Субботин начал листать дело. Дознаватель недавно побывал на родине Ваничева и привез новые адреса: родственники в Крыму, девушка в Волгограде. За последний месяц дезертир успел побывать у своего приятеля, недавно уволенного из части в запас. Наплел ему, что приехал с единственной целью повидать лучшего друга, попросил взаймы двести рублей якобы для возвращения в часть. Заодно, правда, стянул и паспорт. Чтобы дезертир что-то брал, таких случаев сколько угодно, но вот чтобы отдал обратно — такого Субботин еще не встречал. Теперь Ваничев с паспортом своего приятеля разъезжает по городам, прописывается в гостиницах и совершает там кражи. На его счету уже четыре. Теперь работники милиции со всех концов Союза приезжают к сердобольному приятелю Ваничева, требуют признаться в кражах, поскольку по документам проживал в гостиницах он, а бедный парнишка только и успевает объяснять, что и как.
Субботин смахнул тряпкой пыль во стола, положил справа от себя пачку бумаги. Он любил порядок. На столе у следователя должны лежать бумага и набор ручек. Ничего лишнего.
Он зарядил бумагу в машинку и начал печатать.
«Старший следователь военной прокуратуры капитан юстиции Субботин, рассмотрев материалы уголовного деда…»
Стук машинки наполнял кабинет и эхом отзывался в пустых, пока еще безмолвных коридорах. Кабинет у Субботина был небольшой. Два новых стола друг против друга, на тумбочке по левую руку два телефона — городской (разбитый и склеенный изолентой) и синий аппарат без диска — для внутренней связи. В углу полированный шкаф с юридической литературой на полках. В ящиках шкафа хранится следственный портфель и криминалистическая аппаратура, снятая с передвижной кримлаборатории. Кабинет Субботину пока приходилось делить с другим следователем — лейтенантом Лазаревым. Скоро отремонтируют соседний кабинет, и лейтенант перейдет туда. Впрочем, его и так не видно. Два месяца назад он появился здесь после окончания военного института и никак не может войти в ритм работы: носится по гарнизону, нередко выполняет ненужные следственные действия и часто переделывает сделанное. Состояние для начинающего следователя естественное. Субботину тоже в первое время приходилось несладко. Хотелось все бросить, но потом вошел в колею.
Пальцы его бегали по клавишам машинки:
«Принимая во внимание, что Ваничев может находиться…»
Привычка приходить на работу на полчаса раньше у Субботина давно. В это время никто не мешает, и можно сосредоточиться на отписывании бумаг. Через несколько минут начнется шум, появятся свидетели, жалобщики, в прокуратуре вновь повиснет атмосфера легкого сумасшествия, которая так отличает подобные организации.
Печатал он быстро, и через несколько минут первое постановление было готово. Начал вставлять новый лист, но как раз в этот момент в дверь вежливо постучали. В кабинет пошел Быков — помощник прокурора. У него привычка вежливо стучать в двери, даже в те, куда можно заходить и без стука. Быков — парень добродушный, симпатичный, с обезоруживающей белозубой улыбкой. Благодаря ей проблемы, для решения которых Субботину приходится помаяться, у помощника прокурора решаются сами собой.
— Приветствую вас, мистер Пуаро, — сказал Быков.
Пуаро — так он прозвал старшего следователя после того, как тот раскрыл приостановленное два года назад дело о хищении наркотиков из гарнизонного госпиталя.
— Привет, — отозвался Субботин.
— Трудишься?
— Угу, — угрюмо буркнул старший следователь. Он хотел поработать, а когда приходит Быков, это заканчивается спором на философские и морально-этические темы.
— Это разве работа? — улыбнулся Быков. — Хочешь по-настоящему поработать?
— Мечтаю! — Субботин почувствовал, что помощник прокурора сейчас преподнесет какую-то неприятную новость.
— Тогда бери ПКЛ[1], следственный портфель и езжай совершенствовать свой профессиональный уровень.
— Это ты насчет чего?
— Да так, ничего особенного. Мне только что позвонили домой — в дивизии кража из военторга. Быстро съездишь, быстро раскроешь — и никаких проблем.
«Вот это действительно сюрприз», — с раздражением подумал Субботин.
— Ты что, предлагаешь мне одному туда ехать? — спросил он. Прокурор и заместитель были на совещании в округе, и за начальство остался Быков.
— Так и быть, — участливо сказал Быков, — составлю тебе компанию.
— Тогда давай машину к парадному подъезду. Лучше «уазик». Чего нам на этой мыльнице ПКЛке трястись?
ПКЛ создана на базе грузовой машины ГАЗ-66. По идее ее кузов должен быть заполнен криминалистической аппаратурой, но для сохранности хранится таковая в запертых шкафах в прокуратуре. Для боевых действий ПКЛ — вещь полезная. Пули ее, говорят, не берут. В мирное же время ее используют больше для перевозки арестованных и для различных выездов. Бензин она поглощает с поразительным «аппетитом», так что выделенного лимита постоянно не хватает. Кроме того, на таком бронепоезде рулить по узким улочкам города неудобно и даже небезопасно.
— «Уазик» сломался, — сообщил Быков.
Ничего удивительного в этом не было. Прокурорский «уазик» постоянно ломается в самый неподходящий момент.
— Уж если везет, то во всем, — сказал Субботин. — Где эксперта возьмем?
— Попробуем в милиции. — Быков уселся на стул и стал накручивать диск телефона. По закону подлости эксперт оказался на выезде.
— Придется самому с порошками возиться. — Субботин открыл дверцу шкафа и вытащил следственный портфель.
— Я же говорю, — поддел Быков. — Это хорошая возможность для тебя повысить свой профессиональный уровень.
— Веселишься? Тебе хорошо — покрутишься час на месте происшествия и отчалишь. Что, я тебя не знаю, что ли? А мне потом недели две с раскрытием возиться.
ПКЛка стояла во дворе. В кабине мирно дремал шофер Коля. Сколько Субботин его знал, тот всегда в свободные минуты с упорством отсыпался.
— Подъем! — гаркнул Быков и повернулся к старшему следователю: — Ну что, кому в кабине сидеть?
В кабине место только для одного пассажира, значит, кому-то сидеть в кузове. Там тряско, душно и жарко. Для сентября погода стояла жаркая и солнечная, так что металл машины изрядно прокалился.
— Если «орел», то я в кабине, — сказал Субботин, вытаскивая из кармана полтинник.
Выпала «решка». Ничего удивительного. Быкову всегда везло. А старшего следователя судьба никогда не баловала своей благосклонностью.
Субботин уселся в кузове на жестком, неудобном сиденье. Машина надрывно взвыла и, покачиваясь, выехала со двора. Через маленькие прямоугольные окошки Субботин глядел на мелькающие дома и фонарные столбы. Отсюда город казался совершенно незнакомым.