Видео зарябило и прервалось, растянув последнюю фразу мэра:
– Сомне-ени-ий…
Диск выдвинулся из отверстия дисковода, и Мартин вложил его в пластиковый футляр.
– Осталось слегка подлатать меня, и можно отправляться на встречу с нашим подающим надежды кандидатом в мэры…
– Не беспокойся, мой мальчик, я все сделаю, – сухая рука профессора легла на его плечо, и сдерживаемый вздох вырвался из горла Мартина.
– Спасибо, ты всегда рядом.
Мартин постоянно отключался, будто падая в темную бездонную яму, он уходил в размышления. Он думал об отце, о людях за столом в темном зале, думал о лице того солдата, на которого не хватило смертельных пуль, о трясущемся мужчине в шляпе, прижатом к стене, о всех тех, чьих лиц он не запоминал, стреляя, нанося удары, уничтожая, как неживые предметы…
Он открывал глаза и видел, что профессор за компьютером вводит новые указания для миниатюрных роботов-работников, что заново перебирали его побитое в драках тело. Он отвык чувствовать боль и не замечал, когда его руку отнимали от предплечья и заменяли на новую, более прочную и гибкую конструкцию. Голографическое изображение скелета Мартина перед глазами профессора поворачивалось, демонстрируя все меньше сломанных костей, все больше новых деталей. Демонтированные конечности сначала были беззаботно оставлены на полу в углу лаборатории, но внезапно разжавшаяся кисть до смерти напугала Мелани, проходившую мимо с чаем для профессора. Профессор едва заметно усмехнулся, но ввел новую команду – немедленную переплавку отработанных деталей.
– Ты станешь еще более неуязвимым, – бормотал профессор, увлеченно набирая новую комбинацию на клавиатуре компьютера.
И Мартин становился таким. Уже спустя сутки на его теле не осталось следов недавней стрельбы. Он с интересом следил за неприкрытыми кожей суставами руки, сжимая и разжимая кулак.
– Я чувствую столько скрытой силы в этом простом движении, дед. Ты ведь действительно сделал мое тело еще совершеннее. Тебе говорили, что ты гений? – Мартин с улыбкой взглянул на профессора.
– Нет, в основном упрекали, что я слишком часто предаюсь несбыточным мечтам.
– Ты мечтатель, это верно. Но разве твои мечты не сбываются?
– Да, Мартин, не все, но многие мои мечты исполнились. Ты должен запомнить, что первым шагом к открытию является именно мечта. Через наши мечты творец указывает нам путь к совершенству!
– Я запомню это…
– Хорошо, мой мальчик, а сейчас тебе нужно поспать. Я подготовил для тебя сонную капсулу, как я ее называю. Я подключу тебя к нескольким аппаратам, которые снимут напряжение с твоего нового тела. Я надеюсь, так тебе будет легче сосредоточиться на сне и ты сможешь по-настоящему отдохнуть…
– Спасибо. Сон – это, кажется, как раз одно из самых несбыточных моих мечтаний.
Мартин погрузился в сон. Лежа в белой капсуле с множеством проводов, подключенных к его рукам, ногам, сердцу, височным и затылочной долям мозга, он будто бы парил в невесомости. Но освобождающего, беспробудного, здорового сна ему так и не удалось достичь. Он чувствовал себя отдохнувшим физически, но в голове его царило беспокойство.
Профессор взглянул на румянец, выступивший на скулах его внука, от его глаз не скрылось и подрагивание ресниц.
– Ну что ж, видимо, это все, – он аккуратно нажал кнопку на пульте, и крышка капсулы отъехала. Мартин повернул голову и открыл глаза. Ничего не говоря, он смотрел на профессора, будто бы не готовый к тому, что с этого момента ему нужно продолжить свою жизнь.
– Как ты, Мартин? – профессор сверял последние данные по физическому состоянию пациента.
– Я все время думаю, дедушка, – голос Мартина звучал отрешенно.
– О чем?
– Возможно, я не прав. Столько человеческих жертв ради того, чтобы уничтожить десяток ублюдков…
– Но ты понимаешь, что зло должно быть наказано…
– Да, я понимаю. И стоит мне вспомнить запись, которую дал мне Риверс, я забываю все, кроме этого утверждения. Но разве не о милосердии говорит твой Бог? Разве не к нему призывает?
– Милосердие возможно по отношению к тем, кто искренне раскаялся.
– Но почему мне так плохо? Почему я чувствую огромный груз на плечах? – Мартин бессильно опустил голову.
– Потому что хороший человек никогда не хочет войны, Мартин. Не хочешь ее и ты, и это правильно. Но ты выбрал этот путь, взвалив на свои плечи груз мщения, и только ты можешь решить, когда пора остановиться. Я бы никогда не стал принуждать тебя к жестокости, я создавал тебя таким не для убийств, а для защиты. Ты выбрал этот непростой, страшный путь, и я поддержу тебя на нем, что бы ни случилось.
– Спасибо. Спасибо, дедушка. Это смешно. Смешно, верно? Слышать это домашнее слово от киборга, способного уничтожать живое щелчком пальца. Но ты не представляешь, как это важно для меня – на минуту почувствовать, что у меня есть дом, семья, что я не один.
– Ну что ты, что ты, мой мальчик, – профессор прикасается сухими пальцами ко лбу Мартина, проводит по волосам. – Все будет хорошо. Все будет хорошо. Отдыхай.
Мартин действительно отключился. Провалился в сон без мучительных раздумий, воспоминаний, страхов. Он проснулся вечером. В тусклом свете ламп приборной панели он различил лицо Мелани.
– Я просто хотела посмотреть на тебя, – она умолкла и отняла свою руку от его, механической.
– Как хорошо, что ты здесь. – Он снова осторожно взял ее за руку и накрыл своей металлической ладонью. – Спасибо, что ты здесь.
Она смотрела на него не отрываясь:
– Мне так страшно сейчас. Я постоянно смотрю новости. И там говорят ужасные вещи. И мне так страшно за тебя, Марти. Скажи, что мне нечего бояться, и я поверю тебе.
– Ну что ты, глупая. Конечно, тебе нечего бояться. Посмотри на эту клешню, которую ты так нежно гладишь своими пальчиками. Ну что с ней может случиться? Дед может собрать меня заново по кускам, если я попаду в передрягу. Ты же знаешь, что я уже слишком долго был совсем как мертвый, чтобы умереть сейчас. Я уже отдал этот долг. Веришь мне?
Она не ответила, но кивнула головой и спрятала лицо.
– Ну что ж, это смелый ответ, – усмехнулся Мартин и поцеловал ее в макушку. – Мне пора, я вернусь завтра, а ты даже не думай грустить. Когда я вернусь, все страшное будет уже позади. Обещаю.
Он прижал ее к себе и, аккуратно отстранившись, встал с кровати.
– Мне пора… – И он шагнул в открытое окно.
…………
…Новый байк гнал еще стремительнее, еще точнее следовал мельчайшим командам, посылаемым Мартином. Ночь почти наступила, но на таких скоростях Мартину казалось, что он может обогнать даже время. Луна еще не взошла, и ему нужен был этот короткий отрезок между днем и ночью, когда наступает самая липкая, непроглядная темнота. Небоскребы уже вырисовывались впереди, и он знал, какая цель его ждет.