Сколько бы усилий ты ни прилагала.
– Ты считаешь, что я… – и тут я замолкаю. Усилия? Какие еще усилия? Я смотрю на все эти слои шифона и понимаю, что он имеет в виду мой внешний вид. – Я не выбирала это нелепое платье. Предоставленная тобой очаровательная служанка навязала мне его.
– Платье действительно нелепое. Особенно для верховой езды, – бормочет Зандер, собирая поводья в одну руку. – Я уверен, Коррин хотела как лучше.
Я осмеливаюсь бросить взгляд через плечо и вижу, как он шлепает по шалфейно-зеленому материалу, который буквально вспенился между нами и теперь достает ему почти до груди. Я сжимаю губы, чтобы подавить смех, но он вырывается фырканьем.
Но затем я совершаю ошибку – поднимаю глаза, и смех застревает у меня в горле. На таком близком расстоянии легко разглядеть золотистые пятнышки в его ореховых глазах, а еще длину густых ресниц. Глаза короля внимательно изучают меня, будто ищут что-то.
Я отворачиваюсь.
– Ты хотел меня казнить. Поверь, я вовсе не пытаюсь заслужить твое доверие или взгляд. Для меня ты незнакомец.
– И все же ты по-прежнему носишь мое кольцо.
Я смотрю на гладкий белый камень. Наверное, ему кажется странным, что я это делаю.
– Не могу объяснить почему, но для меня это важно. – Настолько расплывчато и одновременно близко к истине, насколько могу, отвечаю я.
На это он ничего не говорит.
Мы миновали навесную внутреннюю стену. Сразу за ней – улица домов с крутыми остроконечными крышами, очень похожими на те, что я помню с первой ночи здесь. Только теперь вокруг нет ни дымящихся домов, ни повозок, полных трупов, ни детей, скорбящих о своих падших родителях. По лазурному небу, будто по холсту, разбросаны тонкие мазки белых облаков, а теплый ветерок треплет выбившиеся пряди моих волос.
Процессия сворачивает прямо там, где улица переходит в другую, и мне внезапно открывается вид на широкое водное пространство за чертой города. На дальнем горизонте слабая линия намекает на другие земли. Я пытаюсь вспомнить карту, увиденную мной в Круглой комнате Зандера. Это снова владения Илора? Сикадор? Я запомнила все названия, как только вернулась, и все же ничего о них не знаю.
Я вдыхаю легкий аромат морской воды. Это успокаивает.
– Ты не чувствуешь притяжения от воды? – спрашивает Зандер, и в его голосе звучит искреннее любопытство.
Он знает, что Анника рассказала мне. Конечно. Вэнделин предупредила меня, что все мои разговоры дойдут до его ушей.
– Я и не должна, не так ли? – Я поднимаю руки, чтобы показать оковы. – Что я могла бы сделать, если бы не носила их?
– Помимо того, что снова посеяла бы хаос в моем городе?
– И как бы я это сделала?
На что еще способно это эльфийское тело, в котором я обитаю, кроме взрывания фонтанов?
– Думаешь, я дам тебе подробные инструкции?
– Как будто они мне пригодятся. – Я не заинтересована в нападении на Цирилею. Я просто хочу лучше понять, как все это работает. – А что насчет тебя?
– Что насчет меня? – Пауза. – О, верно, я слышал, что ты допрашивала всех, кто согласился слушать, – сухо произносит он.
Я украдкой бросаю взгляд в сторону Элисэфа и замечаю, что он смотрит вперед. Они повторяют Зандеру все, что я говорю?
Мне надо сменить тему.
– Куда мы едем?
Зандер дергает поводья, направляя лошадь вправо, и от этого движения наши руки соприкасаются.
– Я собираюсь выставить на всеобщее обозрение принцессу Ибариса. Пришло время всем узнать, что ты жива и здорова, и лучший способ сделать это – позволить людям увидеть тебя.
– Зачем делать так, чтобы они знали? Что тебе с того, что они думают, будто я мертва?
Какая польза от меня Зандеру?
– Потому что я хочу, чтобы люди видели, что ты все еще здесь, при королевском дворе, рядом со мной. – Я остро ощущаю, как он наклоняется, его голос падает на октаву. – Немногие знают, что случилось, и о твоем недуге памяти. Только те, кому я доверяю. До нас дошли слухи, будто королева Нейлина лихорадочно ищет доказательства, что ты жива, поэтому, возможно, твоя мать все еще любит тебя. Мы предполагаем, она не знает, что ты не помнишь саму себя.
– Ты веришь мне?
– Я верю Вэнделин.
И она по большей части права, хочется сказать мне, но я прикусываю язык. Хотя Вэнделин и не обладает всеми подробностями.
– А что произойдет после того, как распространится слух, что я жива?
– Я ожидаю, что те, кто помогал тебе ранее, поверят, будто ты убедила меня в своей невиновности и что королева Нейлина свалила все на тебя.
До меня наконец доходит.
– Ты хочешь их выманить.
– В конце концов, они найдут способ снова связаться с тобой. И когда они это сделают, мы накажем их соответствующим образом.
Меня поражает это обещание.
– Солдаты нашли что-нибудь в Линделе?
– Да. Армию лорда Тэлора, готовую защитить нас от Ибариса.
Я чувствую, как мои плечи опускаются.
– Ты надеялась на другой исход? Возможно, хотела обнаружить, что один из моих самых сильных союзников отвернулся от меня? – спрашивает он.
Зандер почувствовал мое разочарование, но, увы, неверно его истолковал.
– Нет, это хорошо. Я просто… учитывая все, что я слышала о той ночи, о том, что принцесса Ромерия сделала с тобой…
– Что ты сделала со мной, – поправляет он.
– Верно. – Обвела его вокруг пальца, заставив думать, будто она влюблена в него. – Я надеялась, что это может оказаться полезным. Для тебя.
А это, в свою очередь, могло бы оказаться полезным для меня.
Зандер долго молчит.
– К северу от крепости есть горы, которые ибарисанцы могут использовать без ведома лорда Тэлора.
– Значит, их все еще можно там отыскать?
– Если мы попробуем. Мы могли бы приложить усилия, чтобы выследить их, но мы заняты защитой границ от вторжения Ибариса в отместку за убийство их принцессы и их короля.
Хотя я жива, а королева Нейлина убила собственного мужа.
– Думаешь, они вторгнутся?
– Считаю, твоя мать отчаянно нуждается в наших землях, но, если есть возможность не устраивать массовые побоища, она станет ее искать. Наш лучший план – дождаться, пока твои родственники, пойманные в ловушку в Илоре, сделают следующий шаг. Они не могут вернуться через Разлом, а поскольку их осталось не более двух сотен, они не смогут победить мою армию в одиночку.
Он звучит так уверенно, но неужели это всего лишь игра?
Улица, по которой мы едем, чуть дальше встречается с другой, более оживленной, где разносится гул голосов и суетятся пешеходы – их руки нагружены хлебом и