там в городе больше твоей дочери, не ищи ее на земле, понял, что он в виду имел, да поздно было. Не мог я теперь назад в обитель вернуться, пока не разобрался бы в этом деле до конца.
– Теперь разобрались?
– Теперь-то разобрался, да вы уж меня не отпустите. Эх! Любопытство суетное – это тоже грех, и великий, за него наказание сейчас и несу. Понадобилось мне на девчонку взглянуть! Зачем? Пустое это все!
Фима смотрела на этого человека и не понимала, что с ним не так. Но что-то определенно было неправильно, ведь не может отец с таким отстраненным спокойствием говорить о собственном ребенке, которого никогда не знал и которого теперь уже и не узнает.
Она взглянула на Арсения и сказала:
– Одного я никак не могу понять…
– Чего?
– Зачем Михаил велел Полине к трем часам вернуться домой?
– Может, поговорить с ней хотел, надеялся, что если расскажет ей всю правду, то она согласится ему помогать. А может… Ох, боюсь, что неспроста брат Косьма что-то про беду над головой Полины говорил. Может, Михаил и впрямь планировал избавиться от наследницы. Полина в любой момент могла начать болтать языком о своем происхождении, и тогда Михаилу пришлось бы совсем худо. Он не мог этого не понимать. И возможно, планировал не только вскрыть тайник Малкина, но и окончательно поставить крест на продолжении его рода.
– Тогда поделом ему.
– Совершенно с тобой согласен.
Арсений взглянул на Малкина и сказал:
– Если вы хотите доказать нам свое раскаяние не словом, а делом, верните Зябликова!
– Кого?
– Сергея Зябликова.
– Ах, этого! Да не нужен он мне. Я его давно уже отпустил.
– Зачем вы его похитили?
– Не похищал я никого! Потолковать с ним хотел.
– Смартфон его мы в помойке обнаружили.
– Телефон выкинул, – согласился Малкин, – сделал это для того, чтобы нашему разговору случайно не помешали.
– И что спрашивали?
– Так, мелочи, кое-что не складывалось у меня в голове, какие-то фрагменты ускользали. А он и с Полинкой встречался, и с Михаилом, шустрый паренек, был бы я в своей прежней воле, взял бы его к себе. Такие люди всегда могут быть полезны.
– А что с вашим тайником? Можем мы рассчитывать на получение от вас двадцатого, и последнего, фрагмента?
– Э-э-э, чего нет, того нет! – усмехнулся Малкин. – Эти деньги я никому пока не отдам. Девчонке и так неплохое наследство после меня останется. Что Мишка с Тамарой все эти годы на себя записывали, девчонке должно достаться. А там немало, я в этом уверен.
– Хотите ее облагодетельствовать, даже после того, что вы узнали про Полину? Что она не родная ваша дочь?
– Я не из тех, кто свои подарки назад забирает. Пусть живет и пользуется. Меня добрым словом поминает. Чего же еще?
– А деньги из тайника, выходит, вам жалко на доброе дело людям отдать?
– Те пусть пока полежат, – твердым, спокойным голосом сказал Малкин. – Слишком много на них крови, чтобы я сейчас мог их достать и в дело пустить. Может, когда-нибудь Господь и сподобит меня придумать, как эти деньги потратить, а сейчас нет, сейчас еще рано.
И как ни ходили сыщики вокруг да около, так и не удалось им заставить Малкина сказать, где находится его тайник.
Тогда Арсений решил:
– Пусть в камере сегодня переночует. Глядишь, к утру и передумает. Разговорчивей станет.
Но к утру выяснилось, что Малкин, он же брат Косьма, исчез, словно бы его и не было никогда. Камера была закрыта на замок, но внутри никого не оказалось. Видеонаблюдение по какой-то непонятной причине было выключено. Кто-то мог бы усмотреть в этом волю провидения, но Арсений считал, что имел место банальный подкуп. Разумеется, виновные были наказаны, но что-то не слишком огорченные были у них лица. Похоже, полученная ими от Малкина за свой побег компенсация с лихвой возмещала все понесенные ими убытки.
Окончание этого расследования было решено отметить дома у Фимы. Тетушка Римма по своему желанию расстаралась и приготовила такой стол, что у всех при одном только взгляде на него текли слюнки. Несколько видов салатов, канапе и паштет, запеченная курица и, конечно, пироги, пирожки и ватрушки.
Коля с Полиной и Лешей тоже были приглашены, они рассказали, как идут дела в интернате.
– У нас новый директор. Велел снести флигель, сказал, что на его месте построят второй корпус, потому что детей стало уже много и в спальнях теснота.
– Сокровища-то нашли?
– Разбирали все по камушку и ничего не нашли.
– Не может быть!
– Нет, правда. Спецслужбы следили, но ничего среди кирпичей не нашли. Ни единого доллара! Ни единого золотого слитка.
– Что же, выходит, обманул нас брат Косьма! Или Павел Степанович все-таки нашел клад?
– Вряд ли Павел Степанович. Он же в тюрьме. Скорей всего, кому-то другому повезло.
– Повезло ли? Может, хозяин сокровище себе назад и забрал?
– Какой-то стальной ящик при разборе флигеля и впрямь найти удалось, да только был он совершенно пустой.
– Вот обидно!
– Да это не беда! – отмахнулись все трое.
После того как Полина стала богатой наследницей, дела у всех ее друзей и близких пошли на лад. Она первым делом поставила на ноги дядю Олега, оплатив ему дорогостоящее лечение, которое он в противном случае ждал бы еще долго. А пока он лечился, Полина отправила тетю Таню на тропический остров, где той в течение целых трех месяцев ничегошеньки не нужно было делать, только есть, спать и наслаждаться жизнью. И как-то так оказалось, что все рецепты врачей ничто по сравнению с этой терапией. Назад тетя Таня вернулась полностью здоровой и объяснила, что если человека жизнь радует, то и помирать ему раньше времени становится как-то неохота. Тут она встретилась с горячо любимым мужем, детьми и Полиной.
Кроме того, Полина взяла шефство над своим бывшим интернатом. Благодаря ей в мастерских появились и новые станки, и все необходимое оборудование, которого так долго дожидались ребята. Благородные порывы щедрой души, как может, сдерживает Зябликов, который благополучно вышел сухим из воды и теперь почти все время находится возле Полины. Ему не дают покоя те девятнадцать фрагментов, которые были возвращены девушке после окончания следствия.
– Может, они как-то неправильно искали? Может, пустой ящик, который нашли, это еще и не тайник вовсе? Тут надо все хорошенько обмозговать. Если мы найдем это сокровище, то можем столько добра сделать!
Полина прямо не отказывается, но и соглашаться не торопится. Она помнит слова Малкина о том, что сокровищу этому еще рано возвращаться в мир, к