не позволю тебе отлынивать. Будешь превращаться и играть с Тишей.
Гролар помотал головой – это было не отрицание, а намек на кокетство – и прикусил простыню, одновременно подталкивая Вартушу носом.
– Гулять?
В медвежьем рыке прозвучало отчетливое: «Да». Гролар потеснил двуногого, желая похвастаться малинником и рыбным ручьем – «проживете час-другой без поцелуев, слаще будет». Вартуша рассмеялась, отбросила простыню и встала на лапы, собирая на шкуру те пучки соломы, которые только что выбрала из воротника Мохито. Гролар сказал: «Ах!» и обошел ее по кругу, обнюхивая и вылизывая запачкавшуюся шерсть. Он излучал восхищение, поскуливал, рассказывая Вартуше, какая она красивая – «сливочная, зефирная, топлено-молочная» – и какой у нее прекрасный, аккуратный маленький хвост.
Вартуша решила не задумываться о том, сколько тут правды, а сколько неприкрытой лести. Встряхнулась, постояла бок о бок с гроларом, удивляясь, насколько тот крупнее и сильнее, и потихоньку пошла вперед, через поле: посмотреть, что там за малинник, и, если ягоды невкусные, выразить недовольство – «заставил тащиться Феофан знает куда ради кислятины!»
Медведицу поначалу подмывало опробовать свою власть, покапризничать. Мимолетное желание растаяло как снег на солнце – гролар был умилительно услужлив, беспокоился о каких-то глупых мелочах: «Давай обойдем овраг, вдруг ты поскользнешься? Осторожнее! Ты запачкаешь шубку! Стой, тут лягушка, она может на тебя прыгнуть!» Дойдя до поляны с малинником, Вартуша повалилась на траву и долго смеялась – по-медвежьи, повизгивая и дрыгая задней лапой. Мохито насупился, превратился, набрал в пригоршню крупной спелой малины и протянул ей, предлагая попробовать. Вартуша съела малину и толкнула двуногого носом в бок: «Это что еще за глупости? Становись на лапы, побегаем!»
Они чудесно провели полдня: полакомились малиной и искупались в ручье. Вартуша отказалась копаться в муравейнике и есть червяков из-под бревна, целый час наблюдала за попытками гролара поймать рыбу, и утешила, когда мелкий сом сорвался с когтей – «не расстраивайся, потом еще поймаешь, бывает!»
Вечером Вартуша позвонила Веронике. Прорезалось беспокойство о Тише. Она бы не смогла сбежать от своего медведя, но, к счастью, это и не требовалось. Вероника сообщила, что дети довольны, во дворе у Нелли с Цветаном нашлась старая двухэтажная клетка для кроликов, и теперь живой уголок переехал к барибалам. Послушав разговор, Мохито зарядил телефон, посмотрел на пропущенные вызовы, почитал сообщения, поговорил с Шольтом и Зорьяном, написал Светозару и Гвидону и пробормотал:
– Чего это они все вдруг? Непонятно.
– Волнуются, что розетки чинить будет некому, – съязвила Вартуша.
Мохито убрал телефон на стол, явно недоумевая, с какой стати о нем все беспокоятся, и спросил:
– Может быть, поужинаем?
Неделя пролетела как миг. В путь выдвинулись не в последний день, заранее. Решили ехать, глазея по сторонам, переночевать в каком-нибудь мотеле, утром погулять по незнакомому городу, и уже в темпе вернуться в Ключевые Воды. Мохито доел последнюю черствую ватрушку, выпавшую в сумку из пакета, запил банкой сгущенки и уложил вещи в багажник, не забыв грязное постельное белье. Со словами: «Дома постираю». Вартуша не вмешивалась до тех пор, пока Мохито не вытащил и не надел толстовку, натягивая на голову капюшон. Она содрала со своего медведя защитную тряпку, бросила на землю и тщательно вытерла ноги – к восторгу и удовольствию Зорьяновых мышей, провожавших их песнями и плясками.
В пути оправдалось предположение Вероники. Мохито увидел уездную мэрию и заговорил о регистрации брака. «А дома подадим документы на усыновление Тиши, это не сразу делается, придется справки собрать». Вартуша в мэрию идти отказалась, прикрылась желанием видеть свидетельницей Веронику, и попеняла Мохито за то, что тот пытается обидеть Светозара, Зорьяна и Шольта, лишив их участия в церемонии. Это подействовало. Мохито посопел и согласился отложить скромную свадьбу на грибную неделю – чтобы положить в чашу и корешки, и ножки, и шляпки.
Под вечер они остановились в гостиничном комплексе. Увидели огромный рекламный щит, обещавший сытную кормежку в ресторане и номера на любой вкус – от «эконом» до «люкс» – и свернули на отмеченное указателем ответвление дороги. Асфальтовая лента заманила их под деревья, провела между полей и свернулась в круг возле здания с башенками из дикого камня. Вартуша посмотрела на ковровую дорожку на ступенях и засмущалась. И она, и Мохито были мятыми и слегка грязными: в доме Зорьяна они, конечно, мылись, а до стирки и глажки дело не дошло – белые шорты украшали какие-то странные пятна и потеки. Она ожидала, что их попросят выйти вон, но Мохито предъявил служебное удостоверение и администратор сделался чрезвычайно любезным. Ужин подали в номер, а грязную одежду унесли, клятвенно пообещав вернуть в лучшем виде.
Наевшийся Мохито сообщил:
– Администратор решил, что мы приехали на яблочно-медовую ярмарку. Оказывается, в городе проводят ежегодный фольклорный фестиваль. Выступает медвежий хор, со всех окрестных садов свозят разносортные яблоки, а на площади выстроены медовые ряды. Заедем? Он сказал, что здесь продают много сахарных украшений. Давай погуляем, выберем что-нибудь?
– Да, – согласилась Вартуша. – Надо. Я все наши запасы в чашу положила и раздала.
– Я же не спросил! – спохватился Мохито. – Купол поставили?
– Поставили. Больше ничего не скажу. Вернемся – сам посмотришь.
Кровать в номере была широченной. Вартуша, отмокшая в ванне, растянулась на упругом матрасе, чувствуя разницу с Зорьяновой койкой. Они с Мохито спали в обнимку, теснились, не позволяя себе лишних движений в полудреме. Оказалось, что может быть лучше – хотя Вартуша и без этого благодарила Хлебодарную за неделю незамутненного счастья.
– Нам надо будет купить большую кровать, – удивляясь собственной смелости и размаху планов, сказала она. – Ты знаешь, где можно купить или заказать?
– Знаю, – наваливаясь на нее, ответил пахнущий фруктовым мылом Мохито. – Куплю, привезут. Запомни: тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Просто скажи, и я сделаю.
Вартуша ответила не словом – жестом. Погладила шрамы на плече и прервала недовольное ворчание поцелуем. Ей предстояло привыкнуть к мысли, что проблемы можно с кем-то разделить. А Мохито – поверить, что к нему прикасаются, не желая что-то получить взамен. Что за нежность не надо ничем платить. Вартуша бы осталась рядом с ним хоть в сарае, хоть в подвале. К счастью, жертвовать удобствами не требовалось. Как и расставаться с Тишей.
Утром они позавтракали на веранде ресторана, бросая хлебные корочки плававшим в пруду лебедям. Выпили кофе, расспросили администратора и поехали на фольклорный фестиваль. По пути Мохито сказал:
– Не знаю… может быть, ты хочешь что-то другое? Я не очень-то умею придумывать развлечения. Можем сходить в театр. Или в кино.
– Ты хочешь в театр? – изумилась Вартуша.
– Нет. Но, может быть, ты хочешь. Мне и на ярмарке интересно – когда не на службе. Сахарные украшения красивые. И сувениры всякие забавные продают.
– Обойдемся без театра, – подытожила Вартуша. – Дома когда-нибудь