Вся эта мешанина перебивала любые другие запахи.
Император обернулся и тяжелыми лапами начал разбрасывать хлам по сторонам, в итоге докопался до стены.
Пусто!
Но шагнув в сторону, он увидел то, что раньше было скрыто от чужих взглядов.
Уступ, а за ним темную нишу.
И оттуда на него испуганно таращились два янтарных глаза.
* * *
Потом раздалось рычание, полное страха и бессильной ярости.
Император отшвырнул в сторону остатки барахла и подступил ближе.
В маленькой нише сидел звереныш. Такой же неопрятный, как и все остальное. Пятнистая шерсть свалялась и местами превратилась в одной сплошной колтун, еще не окрепшие крылья, покрытые паутиной розовых прожилок, были похожи на грязные тряпки. Досыта он, похоже, никогда и не ел, потому что даже в полумраке ниши была заметна худоба.
Жалкий, убогий, даже кисточки на ушах были редкими и неровными.
Стараясь не напугать, Маэс аккуратно приблизился к малышу. Тот забился в самый угол и их последних сил шипел, словно дворовая кошка, а потом растопыренной когтистой лапой ударил императора по носу.
Тот лишь фыркнул и обернулся. Увидев человека, звереныш вдавился в стену, прижал уши и даже шипеть уже не мог.
Маэс присел на корточки:
— Выходи. Не бойся.
Мелкий жалобно запищал, пытаясь спрятаться.
— Я тебя не трону, — Маэс протянул руку.
Рысенок замер, насторожено принюхиваясь. Потянулся следом, но стоило только пошевелить пальцем, как острые зубки впились в ладонь.
Маэс даже не дернулся, позволяя жевать свою руку. В итоге котенок смущенно отпустил, еще раз понюхал и отодвинулся.
— Иди ко мне, — опять поманил император.
Его звериные глаза наполнились тьмой. Она манила, увлекала за собой, успокаивала. Другие кхассеры тянулись за ней, и рысь не стал исключением. Он перестал дрожать и приживаться к стене, наоборот вытягивал шею, всматриваясь в незнакомца. Куцые кисточки на ушах настороженно подрагивали.
— Я не обижу тебя, — тихо произнес Маэс, — и не оставлю. Обещаю.
После этих слов малыш всхлипнул и бросился к императору. Заскочил на руки, когтистыми лапами обхватывая шею, и замер, закрыв глаза, смиряясь с тем, что может произойти дальше.
— Тише, тише, — Мэс гладил его по спине и под ладонью четко прощупывалась каждая косточка хребта, каждый позвонок.
Император с трудом сдерживал ярость. Не хотелось пугать и без того полумертвого от страха рысенка, но хотелось вздернуть на ближайшем дереве его папашу. Какого черта он сотворил такое?
— Все будет хорошо, — бережно прижимая найденыша к груди, он медленно распрямился в полный рост, — идем отсюда.
Все время, пока он шагал по сумрачным тоннелям к выходу из пещеры, маленький кхассер неустанно цеплялся за шею и надрывно дышал. Было слышно, как его сердце заходится от страха, а когда вышли на улицу, он тихо пискнул и, зажмурившись, попытался спрятать мордочку на груди взрослого.
Брейр и Доминика встретили их растерянным молчанием, а лохматая бродяжка задергалась с удвоенной силой и замычала еще громче. Взгляд ее стал совсем безумным.
— Да что же это такое? — хрипло спросил Брейр, наблюдая за тем, как Маэс пытается отлепить от себя перепуганного звереныша, а тот судорожно цепляется и пищит, — У нас за котят любого в лоскуты порвут, а здесь такое…
— Не спрашивай, — императору удалось перехватить малыша, — тише. Успокойся. Смотри, какая девочка красивая. Ее Доминика зовут. Она поможет тебе.
Едва сдерживая слезы, целительница подступила ближе.
— Аккуратнее кусается, — предупредил Маэс, поглаживая жёсткий, свалявшийся загривок.
— Ничего, потерплю, — сипло ответила она. Малыш выглядел настолько жалким, что у нее самой сердце заходилось от боли.
Она аккуратно прикоснулась к сухому носу. Тут же раздалось рычание и щелкнули маленькие, острые зубы.
Доминика не дрогнула. Не обращая внимание на сопротивления, обеими ладонями обхватила мордочку:
— Тише, котик, тише. Я помогу.
На его линии жизни без слез не взглянешь. Бледные, никогда не знавшие полной силы, местами переходящие в едва заметные ниточки. Он бы не пережил эту зиму, если бы его не нашли.
Вернее ее…
— Это девочка, — тихо выдохнула Ника, повергая в ступор стоящих рядом мужчин.
— Девочка? — переспросил Брейр, — ты уверена.
— По-твоему, я настолько глупа, что не отличу пацана от девчонки?
Маэс молча перевернул найденыша и, не особо церемонясь, заглянул под хвост.
— Действительно девчонка. — растерянно уставился на лохматое чудо в своих руках, — их даже среди первых кхассеров почти не было. Зверь плохо уживается с женской сутью, а рожденные кхассеры-девочки и вовсе редкость.
Теперь он понял, что гнало его к Лосиному Утесу, почему сердце так болело и требовало немедленных действий. Не из-за обезумевшего рыся, а из-за нее. Это она звала, сама того не осознавая, просила о помощи.
— Она может обращаться?
— Я не уверен.
Обычно переходу их одной формы в другую учит отец, но судя по тому, что он мог только пускать слюни и бросаться на остальных — вряд ли малышка чему-то могла у него научиться.
— Разлепи этой рот, — Император указал взглядом на всклокоченную мать, — я хочу знать, как ее зовут.
Брейр сдернул тряпку с лица женщины, но ничего кроме мычания и воплей, им так и не удалось услышать. Она была невменяема.
— Нельзя ей давать мелкую. Погубит, — горько произнесла Доминика, — не со зла. Она будет думать, что защищает, а на деле навредит.
Котенок тоже не рвался к матери. Наоборот, когда поднесли ближе, она отвернулась и снова вцепилась в императора мертвой хваткой.
— С пополнением, — надрывно усмехнулся Брейр, — она сделала свой выбор.
Император понятия не имел, что делать с котенком, который так доверчиво жался к его груди, и как вообще быть дальше со всем этим безумным семейством.
— Пора возвращаться в Асоллу, — хмуро произнес он, — я возьму рысь и кого-то на спину. Тебе придется везти остальных.
— Донесу. Куда деваться. Одна на спину, другая в лапы.
И вот тут вставала проблема куда и кого. Ведь надежной была только Доминика. Она могла держать при себе котенка. Бродяга была не в себе, а Мелена — это Мелена. Сажать ее на спину — это все равно что подставляться под прямой удар. Желающих рисковать не было.
— Надо приводить ее в чувство.
Это оказалось не так просто. Мел провалилась так глубоко, что ни тряска, ни легкие пощечины не моги привести ее в себя. Она даже не морщилась, безвольно обмякнув на теплом плаще.
— Давайте ее бросим? — предложил Брейр, и перехватив хмурый взгляд Маэса развел руками, — ну а что? Уверен, она еще быстрее нас обратно доберется. Она же из стали сделана.
Маэс хмыкнул. Там в пещере, когда она уставилась на него огромными, перепуганными глазами, он увидел то, что было