Читать интересную книгу Вся Агата Кристи в трех томах. Том 2. Вся Мисс Марпл - Агата Кристи

сэр.

Каноник Пеннифезер повернулся к нему с облегчением. Жесткое недоверие инспектора Кэмпбелла приводило его в крайнее смущение.

— Я собирался на конгресс в Люцерн. Я поехал на такси в аэропорт, по крайней мере, на аэровокзал Кенсингтон.

— Так. А потом?

— Вот и все. Больше ничего не могу вспомнить. Потом я помню только гардероб.

— Что еще за гардероб? — спросил инспектор Кэмпбелл.

— Который был не на месте.

Инспектора Кэмпбелла так и подмывало углубиться в эту проблему гардероба «не на месте». Старший инспектор вмешался:

— Вы помните, сэр, как вы прибыли на аэровокзал?

— Думаю, да, — сказал каноник Пеннифезер с оттенком сомнения в голосе.

— И вы отправились в Люцерн, как положено?

— Разве? Я что-то ничего об этом не помню.

— А вы помните, как вернулись в отель «Бертрам» тем же вечером?

— Нет.

— Но вы помните отель «Бертрам»?

— Само собой. Я там жил. Очень удобный отель. Я оставил номер за собой.

— А вы помните, как ехали в поезде?

— В поезде? Нет, никакого поезда не помню.

— Этот поезд остановили и ограбили. Уж это-то, каноник Пеннифезер, вы должны бы помнить.

— Должен? — повторил каноник Пеннифезер. — Но как-то… — начал он извиняющимся тоном. — Нет, не помню. — Он перевел взгляд с одного полицейского на другого и слабо улыбнулся.

— Значит, вы утверждаете, что не помните ничего после того, как сели в такси и отправились на аэровокзал, и до тех пор, когда проснулись в доме Уилингов в Милтон-Сент-Джоне.

— Но в этом нет ничего необычного, — сказал каноник Пеннифезер. — Такое часто случается при сотрясении мозга.

— Когда вы очнулись, что, вы подумали, с вами произошло?

— У меня так болела голова, что я и думать толком не мог. Потом, конечно, я стал гадать, где я нахожусь, и миссис Уилинг все объяснила и принесла мне отличного супа. Называла меня «милушей», — произнес каноник Пеннифезер несколько неодобрительно. — Но она была очень добра. По-настоящему добра.

— Ей следовало сообщить о происшествии в полицию, вас поместили бы в больницу, и вы получили бы надлежащий уход, — сказал инспектор Кэмпбелл.

— Она очень хорошо за мной ухаживала, — горячо заступился за миссис Уилинг каноник Пеннифезер. — Насколько я знаю, в случае сотрясения мозга мало что можно сделать, кроме обеспечения пациенту покоя.

— Если бы вы могли вспомнить еще хоть что-нибудь, каноник Пеннифезер…

Каноник перебил его:

— Похоже, целых четыре дня выпали из моей жизни, — заметил он. — Это крайне любопытно. Даже очень любопытно. Мне бы так хотелось узнать, где я был и что делал. Доктор уверяет, что я все это могу вспомнить. Но с другой стороны, могу и не вспомнить. Может быть, я так и не узнаю, что со мной было в эти дни. — Веки его отяжелели. — Простите меня. Мне кажется, я сильно устал.

— Все, хватит на сегодня, — сказала миссис Макри, которая все время маячила в дверях, готовая вмешаться в случае необходимости. Она двинулась к ним. — Доктор велел, чтобы его не волновали, — заявила она решительно.

Полицейские поднялись и направились к двери. Миссис Макри проводила их через переднюю с видом добросовестного сторожевого пса. Каноник пробормотал что-то, и старший инспектор Дэви, который замыкал шествие, быстро обернулся:

— Что вы сказали?

Но глаза каноника были уже закрыты.

— Как вам кажется, что он сказал? — спросил Кэмпбелл, когда они вышли из дома, отклонив не слишком настойчивое предложение миссис Макри перекусить.

Папаша задумчиво ответил:

— Мне почудилось, он произнес: «Стены Иерихона».

— Что он мог иметь в виду?

— Что-нибудь из Библии, — предположил Папаша.

— Как вам кажется, мы когда-нибудь узнаем, — заговорил Кэмпбелл, — как этот старикан добрался от Кромвель-роуд до Милтон-Сент-Джон?

— Не похоже, что он нам в этом сможет помочь, — отозвался Дэви.

— Эта женщина, которая утверждает, что видела его в поезде, когда их остановили, она права? Неужели он может быть как-то замешан во всех этих ограблениях? Это кажется невероятным. Он производит впечатление абсолютно порядочного старикана. Разве можно заподозрить, что каноник Чадминстерского собора может впутаться в такие дела?

— Нет, — произнес Папаша задумчиво. — Нет. Точно так же, как невозможно представить себе, чтобы судья Ладгроув был замешан в ограблении банка.

Инспектор с любопытством взглянул на старшего офицера.

Вылазка в Чадминстер закончилась короткой и ничего не давшей беседой с доктором Стоуксом, который был агрессивен, груб и не желал сотрудничать.

— Я уже достаточно давно знаю Уилингов. Они, собственно, мои соседи. Подобрали старика на дороге. Не знали, то ли он напился до беспамятства, то ли болен. Попросили осмотреть его. Я им сказал, что он не пьян, что у него сотрясение мозга.

— И вы принялись его лечить?

— И не подумал. Я не лечил его, ничего ему не прописывал и не предписывал. Я не врач… был когда-то, но теперь — нет. Я им сказал, что они должны позвонить в полицию. А звонили они или нет, не знаю. Они немного туповаты, оба, но вообще-то люди добрые.

— Вы сами не сочли нужным позвонить в полицию?

— Нет, и не собирался. Повторяю, я уже не врач. Мне-то что. По-человечески я велел им влить ему виски в глотку, и пусть лежит тихо и спокойно до прихода полиции.

Он бросил на них недоброжелательный взгляд, и им пришлось поневоле прервать разговор и удалиться.

Глава 19

Мистер Хоффман был солидным мужчиной. Он казался вырезанным из цельного куска дерева, скорее всего тикового.

Лицо его было настолько лишено выражения, что поневоле хотелось спросить: неужели этот человек способен думать или чувствовать? Это казалось невозможным.

Манеры у него тем не менее были безупречны.

Он поднялся, поклонился и протянул руку, похожую на клин, которым дровосек расщепляет неподатливое дерево.

— Старший инспектор Дэви? Сколько же лет прошло с тех пор, как я имел удовольствие… Вы, возможно, не помните…

— Разумеется, помню, мистер Хоффман. Дело об ааронбергском бриллианте. Вы были свидетелем обвинения на суде, и, позвольте заверить вас, превосходным свидетелем. Защите не удалось вас поколебать.

— Да, меня поколебать непросто.

Он отнюдь не выглядел как человек, которого легко поколебать.

— Чем могу быть вам полезен? — продолжал он. — Надеюсь, никаких неприятностей? Я всегда стремлюсь жить в мире с полицией. Ваши отличные полицейские вызывают у меня чувство восторга.

— Да нет, никаких неприятностей. Я просто хотел получить от вас подтверждение некоторых сведений.

— Буду счастлив помочь вам чем только могу. Как я уже сказал, я самого высокого мнения о лондонской полиции. У вас отличные ребята. Такие преданные делу, справедливые, бескорыстные.

— Вы меня смущаете.

— К вашим услугам. Так что же вас интересует?

— Я просто хотел, чтобы вы мне кое-что сообщили об отеле «Бертрам».

Лицо