Ошибка, – ласковое в ответ. Марк понимает, что чувствует сейчас Лия, но ему так хочется ее помучать. Он любит, когда она злится.
Вот тут логика Августа окончательно ломается. Какая еще «ошибка?» Ну вот, снова их долбанное прошлое. Рядом с Августом теперь была целая куча вырванной травы, а в глазах мерещилась тьма.
– Поосторожнее с травой, – замечает Марк. Он хочет как-то задеть ревнивца и показать, что у него точно нет шансов.
– Может, поясните мне вашу «ошибку?» – Вместо голоса Августа образовалось одно раздражение.
– Это долго рассказывать, – сразу встрепенулась Лия.
– Почему же? Не долго. – Улыбается Марк. – Просто однажды, когда мы с ней не были вместе, в классе восьмом, я спутал ее с одной девушкой, а то есть Марией и в темноте чуть не поцеловал. С тех пор я называю ее Ошибкой. Моей.
Лия теперь полностью сжалась. Марк намекнул, что они вместе?
– Пф, с вами ужасно скучно. Я в палатку, спать. – Август встает и стряхивает с себя остатки травы. Он чувствует превосходство Марка.
Когда идет по тропинке, находит валяющийся камень и со злости пинает в сторону. Будто пинает себя. Уходит от костра и ныряет в палатку.
Он ушел поверженный. Его раздражал откровенный флирт Марка и удивленные, по-настоящему влюбленные глаза Лии. Август себя жалел. Это очень трудно и стыдно признать, но, да, он жалел самого себя, что не может быть таким смелым или наглым, как Марк. Август лежит и даже на звезды посмотреть не может, потому что сверху одна большая ткань от крыши палатки. Даже травы нет, чтобы помучить что-то живое. Пахнет дихлафосом и духами придурка Марка. Эта смесь вообще не подходит романтической атмосфере, но состоянию Августа является вторым именем. Определенно, в палатке пахнет тухлой обидой.
Одинокое молчание. Сам виноват. Теперь Лия вообще только с Марком и осталась. Август ненавидит себя и злится на весь мир.
Лия же удивляется уходу друга и вопросительно смотрит на Марка.
– Что?
– Ты специально, – даже не спрашивает, а только утверждает.
– Что специально?
– Ты сам понимаешь, о чем я. – Лия определенно краснеет. Она не может говорить обо всем напрямую, но Марк конечно же поможет и сладко проговорит:
– Специально подложил тебе одеялко?
– Нет, то есть да, но как сказать. Мне кажется, Август ревнует, – решилась она высказаться. – А ты перед ним, откровенно говоря, флиртуешь со мной.
– Да, ревнует, еще как. Видела, как траву рвал? Пусть знает, что ты моя. – Он смеется! Нагло топит в своих глазах.
– Аааа, ты смеешься. – Не способна смотреть в его глаза.
Лия не может просто взять и остаться. Ей нужно свалить куда подальше, чтобы не раскраснеться еще сильнее от его расспросов. Лие обидно за Августа. Почему ей самой так неловко?
– Лия, иди ко мне, будем смотреть на огонь. – Замечает торопливый уход Лии Роза. Ей уже давно скучно здесь сидеть одной и пялиться на огонь.
– Ладно. – Она подбегает к Розе и зарывается к ней под плед.
Они начинают щекотать друг, падая то на траву, то путаясь в пледе. Лия уже услышала о неудачном разговоре Розы с Дали. Лебедева тоже была ошарашена законами религии, но не так серьезно восприняла всё.
– У тебя не случится обморока? – шутит Лия.
– Ну, это как посмотреть, – подхватывает шутку Роза.
– Давай в домик? – Лия хватает плед за шиворот и накрывается им.
Роза сразу же ныряет в эту пещерку. Лия достает телефон, включает яркий фонарик и подносит к лицу.
– Хочешь, я расскажу страшилку? – голосом какого-то страшного и непонятного персонажа спрашивает Лия.
– Ты не знаешь страшилок. – Роза смеется. – Лучше расскажи об отношениях с моим братом. Мне так любопытно. Потом буду шантажировать его.
– Да ничего нет. Марк всего-то подложил мне одеяло под спину, но до этого так близко поднял меня… – шепчет она все тише и тише.
– А как же Август? – взрывается смехом Роза.
В пещерке, крыша которого обычный плед, не видно, как Лия покрывается розоватой краской.
– При чем тут Август? – переходит с темы на тему.
– Я тут подумала, что не хочу слушать о моем брате.
– Ну и ладно. – Смеется Лия.
В какой-то очень короткий момент, словно молниеносное видение, Лие показалось, что лицо Розы скорчилось от боли. В такое короткое мгновение секунды остановились.
– Ты в порядке? – тревожно спрашивает у Розы. Фонарик лежит в стороне, освещая всю пещерку, в том числе и взволнованность Лии.
– У меня так много это спрашивали, что мне кажется, других слов и не существует.
– Это значит, что мы волнуемся за тебя.
Костер все еще не тухнет, как не гаснут глаза Розы. Она внимательно рассматривает Лию и тяжело произносит:
– Очень многие волнуются за меня. – Следует вздох. – По-дурацки все происходит, – выдыхает. – Я слишком люблю жизнь, и она меня тоже любит. Я знаю. Так не хочется уходить. Я бы, может и ушла бы, но знаю, что многих раню. Даже те, которые недолюбливают меня, скорее всего, расстроятся, смешно подумать, но может, и пустят слезу для вида. Я стала дороже многим из-за болезни. Моя цена растет с каждым днем. Находятся дальние родственники, одноклассники, которые жалеют. Сейчас, Лия, всего лишь какой-то жук меня укусил, а ты уже думаешь, что мне плохо. Я слишком стеклянная.
– Роза, да, признаю, ты невероятно стеклянная. Тебя нужно беречь от всего. Каждый раз я боюсь потерять тебя. Я волнуюсь каждую секунду, как и все, кто тебя окружает, но мы рядом. Ты нас не бросишь. Не разобьешь нам сердца. Я это тоже знаю.
– Я могу исчезнуть в любой миг. Даже сейчас. Разбиться.
– Я тебе открою секрет: каждый человек может исчезнуть в любой момент. Возможно, что твой момент наступит даже через сто лет. Пока ты лишь можешь радоваться жизни, как сама меня учила.
– Спасибо, что веришь в это.
– А ты нет?
– Я не знаю, во что верить.
– В настоящее. Во что еще можно верить? Ты свидетель реальности. Сейчас мы с тобой в какой-то пещерке из пледа говорим о твоей дурацкой болезни, когда могли бы поговорить о Кларе или сплетничать. Ты сама говорила мне не уделять так много внимания твоей болезни.
В маленькой пещерке становится невыносимо жарко. Пот начинает медленно стекать с тела. Роза на пять секунд замалкивает. Она резко валит Лию на лопатки и крепко обнимает. Они лежат так очень долго. Фонарь уже валялся в стороне и не освещал пространство. Роза уткнулась в волосы Лие. Соленые струйки медленно скатывались по щеке и смешивались с белоснежными волосами Лии. Роза плакала тихо, чтобы подруга не услышала ее плач. Но Лия чувствовала, как слезинки падали на ее волосы и касались кожи. Лебедева не показывала вида, что заметила. Ведь тогда бы ей пришлось снова пожалеть Розу. Лия крепко сжала зубы, чтобы эта волшебная жидкость не прыснула и из ее глаз.
– Здесь слишком жарко. – Улыбается вновь и вновь