одно твое слово – закон? – вмешивается Рома. Его волосы светятся даже в темноте, наверное, такова сила зла и тьмы.
– Я этого не говорил.
– Мы не мусульмане и не слушаемся каких-то сектантов, – раздражительно продолжает Рома. А очагом раздражения был как раз-таки Дали, вдруг у которого появился дар речи, причем очень убедительный.
– Я не сектант. Ислам не только тыканье головой об пол, как вы говорите. Это чистота, успокоение души, духовное счастье, искупление грехов, – снова спокойно продолжает Дали.
– Дали прав, – вдруг соглашается Марк.
– Это лучше, чем держать пьяную сестру за плечи, – вставляет свое Роза.
Лия только мрачно, даже черно посмотрела на Розу. От блеска моря в глазах не осталось ни капельки. Она понимает, что все правы. Выхода другого нет, надо отбросить ослиное упрямство и шагнуть навстречу свету, но в данном случае навстречу темному лесу.
– И мы пойдем ночью через лес? – голос Ромы жутко срывается.
– Уф не пищи, а, голова уже болит. – Лия все еще придерживает Клару.
На помощь к ней приходит Марк:
– Давай я ее буду поддерживать. – Он не стал ждать ответа. Подошел и схватил Клару.
– Спасибо, – даже неожиданно и не гордо произнесла Лия. Она влюблялась в Марка все больше.
– Вы смеетесь? В лес? Сейчас? Я не пойду туда.
– Ром, можешь не идти. Ты уже достал всех своим пессимизмом. Рыжая вредина, – фыркает Роза.
Возможно, Рома остался бы в палатке. Может, разбудил бы Микки и начал над ним издеваться, отбирая очки. Вскоре, Микки окончательно проснулся бы и начал рассказывать очень долгую историю, снял бы свои очки. Этим все решено. Рома испугался бы длинного, слишком умного, порой красноречивого языка, но лишенного всякой иронии и перегруженного фактами и терминами. Поэтому, сбежав от Микки он непременно заглянул бы в палатку к спящей Динаре, нет не к Августу: Августа нельзя замучить. Дальний стал бы глупо шутить и не давать вырваться настоящему юмору Ромы. Поэтому, да, к Динаре. Напугал бы ее до чертиков, но не позволил ей удрать. Естественно, Микки и Август пришли бы ее спасать, и у них образовался бы целый квартет в палатке.
Да, все это было бы. Но этого не будет. Потому что Рома идет в лес, к дому Розы. Секрет в том, что он боялся оставаться один.
– Идиоты, я с вами. – Он снова запихивает в рот странные конфеты.
Неосторожное разрушение
Люди не боятся темноты, они страшатся неизвестности, скрывающейся во тьме. Даже, если успокаивать себя мыслью о том, что это день, только без света, ты продолжишь испытывать страх. Странно, но именно в лесу страшнее всего. В городе, освещенном тысячей фонарей и зажжённом атмосферой цветных гирлянд и рекламных вывесок ты – звезда нового собственного кино, но в сельской местности, в бездне леса ты – жертва своего страха.
Ребята как раз шли через гущу леса, сквозь непонятные их глазу заросли. Каждый раз они слышали чей-то шум, какой-то всплеск, шебуршание и дрожащий трепет своего колотящегося сердца.
У Лии все по-другому. Ее сердце не дрожит осенним листком. Оно бьется кровавыми кулаками, стараясь прошибить чертову дверь души в мрачный мир хаоса. Боязнь иллюзионной темноты вроде бы и прошла, но сейчас этого вовсе не замечалось. Все притихли. Марк пытался отвлечь всех от темноты. Думал, что старше всех и должен заботиться о младших. По идее старик здесь Клара, но, увы, не способный вообще о чем-то трезво рассуждать. Марку раз десять приходилось ее встряхивать, а она в ответ мерзко пищала, словно крысе наступили на хвост. Тогда обжигающий холод зимы пробирался под кожу Лие.
Роза знает страхи подруги. Кравц тихонько подходит к ней и нежно берет за руку. Лия вздрагивает, но сразу успокаивается.
– Не бойся, – шепчет Роза, крепче сжимает руку подруги. – Я с тобой. Это по-настоящему.
Что касается Ромы, то он снова ведет себя, как сбежавший из психбольницы. Озирается по сторонам, глотает свои фиолетовые конфеты с непонятным запахом. Дали идет впереди, освещая всем дорогу карманным фонариком.
– Говорят, здесь водятся волки, – голос Марка пугает ребят. Показалось, что он сам вздрогнул. От звездного неба не осталось и мига. Черная пелена обволакивала пространство, а ветер, полу прохладный, полутеплый, касался каждого и предупреждал о возможности дождя.
– Марк, – огрызается Роза. – Сейчас не время шутить.
– Он и не шутил, – Рома совсем не поддерживает. Он подходит к Лие и начинает рассказывать истории, ему только очков Микки не хватает. – Я только что видел светящиеся глаза и шорохи слышал. Лия, не боишься?
Она хотела сказать, что не боится. Естественно, зачем ей рассказывать о страхах рыжему Роме, который в школе попробует ее жутко испугать. Вместо Лии неожиданно заговорил Марк, несколько секунд поправлявший Клару:
– В темноте нет ничего страшного. Мы слишком много фантазируем в это время суток.
– Ик, – Клара свела всех с ума иканьем.
Еще одно, и у кого-то случится приступ страха. Этим кем-то будет обязательно Лия. Когда Клара пискляво икнула, все на мгновение остановились, но только Лия напрягла мышцы, так крепко сжала руку Розы, что Кравц стало больно, и она ущипнула юную трусишку.
– Прости, – почти неслышно произносит Лия, немного наклонившись к уху Розы.
– Не бойся, – шепот в ответ. – Я держу тебя за руку.
Роза не купалась в малине. Совсем. Ей тоже было страшновато, но по-особенному. В ней были сумасшедшие мысли.
– Тебе не страшно? – робко спрашивает Лия, не отпуская руки Розы. На Лие были холодные капли пота.
– Нет, – врет Роза, но правдиво добавляет. – Если честно, мне же нечего терять. Умереть от болезни или от неизвестного лесного зверя? От зверя кажется интереснее.
– Тупая? – чуть не вскрикивает.
– Да, ладно. Шучу я.
Да была в ее словах доля правды. Очень страшной правды, пугающей своей искренностью и ужасом. У Лии сердце уже готовится выпрыгнуть и убежать подальше от леса. Снова во всем виновата Клара. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей быть съеденными волками, Лия подходит к Марку и спрашивает тихо, но весьма ясно:
– Давай я помогу. Ты уже полпути ее тащишь на себе.
– И что? Хочешь сказать я должен позволить тащить девушке другую девушку?
Дали останавливается и выключает свой фонарик.
– Почему фонарик выключил? – пугается Лия резко наступившей темноты. Голос дрогнул на последнем слове. Она поняла, что у Дали закончилась батарейка, и не видеть ей больше прекрасного света.
– Господи. – Это Марк. И пугается он отнюдь не конца света, а пугается спутницы, которая с шумом падает на колени.
– Боже, Клара! – не выносит Лия и срывается на сестру.
От Клары слышится лишь очередное икание. Она отползает на своих четырех в сторону, поближе к кустам. Все, скопившееся у нее внутри благополучно выходит. Рома начинает закрывать нос от омерзения и щурится.
Лия же просто умирает от позора. Ее еще никогда так не стыдило поведение Клары. Вся обида мира пронзает насквозь душу