Она остановилась на косогоре и стала вслушиваться в пленительные звуки моря. Неожиданно она увидела белый силуэт. Мелисса вгляделась внимательней и узнала Бренду. Подол ее длинного платья развевался на ветру, она источала жизненную силу, и совсем не походила на бледного призрака.
– Мелисса, здравствуй, – улыбаясь, сказала она окрепшим голосом, который теперь звучал ясно и твердо.
– Бренда! – радостно закричала девочка, – Ты так изменилась!
– Я знаю, – девушка встала напротив нее, в ее глазах уже не было прежней тоски. – Это все, благодаря тебе, Мелисса!
– Благодаря мне?
– Да, – мягко ответила она и поправила рукой прядь густых черных волос, упавших ей на лицо. – Ты же дала мне жизнь в своем рассказе, и теперь у меня есть сила в одном из измерений.
– О! – только что и могла ответить озадаченная Мелисса.
– Не удивляйся, Мелисса! Те образы, которые мы вызываем к жизни творчеством, обретают силу в иных мирах и иногда даже влияют на ту реальность, в которой мы физически существуем.
– Даже так?! Так значит то, что я написала, все-таки имеет силу, и мне не стоит изводить себя?! – с сомнением в голосе спросила она.
– Ты же видишь результат! – она улыбнулась живо и искренне.
– Ох, Бренда! Твои слова придают мне уверенности. Я уже окончательно запуталась в своей писанине!
– Все хорошо, Мелисса, ничего не бойся и пиши дальше. Ты дала мне силы, и теперь, когда вы войдете в город, у вас будет еще один помощник. Пусть незримо, но я буду с вами!
– Как прекрасно, Бренда! – Мелисса даже подскочила от радости. – Послушай, а как же Грей? Его я тоже описала там! Появилась ли жизнь в нем?!
– Нет, – она печально покачала головой, – Для того, чтобы освободить его, нужно написать тысячи и тысячи страниц, наполненных мощной энергией. К сожалению, Грею поможет только одно – падение Файнд-Тауна! Слишком много он причинил зла. Но не будем сейчас о грустном, Мелисса. Я не просто так позвала тебя сюда. У меня есть вести от Вергилиана.
– Вергилиана? Ты знакома с ним? – не переставала удивляться девочка.
– Конечно! Он давно помогает мне. Если бы ни он, я не знаю, чтобы со мной было. Он помог мне распутать лабиринты миров, помог даже в серой пустоте обрести веру, вдохнул в меня надежду. Благодаря ему, я смогла смириться со своим состоянием. Он сейчас пока не может присоединиться к вам, но скоро будет на земле. Вергилиан велел мне передать, чтобы ты была стойкой и продолжала писать, несмотря на все свои страхи и сомнения!
– Спасибо тебе, Бренда! Спасибо! – и девочка, недолго думая, обняла ее. Это объятие было живым и настоящим, а не призрачным и эфемерным. Девушка излучала тепло и свет. В голове Мелиссы промелькнула мысль: читая тогда, летом ее дневник, она бы ни за что не поверила, если бы ей сказали, что она будет обнимать ее, как живого, дышащего человека.
Глава 46
Тем временем, в лагере готовились к обеду. Все привыкли, что Мелисса подолгу засиживается в своем укромном месте, потому не решались отвлекать ее, и всегда терпеливо ждали, когда она вернется обратно.
Хильда и Вернанд чистили картошку, в то время, как все остальные суетились около костра. Старый лесничий был очень задумчив и отрешен. Прежняя радость, которая охватила его в первые дни пребывания в лагере, исчезла. Хильда со свойственной ей проницательностью уже давно заметила, что друга одолевают какие-то тяжелые мысли. Сейчас, когда они остались наедине, она решилась разузнать, что же такое с ним творится.
– Вернанад, – прямо без обиняков начала она. – Скажи мне, что с тобой происходит? Ты сам не свой.
Лесничий вздрогнул и поднял на нее глаза. Морщины на его лице, казалось, стали еще глубже. Он тяжело вздохнул и с горечью произнес:
– Хильда, меня преследуют мысли о Беатрис!
– О Беатрис? – удивленно переспросила она.
– Да, – неуверенно продолжил он. – Именно о ней. Я порядком подзабыл ее, но, признаюсь, иногда рана, нанесенная ей, давала о себе знать, но очень редко. И вот, когда Беатрис, рискуя жизнью, помогла мне, все во мне всколыхнулось. Воспоминания, запрятанные глубоко в душе, прорвались наружу. Как будто я попал в прошлое, в котором Беатрис снова стала моей близкой подругой! Теперь я боюсь за нее! Вдруг этот подлец Рэвел расправится с ней? Я просто места себе не нахожу! – он швырнул картофелину в мешок, – Понимаешь, Хильда? Каждое утро мне хочется сорваться в Файнд-Таун, чтобы увести ее! – гнев преобразил его лицо. Теперь оно показалось Хильде молодым и полным жизни.
– Но, Вернанд, – она осторожно погладила его по руке. – Ты ведь понимаешь, что Беатрис действовала осторожно, и я уверена, Рэвел ни о чем не догадывается!
– Может он-то и не догадывается, – хмыкнул лесничий и нервно провел грязной рукой по лицу, оставив на щеке черный след. – Но они-то! Они-то могут понять!
– Зачем думать о плохом? – ласково и убедительно ответила Хильда, и в ее глазах зажегся теплый согревающий огонек. – Подумай хорошенько! Как только ты вступишь в переделы Файнд-Тауна, духи тут же обнаружат тебя и сразу схватят!
– Я все понимаю, Хильда! – упавшим голосом произнес он. – Но я не могу сидеть, сложа руки! Не могу! Эти мысли просто убивают меня!
– Не отчаивайся, Вернанд, не надо! В конце концов, даже если они и пронюхали что-то, то избавляться от нее до Дня Обретения не будут! На церемонии должна присутствовать жена мэра. Это непременное условие, старый ритуал, а они не любят нарушать правила. Если что – спасешь ее после Дня Обретения, – улыбнулась Хильда.
– Хм, если мы сами еще выживем, – мрачно буркнул он.
– Ну, ну, Вернанд! Давненько я не видела тебя таким! Ты сейчас рассуждаешь, как полный эгоист, и совсем не думаешь о Беатрис! Ты должен радоваться тому, что она прозрела! После стольких лет, проведенных во лжи, она прозрела! Это удивительно! Значит, Беатрис заслужила спасение своей души! Если, не дай Бог, с ней что-нибудь случится, то она все равно будет спасена! А ты, я вижу, попросту хочешь выглядеть героем в ее глазах! Радуйся уже тому, что она выбралась из этой грязи!
– Да, – слабо улыбнулся он, – Милая Хильда, ты права! Я, видимо, просто старый, эгоистичный дурак!
– Не такой уж ты и старый, Вернанд!
– Но дурак, да? Ты это хотела сказать?
– Будет тебе, – рассмеялась Хильда. – Я же не Моника, чтобы сыпать остротами! А вот и Мелисса наша идет! Бедная моя девочка! Она так изменилась за это время! – женщина вздохнула. – Стала такой серьезной и часто печалится, я же