– Кто же тогда должен думать о простых людях? – Мартин внимательно следил за тем, как Риверс нервно отвернулся к окну, но продолжал говорить, уже глядя Мартину в лицо.
– О простых людях? Да ты еще совсем наивный ребенок! Кто и когда вообще думал о простых людях!? Люди – это разменные пешки, не более. Стадо овец, подгоняемое пастухом.
– По-вашему, хороших людей нет, как и смысла помогать им?
– Нет хороших и плохих. Есть просто люди. Быть жестокими, хватать и тащить кусок побольше – это их сущность, их слабость. Те, кто не хочет подчиняться общему инстинкту, одиночки, вроде твоего отца. Одиночки и мечтатели, Мартин. А мир устал от мечтателей! – Риверс почти кричал. – Мир устал от мечтателей и правдоискателей! Где он, этот наивный романтик, верящий в правду, Крис Стоун? Он думал, что живет в мире, который можно изменить, но он ошибался, и поэтому сейчас ты стоишь передо мной с лицом, разукрашенным в черное и белое. Хотя бы ты должен понять, что мир никогда не изменится. Есть две правды – для толпы и для избранных. И попытки соединить их в одну нарушают систему, рождают хаос. Приносят смерть.
Мартин покачал головой:
– Это не так, я не буду верить вам. Это очень удобная правда, правда для избранных, вы считаете ее такой. Но это очередная ложь, придуманная вами, чтобы совесть перестала грызть и мучить по ночам. Но она не перестанет. Послушай, Риверс, я даю тебе шанс бросить своей совести кость, успокоить ее на какое-то время. Назови их имена, и я сохраню тебе жизнь.
Риверс еще раз взглянул за окно и бессильно развел руками:
– Я боялся их. Я очень боялся за свою семью. Для них это очень легкое дело – убивать. Вот, возьми. – Он быстро набрал код и раскрыл дверцу сейфа, с нижней полки достал диск в прозрачной упаковке. Мартин, ничего не говоря, положил диск в карман плаща.
– Они убьют тебя! – Риверс кричал в спину Мартину, будто пытаясь оправдать себя, свой страх, свою бессмысленную жизнь, что продолжилась, когда жизнь Криса Стоуна так легко оборвалась. – Они убьют тебя, где бы ты ни скрылся!
Дверь закрылась за спиной Мартина. Риверс устало опустился в кресло. Убьют! Ну и что? Кажется, Риверс и без этого существует подобно трупу – без семьи, без любви, без радости. И без спокойствия. Хотя бы одна спокойная ночь, хотя бы одна!
Он достал с другой полки открытого сейфа заряженный табельный пистолет и решительно направил дуло себе в подбородок. Закрыл глаза и напряг руку. Сейчас он нажмет на курок – и воспоминания о том вечере перестанут тревожить его. Он не будет больше видеть этот вечер в клинике, будто наяву…
…Официанты, разносящие шампанское, блестящий паркет, кругом свет, свет, много света. Женщины в красивых платьях, мужчины в смокингах. И Эшли, его Эшли держит его за руку. Он вспоминал улыбающееся, открытое лицо Криса, его жесткое и энергичное рукопожатие.
– Крис, вы знаете, как мы благодарны вам. Вы вернули нашу девочку к жизни. Наверное, это Бог послал вас нам! – Эшли говорила эти слова так искренне, так смущенно и при этом горячо.
– Вы знаете, доктор, что можете ждать от нас любой помощи. Любой. И в любое время. – Тогда Сэм обещал любую помощь, не думая, что сам станет причиной ситуации, в которой уже никто не сможет помочь.
– Надеюсь, помощь начальника полиции мне не понадобится! – Крис как всегда смеялся. Был легок и беззаботен. Неужели он действительно был так глуп, что не понимал всей опасности? Или не хотел разрешить себе понять?.. Сэм тогда вернулся, пробравшись сквозь толпу, схватил Криса за руку и, будто доверяя тайну, жарко прошептал:
– Я очень уважаю вас, Крис, но вы должны понимать. С этими людьми нужно договариваться. Вы должны считаться с мэром, нельзя просто делать вид, что его нет. Мы с вами оба внутри системы, и сопротивление ей может быть опасно.
– Вы угрожаете мне?
Каким жестким тут же стал его голос! Нет, он все прекрасно понимал, этот сумасшедший…
– Нет, что вы, просто предупреждаю. Даже я не могу гарантировать вашу безопасность… В мире, где все поклоняются деньгам, герои обречены…
– Герои обречены, – повторил Сэм и сильнее прижал пистолет к виску. На его сведенной усилием руке была видна каждая мышца, отчетливо выступили под кожей канаты жил. Выстрел оглушил его, но пистолет уже был опущен, и пуля застряла в противоположной стене. Он сидел откинув голову и тяжело дышал. Восстановив дыхание, он нажал на телефоне кнопку внутренней связи.
– Я знаю, кто под маской. Всех бойцов направить в этот корпус. Его необходимо уничтожить. – Риверс вытер пот со лба тыльной стороной руки, будто проделал тяжелую работу.
Мартин не успел далеко отойти от приемной Риверса. Ушные мембраны донесли до его сознания звук вращающихся пропеллеров – вертолеты опускались на крышу здания, сотни ног сотрясали пол – спецназовцы поднимались наверх. Он сделал шаг к лестнице, но тут же увидел головы отряда, поднимающегося за ним. На уровне его глаз мелькнули ноги другого отряда, спускающегося с технического этажа под крышей. Один из них поднимает голову и несколько мгновений смотрит в лицо Мстителя, такое спокойное и немного грустное из-за грима.
– Он здесь! Десятый этаж! Цель на десятом этаже! – он кричит, будто спохватившись, но Мститель уже закрыл дверь. Он бежал по десятому этажу, преодолевая лабиринты кабинетов, то и дело меняя направление, поворачивая в новые коридоры. За спиной он слышал стрельбу, ощущал движение пуль, слышал их визг, но не обращал на них внимания. Выломав ногой очередную дверь, он оказался в тупиковой комнате, где не было даже окон.
«Работая в таком месте, немудрено захотеть убивать», – пронеслось в его голове, но он тут же отогнал эту нелепую мысль. После разговора с Риверсом он потерял в концентрации. Ему все чудилось, что отец и мама каким-то образом могут видеть его, он думал о них, об их улыбках, смехе, о том, как счастливо они жили раньше. И руки опускались. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и молча смотрел на входную дверь, не пытаясь бежать или атаковать.
Ворвавшиеся в помещение солдаты на секунду застыли с поднятыми автоматами наперевес.
– Руки подними, клоун! – деловито и дерзко, стараясь сам себя раззадорить, выкрикнул один из спецназовцев.
– Мы взяли его! Какие дальнейшие действия? – один из бойцов нервно кричал в рацию. – Не понял, повторите! – Он приподнял плечи, будто школьник, не готовый отвечать, когда из рации донеслось разъяренное:
– Стреляйте, мать вашу!
Это был голос Риверса.
Мартин стоял, раскинув руки, прижатый огневой волной к стене. Он смотрел, как красиво рикошетят пули от его металлических рук, ног, от его лба. Он без сожаления наблюдал, как сгорают последние кусочки искусственной кожи и он окончательно преображается в робота.