Читать интересную книгу Повесть о потерянном времени - Дмитрий Ненадович

Но не всё было так мрачно в этом батальоне. Случались иногда и по настоящему смешные истории. Эти истории порой вносили некое разнообразие в пожирающую военных повседневщину. Одна из них произошла с всегда полусонным и безнадежно любящим всяческие проявления комфорта лейтенантом Николаевым. Если быть точнее, то история произошла не с ним, а с совершенно другим лейтенантом — только что прибывшим в часть лейтенантом медицинской службы Зельским. Но лейтенант Николаев стоял у истоков этой истории и был, можно сказать, её застрельщиком. Заступил как-то этот неисправимый любитель комфорта в свой самый нелюбимый наряд — начальником караула — и тут же, как только мог, постарался скрасить свой строгий быт. Едва перешагнув порог караульного помещения, он тут же распорядился принести ему из расположения роты парочку матрацев на жесткий топчан и троечку дополнительных подушек. Наскоро приняв наряд у предшественника и отправив смену на посты, лейтенант вдоволь отведал принесенной с собой домашней снеди, после чего его отчаянно потянуло в туалет по великой нужде. Туалет караульного помещения лейтенант, мягко говоря, недолюбливал. И мало того, что недолюбливал — он в него просто не мог влезть. Поэтому всякий раз, когда нужда настигала лейтенанта во время его мужественного несения службы в карауле, он, ничтоже сумняшись, покидал караульное помещение и отправлялся в находящийся неподалёку полевой сортир, оборудованный, как положено, выгребной ямой. Этот сортир соорудили когда-то в незапамятные времена первые строители гарнизона. Как это ни странно, но после окончания строительства сносить его не стали. Впрочем, ничего странного в этом не было: стоит сортир на окраине лесочка, в глаза не бросается и каждый снующий по территории части военный, не взирая на должности и звания, может им воспользоваться, не заходя специально для этого в казарму или в штаб. Очень даже удобно и в духе начавшей уже тогда зарождаться демократии. Вот в этот-то демократичный сортир и отправился полусонный и сытый лейтенант. Из чисто этических соображений не будем расписывать всех подробностей процесса лейтенантского испражнения, хотя с научной точки зрения он явно представлял интерес. Об этом свидетельствовала создаваемая соответствующим органом во время процесса непередаваемая гамма всевозможных и неизвестных еще в живой природе звуков. Случайные прохожие, заслышавш эти неповторимые звуки, сразу понимали, что в карауле сегодня лейтенант Николаев, и обходили опасно раскачивающееся строение стороной. Но в этот раз среди привычных ему с юности звуков лейтенант уловил какой-то особый, нельзя сказать, что совсем уж ему не знакомый, но какой-то не соответствующий процессу звук. Вернее даже не звук, а коротенький такой звучок: «Бульк!» Лейтенант усилием воли вынужден был прекратить процесс яростного испражнения, дабы проанализировать природу нового звука: «Ха, «бульк», как из бутылки. Что это могло быть? Бутылки-то ведь поблизости нету…». И тут в общем-то неглупого лейтенанта насквозь прожгла внезапная догадка: «Значит, что-то упало!» Он принялся судорожно проверять карманы — всё вроде бы на месте. Сердце лейтенанта мгновенно похолодело, когда он добрался наконец до висящей на ремне кобуры. Кобура была расстегнута и пуста: «Так и есть! Нет пистолета типа ПМ! Трибунал!» В отчаянии забыв о довершении процесса до победного конца и кое-как натянув штаны, Николаев побрёл обратно в караульное помещение. «Что же теперь делать? Что делать? — Отчаянно стучало в его голове. — Доложить дежурному по части? Пусть объявляет тревогу и вызывает с флота водолазов. Какой на хрен флот?! Ты что? Уже бредишь? Так-так-так, водолазов у нас нет, а кто же у нас есть хотя бы чем-то похожий на водолаза? Во, точно! Воин в ОЗК! Срочное погружение. А если вдруг утонет? Привяжем к нему веревку. В случае чего — экстренное всплытие. Кому же это можно поручить? Чем-нибудь застращать и потом сурово приказать? Нет-нет, приказывать в этом случае нельзя, можно только попросить. Не в службу, мол, а в дружбу. А прежде чем просить, надо бы что-то пообещать. Что и кому я могу пообещать? Ага, вот! Каретин же у меня собирался в отпуск, а ротный ему его зарубил за халатное несение службы в наряде по роте. Плохо он тогда сортир вымыл. Да фигня это всё! Это не является грубым нарушением воинской дисциплины. По такому случаю я как-нибудь ротного уговорю. Срочно. Звонить в роту». Едва сдерживая нетерпение, Николаев ворвался в караульное помещение. Бойцы с удивлением взглянули на его незастегнутые и сползающие с крутых бёдер штаны и внутренне напряглись, думая, что сейчас последует какая-нибудь вводная. Это особенно настораживало, потому как ленивый лейтенант никогда вводными не разбрасывался. Но лейтенант, не обращая на них никакого внимания, стремглав бросился к телефону: «Лейтенант Николаев. Дневальный, срочно доложите: где у нас находится ефрейтор Каретин? Немедленно пришлите его ко мне в караульное помещение! Скажите, чтобы взял с собой ОЗК в комплекте с противогазом! Да, еще пусть какую-нибудь веревку с собой прихватит покрепче и фонарик. Где-где. Пусть к старшине подойдет. Скажет, что это я просил». Положив трубку, лейтенант начал тихо тлеть от нетерпения. Прошло уже целых пятнадцать минут, а Каретина всё еще не было. Тление плавно перешло в горение и лейтенант ещё раз позвонил в роту: «Где Каретин, вашу мать? Вы что там еле шевелитесь? В штаны что ли насрали? Сгною! Кто не разрешает открыть оружейную комнату? Дежурный по части? Уроды! Ничего нельзя доверить! А где командир роты? Б…ь. А старшина? Тьфу ты! Сучара ленивая!» Находясь в непривычном для себя состоянии крайнего раздражения, лейтенант с размахом бросил трубку, но тут же поднял её снова и дрожащими пальцами набрал домашний номер ротного командира. Непрерывно извиняясь, лейтенант сбивчиво объяснив ему ситуацию и принялся слёзно просить Пчёлкина дать добро на вскрытие оружейной комнаты, где для пущей сохранности были складированы все ротные ОЗК. «Буонапарте» поначалу влез на коня: «Вы дадите мне когда-нибудь хоть какого-то покоя? Только вошел, ещё даже пожрать ничего не успел, а отдельные лейтенанты уже успели набить чем ни попадя свою ненасытную утробу и топят теперь вверенное им боевое оружие в окрестных сортирах! Чего Вас туда понесло? Вам же по Уставу не положено для таких целей покидать караульное помещение! Не можете срать как все остальные? Пишите рапорт на медицинское освидетельствование. Может Вы уже совсем служить не в состоянии, если даже посрать как следует не можете?» Через некоторое время, немного поостыв и осознав, что если допустить такое ЧП, то мало никому, в том числе и ему, не покажется, «его императорское величество» соизволило прибыть в роту и, снабдив Каретина всем необходимым выпроводило его для выполнения важного государственного поручения.

— Для чего идете, знаете?

— Да нет, лейтенант зачем-то позвал.

— А-а-а, ну ступайте, ступайте. Сейчас товарищ лейтенант Вам всё объяснит.

Меж тем, когда алчущий отпуска Каретин прибыл в караульное помещение, на улице уже начало смеркаться. Лейтенант с просящими нотками в голосе объяснил Каретину суть боевой задачи. Почувствовав, что в данной ситуации от его мнения что-то зависит, боец принялся было отнекиваться набивая себе цену. Начал что-то лепетать про несовместимость выполнения боевых задач с купанием в дерьме. «Это ведь совершенно разные вещи, товарищ лейтенант, — упрямо гундосил Каретин, — не для того меня в армию призывали, чтобы я по ночам в говне плавал». Тут лейтенант вспомнил и рассказал упрямому бойцу историю про подвиг разведчиков, проникших во вражеский штаб по забитой фекалиями трубе. Каретин с интересом выслушал захватывающий рассказ лейтенанта, но всё ещё продолжал колебаться. Решающее действие на него возымело волшебное слово «отпуск», много раз произнесенное лейтенантом в разных падежах. Окончательно проникшийся важностью решения предстоящей задачи для поддержания хрупкого мира на планете, Каретин наконец принялся облачаться в «костюм военного инопланетянина». При этом всё же какие-то сомнения не покидали его. Облачаясь в пресловутый ОЗК, он то и дело что-то обреченно бурчал себе под нос. До ушей лейтенанта долетали обрывки каких-то странных фраз, казалось, совсем не относящихся к сложившейся ситуации: «кусок железа», «права человека», «личное достоинство воина», «море дерьма», «торжественное погребение воина утопшего в дерьме». В общем, всякая хрень лезла в голову Каретина перед таким непростым погружением. Эти ощущения знакомы многим исследователям глубин и подробно описаны в соответствующей литературе. Поэтому мы не будем подробно на этом останавливаться и плавно перейдем к описанию самого погружения, а так же всего того, что за ним последовало.

Наконец процесс облачения в ОЗК был благополучно завершен. С целью придания комплекту большей герметичности все шпеньки были наглухо застёгнуты в крайние положения и уже зиял своими пустыми глазницами тщательно подогнанный противогаз. В общем, потенциальный отпускник принял шаблонное обличие инопланетянина с потерпевшего аварию корабля пришельцев, так часто описываемое уфологами в околонаучных журналах. Зрелище, надо сразу сказать, малоприятное с точки зрения неподготовленного к ужасам тогдашнего земного обывателя: непомерно большая голова с круглыми и почти пустыми глазницами-иллюминаторами, зеленое бесформенное и сморщенное туловище, неуклюжие слоновьи конечности. Это сейчас обыватель уже готов к чему угодно, к встрече с любой нечистью: спасибо, как говорится, многочисленным «ужастикам» современного кинематографа! А тогда самым страшным фильмом советского проката был безобиднейший ныне «Вий», снятый по известному произведению Н. В. Гоголя. Поэтому военные, дабы не травмировать психику гражданского населения старались лишний раз по улицам в ОЗК не расхаживать. Но тут был другой случай. Всё происходило поздним вечером и на задворках военного гарнизона. Лейтенант вызвал подкрепление из состава бойцов отдыхающей смены караула и, обвязав Каретина веревкой вокруг пояса, дал добро на погружение. Каретина медленно опустили на веревке в выгребную яму через очко, соседствующее с аналогичным отверстием, через которое произошло досадное падение боевого оружия. С трудом нащупав склизкое и неровное в топкости своей дно, Каретин специальным, понятным только опытным водолазным знаком попросил прекратить погружение и протянул руку за фонариком. Лейтенант, брезгливо морщась, насколько мог низко склонился над отхожим отверстием и просунул в него фонарь. Выполняя распоряжение лейтенанта, бойцы отдыхающей смены немедленно организовали оцепление вокруг района поиска. У военных есть такое всегда неукоснительно соблюдаемое правило — о сути происходящего на секретном объекте не должен был знать никто, кроме, как они всегда говорили, «узкого круга ограниченных людей». Так было и в этот раз.