Люси пленяла его властность, сердце бешено стучало, ее бросало то в жар, то в холод, она едва дышала.
Случайно или намеренно, она оказалась на ступеньку выше Виверна, на самом комфортном для поцелуя уровне.
Виверн легонько ущипнул ее за ухо.
– Платите по полной.
– Негодник! – шепнула Люси в полном восторге.
Виверн лизнул мочку ее ушка, поцеловал в шею. Прикосновение его теплых губ показалось даже более порочным, чем прежние поцелуи. Она поймала себя на том, что отклоняет голову и выгибается ему навстречу, будто просит о большем. Люси ощутила боль в груди… в сосках… все ее тело требовало продолжения.
– Нам нельзя… – пробормотала она едва слышно.
– Можно.
Она почувствовала, как от его дыхания шевельнулись волосы за ухом. Это было так приятно, что она прикусила губу, сдерживая стон.
– Отпустите меня.
– Я вас не держу.
И это действительно было так. Люси внимательно посмотрела на него, стремясь узнать, что он чувствует. И увидела – желание, столь же мощное, как и у нее.
– Зачем?
– Разве вы не этого хотите?
«Это не ответ на мой вопрос». Но жар, снедавший ее, затмевал сознание. Поддавшись порыву, она сильнее приникла к Виверну, поцеловала и испытала сладчайшее удовольствие.
Они сжали друг друга в объятиях, и Люси показалось, что теперь их не двое, а каждый будто растворился в другом. И эти ощущения были для нее совершенно неожиданными.
Это, это…
Это было загадкой, которую она никак не могла понять: почему жаркий восторг, разлившийся по телу, причиняет такую муку. Она едва ли не вжалась в Виверна. Убрав руку с ее талии, он поднял край юбки и принялся гладить бедро, одновременно коленом раздвинув ей ноги.
Все это ошеломило Люси, но, повинуясь инстинкту, она не стала сопротивляться. Тем временем другая рука Виверна высвободила из корсажа грудь и принялась теребить сосок…
О боже!
Неожиданно он отпрянул, да так, что ударился спиной о стену. И пусть отстраниться на большое расстояние ему не удалось, этого оказалось достаточно, чтобы перевести дух и вернуться к благоразумию.
Люси удивленно уставилась на него. Ей хотелось протестовать, кричать от возмущения, хотя она отлично понимала, что секунду назад избежала самого худшего. Однако желание и страсть все еще владели ею и подталкивали к продолжению.
Виверн, обхватив губами ее сосок, простонал:
– Богиня…
Люси знала: если проявить настойчивость, поддаться искушению и предложить ему себя, все произойдет прямо здесь, сейчас, на лестнице. Раньше она никогда не представляла, как это происходит, но сейчас ей не составляло труда вообразить, как сплетутся их тела, как они примут те позы, что были изображены на картинках в индийской книжке.
Нет, не сейчас.
Нельзя.
Люси, подавив хаос, царивший в голове, опустила ногу, заправила грудь обратно в корсаж и проверила, не растрепалась ли прическа.
– Хорошо, что вам не соорудили башню на голове, – произнес Виверн хоть и беспечно, но хриплым голосом.
– Зато ваша прическа далека от совершенства, – заметила Люси, проводя рукой по его волосам. – И уголок воротника замялся.
Виверн провел пальцами по ее шее.
– У вас царапина – мой воротник стал жестким от крахмала, – вот тут, за ухом. Если выпустить прядь, будет незаметно.
Люси зажмурилась, наслаждаясь его прикосновением, но тут раздался звонок, призывая всех занять места в зале, и она встрепенулась.
– Мы должны идти.
– Если вы готовы.
А будет ли она когда-нибудь готова покинуть это волшебное место? Готова ли предстать перед всем миром, если на ней стоит клеймо того, что они совершили?
Люси спустилась на одну ступеньку и вышла в фойе, щурясь от яркого света. В фойе было пусто, но кто-то наверняка видел, как они зашли за портьеру, и обратил внимание на то, что пробыли они там довольно долго. Интересно, а кто-нибудь что-нибудь слышал?
Она оглянулась на Виверна и с удивлением обнаружила, что никакого клейма на нем нет. Возможно ли, что и на ней ничего не видно? Ей оставалось только надеяться на это, когда они под руку шли к ее ложе. Как ни сильно было чувство к Виверну, ей все же не хотелось снискать себе дурную славу.
– Еще одна магическая сфера.
– Или один из кругов ада.
– Ада?
– Мы спустились вниз.
– И поднялись вверх к свету. – Она вгляделась в него. – В чем дело, Дэвид? Что случилось?
– Я не хотел, чтобы все это случилось, и все еще беспокоюсь из-за того, что не смогу сделать вас счастливой.
Люси с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться от радости. Его слова можно было рассматривать почти как предложение руки и сердца.
Она попыталась в такой же завуалированной форме выразить ему свое согласие:
– Сможете. И сделаете.
Люси убрала руку с его локтя, сожалея о том, что они вынуждены расставаться, и прошла в свою ложу. Она изо всех сил старалась делать вид, будто ничего не произошло.
И опять события, разворачивающиеся на сцене, прошли для Люси незамеченными – так глубоко она погрузилась в размышления о грядущих удовольствиях.
Глава 20
На следующий день Дэвид ушел из дому рано, но не в парк, а по делам, чтобы решить кое-какие вопросы, связанные с долгами поместья. Он вернулся после полудня, и Сюзан тут же утащила его в малую гостиную и, закрыв дверь, требовательным тоном спросила:
– Что происходит?
– В каком смысле?
– Между тобой и мисс Поттер!
– А разве это тебя касается?
– Естественно, касается. Я не могу радоваться жизни, пока ты не будешь счастлив.
– Не взваливай на меня такой тяжелый груз.
Она прикусила губу.
– Прости. Не буду. Но я не могу оставаться равнодушной. Ты всегда был таким беспечным.
– По-детски безответственным.
– Мы, конечно, исправили это, все мы. Так что с мисс Поттер?
– Вчера вечером я признался ей.
– А она?
– Ответила взаимностью.
– Так что в этом плохого?
– Вполне возможно, что в душе она ошибается.
– Она не показалась мне слабоумной.
Дэвид сухо рассмеялся.
– Нет, она не такая. Она всегда мечтала стать партнером и преемником своего отца.
– В бизнесе?
– И ты, Брут? Я ожидал, что ты проявишь больше сочувствия.
– Вволю поборовшись против обычаев, я хорошо узнала эту боль. – Все верно. Сюзан, когда была помладше, боролась против ограничений, которые накладывались на девушек и женщин. – Как ей в голову взбрело такое?
– Мне следовало бы с самого начала сложить два и два. Ведь, будучи дочерью своего отца, к тому же обученная им, о чем не раз мне говорила, она обсуждала условия сделки со спокойствием опытного дельца. Как своего единственного ребенка и, следовательно, наследницу, он, естественно, вводил ее в курс дел. Так что неудивительно, что она рассчитывала на продолжение таких отношений.