В понимании старой литературы мужчина воскрешал женщину. Мужчина дарил ей «мир», свою жизнь, но в другом окружении.
Толстой иначе рассказал об этом мире и о том, кому принадлежит право подарка.
Что же я хочу сказать недлинным анализом «Воскресения»?
Я хочу назвать пример нравственного перелома в искусстве, смену представлений, которая выражается во многих отклонениях.
Человечество как бы ощупью ищет нового нравственного пути.
…Эта любовь, это чувство, которое Катюша испытывает к Нехлюдову…
Мне хочется сказать, что понятие любви, конечно, не создано литературой, но оно осознано литературой.
Араб Меджнун, безумец, шел за девушкой, которую он любил.
Шел тогда, когда в мире осталась для него только собака на той улице, где жила любимая женщина, и это был самый великий спутник.
Он был одним из первых бескорыстных любовников. Крачковский писал об этом. Искал в разных местах арабской культуры предшественника Меджнуна, но не нашел.
Не нашел потому, что начиналось новое построение нравственности.
Но безумец Меджнун равен по безумию Ромео с его гордым словом, что все философии мира не заменят Джульетту.
Теперь я снова возвращусь к новеллам Боккаччо. По-новому посмотрим на новеллу четвертого дня. В новелле муж, узнав, что у его жены есть любовник, убивает его, вырывает его сердце.
Жарит и велит подать жене приготовленное как кушанье, на обычном блюде.
Когда жена съела сердце любимого, муж спросил, как понравилось кушанье.
– Очень вкусно, – сказала она. Тогда муж открывает тайну. Женщина стояла у башенного окна. Не обернувшись, она сказала мужу: – Да не допустит господь, чтобы я что-нибудь ела после этой чудесной пищи. – И выбросилась из окна.
Это попытка сменить свое место на карте нравственности.
Человечество ощупью ищет нового нравственного пути.
15. «Холстомер»
Говорящие лошади были уже у Гомера.
Так что это длинная история, история Холстомера.
Великая книга Джонатана Свифта «Путешествия… Лемюэля Гулливера» основана на резком и точном описании смены людей, которых видит путешественник.
Он видит лилипутов и передает им нравы и пожелания англичан времени Свифта, и эти пожелания становятся ничтожными.
Он видит великанов, которым рассказывает о государственных планах английской знати, и те с презрением и негодованием относятся к самой мысли о войне с огнестрельным оружием.
Он видит лошадей.
У коней есть своя нравственность, своя жизнь, без собственности и лицемерия.
Эта великая книга все же ограничена временем, злобами дня.
Холстомер, конечно, принадлежит и наследует идеи коней Свифта.
Тут мы скажем, что сам Свифт говорит о том, что слово этого государства – «гуигнгнм» – означает лошадь, а по своей этимологии означает «совершенство природы».
Но Холстомер шире по своему значению всех героев Свифта, в том числе героев лошадиного государства.
Но вспомним о людях; Граф Вронский первоначально имел другую фамилию в романе «Анна Каренина» и иначе выглядел.
Он был казачьим офицером, молодым и крепким, отличием его было то, что он носил серьгу в левом ухе. Очевидно, по казачьему обычаю. Это попытка только показать окружение Вронского, человека ее круга, но несколько иного, из казачества.
Потом Вронский появляется около поезда, пришедшего из Петербурга в Москву, молодой, красивый, знатный офицер.
Вронский красив, богат.
Богатство его молодо. Корни богатства, может быть, связаны с той женщиной, которую мы видим в виде сухощавой, сгорбленной, очень хорошо воспитанной старухи.
К ней сын относится с полной условной вежливостью. Он почти не знал семьи.
Воспитывался в Пажеском корпусе. Потом в аристократическом полку, где его любили.
У него был свой точный план, как надо жить.
Обманывать мужчин нельзя.
Женщин можно.
Долги надо платить.
Но портному можно заплатить не сразу.
Л. Н. сам заплатил портному, который шил ему костюм для поездки на Кавказ, не менее чем через десять лет.
Для Вронского то, что есть, то и правильно.
У Вронского есть друг Серпуховской.
Генерал, который занял высокое военное положение.
Он покровительствует Вронскому и старается спасти его от Анны Карениной.
Он должен любить и обязательно иметь великосветскую связь; с этим согласна старая мать Вронского.
Но не должен осложнять свою жизнь.
Вронский в развитии, такой, каким мы его видим, – а мы его видим как друга, как любовника Анны Карениной, – умеет торговать, умеет не уступить, умеет выдержать цену на продаваемый хлеб.
Весь мир для него расчерчен.
Он знает свое место.
Хорошее место в шахматной игре. И знает, какое движение на доске условной жизни он может делать.
Вронский хорошо ездит на лошади; можно сказать, многое связывает его с лошадью.
Серпуховской другой человек, он уже ушел на войну, крупную военную работу, и хотя он очень дружен с Вронским и, может быть, дорожит этой дружбой, но он человек иной и большей связанности с жизнью.
Он предлагает Вронскому карьеру.
Серпуховской и дружба с ним – это то, чем пожертвовал Вронский, когда дал огласку своему роману с женой очень крупного сановника того времени.
Я оставляю фамилию Вронского.
В поздней редакции повести Толстого «Холстомер» Серпуховской, вернее, его фамилия, появляется в другом виде.
Серпуховской воскрешается в другом возрасте. Он человек лет сорока, толстый, плешивый, с большими усами и бакенбардами.
Он раньше, вероятно, был красив.
Теперь он опустился физически и морально.
Итак, фамилия Серпуховского, крупного молодого военного того времени, тоже любителя лошадей, старшего по положению приятеля Вронского, воскресает в «Холстомере».
«Холстомер» – это трудная, очень долго писавшаяся вещь.
Она писалась в 1861 – 1863 годах.
И потом, воскреснув вновь, появилась на письменном столе Толстого в 1885 году.
Рукопись эта имела свою семейную историю в доме Толстого.
Л. Н. отказался от собственности на произведения, написанные в эпоху его литературного расцвета, еще до появления того, что стало называться толстовством.
«Холстомер», введенный в литературу в 1861 году, принадлежал, в смысле получения гонорара, Софье Андреевне.
«Холстомер» 1885 года принадлежал всем.
Книга, вышедшая из круга конюшни, из истории лошади.
Повесть, сатирическая повесть свифтовского типа, повесть о людском невежестве.
Холстомер породистый конь самой высшей марки, но он как бы незаконнорожденный.
Его пестрая шкура очень нравится лошадям, как отмечает Толстой, но она непристойна, она разрушает генеалогию.
По шкуре он дворняга.
Холстомер по-своему видит мир, по-своему много испытал, стал добрым.
В дом, в конюшню, в которой стоит постаревший Холстомер, приезжает постаревший Серпуховской.
Все прожито скверно.
То, что прожито, то, что ушло, на взгляд Серпуховского, который прожил 2 миллиона и остался должен 120 тысяч.
Проживший человек – это он, он сам, человек, по-своему не окончивший рассказ.
Мерин Холстомер стал смешным.
Когда он вернулся к стаду, то его окружили красивые, величавые и сытые фигуры.
И он заржал.
А мерины не ржут. Они не призывают кобыл. Было и жалко, и совестно, а главное – смешно глядеть на него.
Но Холстомер сохранил свою силу, свой бег. Серпуховской же потерял и свою красоту и силу, растратил все – руками, для других дел неумелыми.
Его загнали в одной любовной истории, в чужом доме, куда приехал разбитый Холстомер, бывшая слава коневодства России.
Мы знаем уже, что лошади его не сразу узнали. Потом они его приняли за рассказ о лошадином горе.
Хозяин показывал гостю лошадей среднего качества на приеме других коней. Его конюший Нестер сидел на пегом, ожидающем приказания.
Проходя, гость хлопнул большой жирной рукой по крупу пегого.
Пегий узнал своего хозяина, бывшего хозяина Серпуховского. Он заржал – слабым, старческим ржанием.
Дальше заболел Холстомер.
Его повели.
Он хотел напиться, ему не дали.
Две собаки смотрели на него не как на лошадиную знаменитость.
Они ждали мяса.
Люди точили нож.
Потом он почувствовал – что-то сделали с его горлом.
Полилась кровь.
Ему становилось все лучше и лучше.
Тело его разрубили.
Волчица нашла это мясо.
Волчица принесла куски мяса своим годовалым волчатам.
Волчица подошла к самому маленькому.
Волчата сидели полукрутом.
Они радостно выли.
Волчица подошла к самому маленькому и, опустив хвост, опустив морду, сделала несколько судорожных движений и выхаркнула большой кусок конины.
Волчата бросились к мясу.
Но волчица грозно двинулась.
Мальчик-волчонок взял мясо и унес.
Серпуховской не скоро умер.
Шел по свету, неся свое евшее и пившее тело.
Но когда он, всем тягостный, умер, то его одели в хороший мундир.