сьюзи стояли рядом со мной.
– Ты на самом деле хочешь войти туда? – спросил Лука.
– Да, – кивнула я.
Лука вздохнул, Сьюзи одарила меня натянутой улыбкой, а Фагус положил руку мне на плечо.
– Удачи, – сказал он.
Все трое выглядели уставшими. Прошлой ночью никто из нас не сомкнул глаз – чтобы вывести Бэйла из комы, врачи перестали давать ему снотворное, и мы внимательно наблюдали за ним, опасаясь худшего.
Я набрала код на панели, и дверь с шипением открылась, однако гравитационные сенсоры оставались активными. Гилберт не хотел рисковать.
С моей стороны это не было авантюрой. В боксе уже были Гилберт, Робур, два врача в белых халатах и двое вооруженных вихревых бегунов. Робур, скрестив руки на груди, с мрачным выражением лица объявил, что Бэйла немедленно вернут в кому, если это станет слишком опасно.
Но это все были мелочи. Потому что Бэйл… Бэйл уже моргал.
И через несколько секунд он открыл глаза.
Сначала его зрачки блуждали по пространству, потом метнулись к Гилберту, потом ко мне. Я замерла, но ничто не указывало на то, что он меня узнал. В его глазах были пустота и недоверие.
Гилберт встал рядом с кроватью Бэйла. Когда он заговорил, его голос был спокойным и твердым.
– Бэлиен Треверс?
Казалось, воздух замер. И мое сердце тоже.
Бэйл не подал виду, что услышал Гилберта.
Тот подождал пару секунд и попробовал снова:
– Бэлиен?.. Бэйл?
Никакой реакции. Я обхватила себя руками. Напряжение было настолько сильным, что я боялась упасть.
– Ты знаешь, кто мы? – спросил Робур. – Ты нас помнишь? Я – Робур, Бэйл. Ты меня знаешь. А Эллистера?
Бэйл сфокусировал взгляд на стеклянной стенке. Он пытался сохранять спокойствие, по нему это было видно, но его грудь поднималась и опускалась чаще, чем следовало.
Ему задавали вопросы, а он не отвечал. Ни когда его спрашивали о Хоторне, ни когда называли имена, которые он должен