много лет назад. О том, как игры трёх маленьких девочек привели к трагедии, но это не объясняло ни того, как рысь оказался по эту сторону границы, ни того, как ему удалось столько времени оставаться незамеченным и удерживать девчонку в плену.
Он едва сдержался, чтобы не ворваться в их мысли, перетряхнуть там вверх дном до самого основания, но после такого вмешательства уже ничего нельзя будет ни спасти, ни исправить. Поэтому терпел всю дорогу, тренировал выдержку и силу воли, а сейчас терпение закончилось:
— Нам нужен магистр воспоминаний.
— И кто-нибудь из миротворцев, — слабо подала голос Доминика. Она все еще надеялась, что души этих бедолаг можно излечить.
— Сначала я хочу знать. Все!
Тем временем оборванка, которую принес Брейр, начала подавать признаки жизни. Сначала заворчала, закряхтела, как старая бабка, потом с трудом села. С третьей попытки ей удалось убрать с лица всклокоченную прядь сальных волос, и взгляд, почти осмысленный, медленно переползал с одного присутствующего на другого.
— Она… — начал было Хасс и замолчал.
Он уже ни черта не понимал. Новый кхассер, странная женщина, так похожая на Мелену, ощущение присутствия кого-то еще.
— У меня такое ощущение, что пока я сидел в Асолле, мимо меня прошло все самое интересное, — криво усмехнулся он.
В ответ раздался какой-то непонятный звук. Не то писк, не то визг, который потом перешел в сердитое ворчание. Мелена молча развязала завязки на плаще и в просвет тут же появилась любопытная морда. Уши торчком, на ушах кисточки.
— Еще одна рысь. Я уже не удивляюсь…
— Удивишься, если узнаешь, что это девчонка.
Хасса все-таки пробрало. В два шага очутился возле Мелены и за шкирку достал кощенку. Та сразу зафырчала, растопырила лапы с выпущенными когтями, но песчаный кхассер бесцеремонно крутил ее, осматривая со всех сторон и, не обращая внимания на то, что его пытались покусать.
Маленькая рысь от такого беспардонного обращения жалобно запищала.
— Дай сюда! — Мел жестко перехватила руку кхассера.
Янтарный взгляд тут же налился тьмой, но она не отступила. По-волчьи уставилась на него, прекрасно зная, что Хасс не посмеет нарушить запрет императора и применить к ней звериную силу.
— Ты забыла, где теперь твое место? — процедил сквозь зубы, едва сдерживаясь.
— Прекрасно помню, андракиец. Но я не для того всю дорогу успокаивала этот блохастый комок меха, чтобы ты теперь мял ее своими лапищами.
— Уймитесь. Оба, — холодно осадил Маэс и забрал котенка себе, — она и так дикая, еще вы тут добавляете.
В руках у императора Эсса успокоилась, но на Хасса по-прежнему смотрела настороженно и чуть что скалила зубы.
— Этих, — Маэс указал на скованного кхассера и его безумную подругу, — запереть в камере и позвать Рамэя. Прежде чем лечить, посмотрим, что в их головах намешано. Мелкую в лазарет. Пусть приведут в порядок, отмоют, накормят. И ей первой нужен миротворец и кто-то, кто научит возвращаться обратно в человеческий облик. Глаз с нее не спускать!
— А эту? — Хасс кивнул на угрюмую Мелену.
— А эту…эту отправь туда, где остальная прислуга. Пусть работает.
Песочный кхассер молча закинул себе на плечи поверженную рысь, кивнул Брейру, чтобы тот прихватил с собой бродяжку. А саму Мелену под локоть схватил один из андракийцев и поволок в другую сторону к той двери, за которой начинался спуск в крыло прислуги.
Она не сопротивлялась. Это путешествие высосало из нее все силы, не оставив ничего взамен. Хотелось уйти в свою маленькую, бедно обставленную комнату, лечь на жесткую койку, повернувшись лицом к стене и проспать много-много часов подряд, а еще лучше — снова обо всем забыть.
* * *
Император сдержал свое слово. После возвращения в Асоллу он не стал сажать Мелену на цепь, а оставил в статусе прислуги, позволив тем самым перемещаться в пределах замка. Однако даже с большой натяжкой это нельзя было назвать свободой.
Стражники были предупреждены о том, что она из себя представляет, и были начеку. Куда бы он ни шла, где бы ни появлялась — ее всегда сопровождали чужие настороженные взгляды. Но это еще не все. Стоило только приблизиться к воротам, ведущим за пределы замка, как ошейник начинал пульсировать. Сначала предупреждающе, почти не больно, а потом сдавливал с такой силой, что перед глазами темнело, и сколько бы она ни пыталась вдохнуть — ничего не получалось. В такие моменты рядом с ней неизменно появлялся кто-то из стражников или кхассеров и молча тащил обратно.
Сам император не пришел ни разу.
После того, как они добрались до столицы, Маэс потерял к ней интерес. Не забирал к себе в комнату, не узнавал, где она, и что делает. Теперь все его время и внимание занимал разрыв границы, установленной между Милрадией и долиной Изгнанников.
В отличие от многих остальных Морт был безгранично рад вторжению андракийцев. Тот самый ученый, который готовил машину, чтобы раздавить захватчиков, теперь был неистово увлечен идеей, как помочь им сокрушить древнюю защиту. От головоломки такого масштаба он приходил в дичайший восторг и, едва на востоке занимался рассвет, бежал на полигон, чтобы с головой погрузиться в работу. Он с упоением занимался любимым делом и, кажется, даже помолодел на десяток лет. Бегал по замку, окрыленный своими идеями и всегда улыбался.
Когда Мелене доводилось с ним сталкиваться, она невольно приходила к выводу, что прежде никогда не видела его настолько счастливым. Морт радостно ей махал и останавливался поболтать, будто они были хорошими знакомыми, встретившимися на увеселительной прогулке. Спрашивал, как дела, чем она занимается, не понимая того, насколько нелепо звучали его вопросы. Как могут быть дела у пленницы с ее характером, да вдобавок с ошейником, готовым придушить за малейшую оплошность? Чем она может заниматься, кроме как угрюмо выполнять свою работу и строить планы побега?
Он этого не понимал, а Мелена и не стремилась что-то объяснять. Она давно знала, что лучший друг — это тишина, и что доверять можно только самой себе.
Андракийцы перевернули все вверх дном: дамы, которые блистали при дворе Вейлора, теперь были посудомойками и уборщицами, щеголи — стонали от непосильной работы на конюшнях. Кто-то изнывал за решеткой, кого-то выслали из замка в шахты, и никого не осталось на прежних позициях.
Маэсу было плевать на положение, родовые отличия и богатство, на сомнительные заслуги перед прежним королем. Он возвышал и даровал свое благоволения тем людям, которые были нужны ему самому. Таким как Морт, полностью перешедший на их сторону, Магистр Рамэй, который оказался крайне полезным, лекари, придворные звездочеты. Даже один из