цветами.
– Что это?
– Рынок. Жители нашего города, а также соседних, приходят сюда, покупают и продают продукты из своих садов, товары из своих кузниц и тому подобное.
Я улыбаюсь, вспоминая жаркие летние дни, когда я гуляла по переполненным узким проходам фермерского рынка у себя дома. Такое ощущение, словно прошла вечность с тех пор, как я покинула его. Я уверена, все мои растения в горшочках на подоконнике завяли от нехватки воды. Арендная плата давно просрочена. Приходил ли мой домовладелец за деньгами? Он должен был понять, что я пропала. Сообщил ли он об этом? Кому-нибудь вообще есть дело до того, что я пропала?
– У меня к тебе предложение, Ромерия, – прерывает мои мысли Зандер. – Вернее, у тебя есть выбор. В завершение этой поездки ты можешь вернуться в заточение и продолжить быть узницей Илора. Можешь, затаив дыхание, изо дня в день ждать прогулки по территории в чьем-то сопровождении, надеясь, что я не запру твои окна и не отниму у тебя возможность наблюдать с балкона за жизнью илорианского двора. Или же ты можешь помочь мне защитить Илор и по ходу обретешь хоть какое-то подобие свободы.
Заключение или свобода – что бы ни значило данное слово в этом волшебном мире. Король знает, что для меня свобода – очень заманчивая перспектива. Все это время он подкармливал меня крошечными глотками жизни вне стен моей клетки, и теперь я каждое утро хожу туда-сюда, будто хорошо обученная собака, в ожидании чего-то большего. Как долго Зандер размышлял над тем, чтобы предоставить мне этот так называемый «выбор»? Он решил так недавно, или все это было частью тщательно составленного плана с того самого момента, как он приговорил меня к заточению в этих чертовых покоях?
Я стискиваю зубы в попытке сдержать нарастающее чувство досады. Что не так с людьми, которые предлагают мне столь ограниченный выбор? Сначала Корсаков, затем Софи, а теперь и Зандер.
Однако слова Софи эхом отдаются в моей голове, как напоминание: «Тебе придется заслужить право войти туда, а это займет некоторое время». Знала ли она, в какое положение меня поставит? Она это имела в виду? Чтобы попасть в священный сад и забрать камень, мне придется завоевать короля, которого я предала самым непростительным образом?
– Тебе нужно время, чтобы подумать? – с раздражением в голосе спрашивает Зандер.
– Нет, я помогу тебе. – Опять же, я не вижу другого выхода. По крайней мере, на этот раз в том, о чем меня просят, больше чести, нежели в воровстве безделушек у богатеев. Я не чувствую преданности ни к одному из этих людей. У меня есть одна задача, и ни одного намека на подозрение. Поэтому пусть Зандер думает, будто я помогаю ему, хотя на самом деле стану помогать лишь себе. Нужно найти путь в нимфеум. – Что я должна делать?
– Для начала расслабься. Ты выглядишь так, словно предпочла бы пойти на камнем дно, вместо того чтобы ехать рядом со мной на лошади.
Я хмуро смотрю на него. Если мы притворимся, что я была всего лишь невинной жертвой в планах королевы Нейлины, то это будет означать…
Кожу покалывает.
– Ты хочешь, чтобы люди думали, будто мы еще вместе?
Словно король все еще заинтересован в принцессе Ромерии.
Я смотрю на свою руку, на золото в кольце, поблескивающее на солнце. Не просто заинтересован, а по-прежнему помолвлен с ней, то есть намерен вступить в брак.
Поэтому он так и не забрал мое кольцо?
– Думаешь, это сработает? Что люди купятся на это? – с сомнением спрашиваю я.
– Альтернатива слишком неправдоподобна.
Что он обнимает женщину, которая убила его родителей и чуть не разрушила королевство.
– Да, наверное.
– Я бы сказал, что мне будет гораздо труднее с этим справиться. Ведь для тебя я – незнакомец.
– Который хотел меня казнить.
– Разве ты можешь винить меня в этом?
Справедливо. Но смогу ли я сыграть эту роль?
– Ты змея, что пошла на многое, лишь бы завоевать мою любовь. – Зандер тихо вздыхает. – Однако, если я сосредоточусь на факте, что ты всего лишь физическая оболочка той Ромерии, тогда, возможно, и я стану видеть в тебе незнакомку. Это пойдет на пользу нам обоим.
Но для него я по-прежнему змея. Весьма немногие находят этих существ привлекательными. Меня утешает только одно: внешне Зандер совсем не отталкивающий. Было бы гораздо сложнее, если бы мне пришлось «играть в любовь» с Корсаковым или Тони. Одна мысль об этом заставляет мое тело покрыться мурашками отвращения.
Но придется ли мне целовать короля?
У меня еще сотня вопросов, например, как мы, будучи вместе, поможем укрепить Илор или что именно повлечет за собой скармливание народу этой байки про мою «невиновность», – но мы уже почти вышли на рыночную площадь. Делая глубокий вдох, я позволяю своему телу расслабиться, пока не чувствую твердую грудную клетку Зандера своей спиной.
– Возьми поводья, – мягко командует он.
Я делаю, как велено, хватая руками толстый кожаный шнур. Это позволяет Зандеру просунуть свои руки под мои, и, когда он снова берет контроль над лошадью, его предплечья оказываются в более расслабленной, даже интимной позе.
Я улавливаю его глубокий, ровный выдох – он скользит по моей коже, вызывая легкую дрожь.
– Видишь? Не так уж невыносимо, – ворчит он.
– Нет. Думаю, нет.
– Я говорил сам с собой.
Спереди доносится звук горна, и, когда наша процессия поворачивает направо, толпа расходится. На улицах сотни людей, они что-то выкрикивают. На некоторых тусклая одежда и характерные металлические ушные клипсы, указывающие на то, что они – человеческие рабы. Другие же носят более тонкую кожу и ножны на бедрах.
Я замечаю потрясение на лицах многих из них, а также недоумение и недовольство, когда они смотрят в нашу сторону.
Столько глаз направлено на меня.
Погибель Короны.
Моя грудь сжимается. Даже в окружении всадников на лошадях с обеих сторон я ощущаю себя незащищенной.
– Эти люди думают, будто я виновата в том, что произошло.
– Но ты и в самом деле виновата в том, что произошло. – Голос Зандера теперь звучит намного ближе, и в нем чувствуется нотка горького веселья.
– Тебя совсем не беспокоит, что они могут сделать? То есть безопасна ли такая большая толпа?
– Даже если они захотят причинить тебе вред, никто не посмеет нацелиться на меня.
– Я рада, что ты в этом так уверен.
Надеюсь, не по глупости. Но теперь понятно, почему Зандер настоял, чтобы я поехала с ним. Одна на лошади я стала бы легкой мишенью.
Он обвивает рукой