за рукав, и Сара плюхнулась рядом.
Наступило молчание. Над полем, раскинувшимся впереди, низко струился дымок от костра, и его запах нес с собой тонкую, прозрачную грусть. Красные и желтые листья на верхушках деревьев говорили о том, что уже через месяц начнутся дожди, а вместе с ними придет прохлада настоящей осени. Как быстро летит время! Мелисса вспомнила, что несколько раз, в далеком прошлом, она останавливалась здесь, у перевала, с родителями. Каким все казалось сказочным и беспечным! Не было ни духов, ни тьмы, ничего такого, – только опостылевшая школа. И каким нелепым видится ей сейчас то мрачное, жуткое здание, куда она каждый день брела, понурив голову. Даже удивительно, что там она училась, отвечала на уроках, общалась с одноклассницами. И это было частью ее жизни! Но теперь прошлое сметено сильным ураганным ветром! Вот оно, маленькое, ненужное, брошено за ненадобностью в самый дальний угол. Все изменилось, и если она выдержит выпавшее на ее долю испытание, то жизнь будет совсем другой. Долго они сидели так в полном молчании, пока звонкий голос Моники не заставил их вернуться в реальность – она звала их обедать.
– Пойдем, Мелисса, – Сара тихонько дотронулась до ее плеча.
– Пойдем, – вздохнула девочка и поднялась.
– Ты не грусти, – Сара пожала ее руку, – Осталось совсем немного, и мы разберемся с этой чертовой историей.
– А разберемся ли? – едва слышно спросила Мелисса.
Сара промолчала, и они неспешно двинулись обратно.
«А разберемся ли?» – этот вопрос тяжелым эхом повис над бескрайним полем.
Глава 44
Тем же вечером Мелисса объявила, что намерена вернуться в Файнд-Таун, ей никто не стал возражать, напротив – все до единого согласились последовать за ней. Это вызвало в душе девочки двойственные ощущения: с одной стороны, она была счастлива, что в ее жизни есть такие преданные люди, готовые разделить с ней все беды и тяготы, но с другой стороны, она чувствовала ответственность за своих друзей. Вот, Вернанд, столько же он вынес из-за нее, да и здоровье его уже не то! А родители? Они тоже немало пострадали! И, наконец, Моника, Сара, Виктор! Какое они имеют отношение к этой мрачной истории? Уж они-то тут совсем ни при чем! Если что-то пойдет не так, то они все погибнут! Все это мучило и не давало покоя, но она понимала: друзья не оставят ее одну и все равно пойдут следом.
Небольшое облегчение принесло известие о том, что скоро здесь появится Глория со своими подругами, и, возможно, они как-то смогут помочь. Вообще, Мелисса слабо представляла себе, каким образом они войдут в город, минуя вездесущих духов. Как она проберется на эстраду и как заставит людей слушать ее? Тревога ее возрастала, и она ждала появления Вергилиана, от которого хотела получить разъяснения.
А пока жизнь в лагере протекала спокойно и размеренно. Мелисса, уединившись ото всех, дни напролет писала рассказ, расцвечивая его густыми и сочными красками, но придерживаясь только истинных фактов.
Это занятие настолько увлекало ее, что она иногда забывала о том, где находится. То она вдруг оказывалась в Олд-Тауне и воочию наблюдала преступления Альтера, то она становилась одним из жителей Файнд-Тауна, который умирает в старом парке, медленно превращаясь в страшную статую. Она пропускала весь ужас сквозь себя, и ей казалось, что душа ее выворачивается наизнанку и начинает сильно болеть.
Тогда она откладывала карандаш в сторону, слезала с бревна, на котором сидела, и ложилась на землю. Она смотрела в небо, все шире и шире раскрывая глаза, и просила у него защиты. Через какое-то мгновение мрачные мысли отпускали ее, и чья-то теплая и нежная ладонь легонько касалась ее волос. Она улыбалась, – то был незримый привет от Вергилиана.
Мелисса только теперь начинала осознавать ту ответственность, которую несет в себе данный ей талант. Она даже вообразить себе не могла, насколько это сложно, – писать, опускаясь на такую страшную глубину, вырывая из прошлого те события. Кроме того, она никак не могла понять: хорош ли ее рассказ, или – это пустышка, сущий вздор! А вдруг, она не обладает талантом? Подобными сомнениями она частенько изводила себя ночью, лежа между Сарой и Моникой, укутанная в несколько одеял. В такие минуты ей хотелось встать и пойти прогуляться по темному полю и насладиться дурманящим запахом отцветающих трав. Но встать – значит разбудить мирно спящих людей, и она, не двигаясь, смотрела на звезды, которые блеклыми пятнами просвечивались сквозь ткань палатки.
Она никому не говорила о своих мучениях и старалась казаться веселой и бодрой. Каждый вечер все собирались у костра и душевно беседовали. Мелиссе не хотелось нарушать эту благостную атмосферу.
К ее радости, Сара быстро подружилась с Миртой. Пока Мелисса была занята рассказом, они уходили вместе в лес, где собирали растения. На секунду сердце девочки даже кольнула ревность, но она быстро разобралась с ней и посмеялась над своими глупыми чувствами.
Примечательными были и изменения в отношениях Виктора и Моники. Между ними таки состоялся серьезный разговор. Дело было так: тетя и поэт отправились в лес набрать хвороста для костра. Обмениваясь шутками-прибаутками, они остановились около большого дуба и загляделись на его мощную, древнюю красоту.
– А помнишь, Моника, как мы с тобой прятались от грозы под огромным, раскидистым дубом?! Прятались и смеялись! До того нам было тогда хорошо! – вдруг сказал Виктор.
– Помню, конечно! Времена тогда были занятные!
– Да! Занятные! – и он нахмурился. – Только вот я все испортил!
– Да будет тебе! Что сейчас все это вспоминать! Что было – то прошло!
– Моника, Моника, – Виктор опустил голову. – Каким же я был дураком! Я думал, что мне непременно надо уехать куда-нибудь надолго! Увидеть свет! И что в итоге? Я увидел лишь одну тьму!
– Хватит сожалеть о прошлом! – попыталась остановить его Моника, но Виктор был неумолим. Он поднял голову и не сводил с нее отчаянного взгляда.
– Нет, Моника, я, наконец, должен тебе все сказать! Все, что накипело в моей душе за эти долгие годы. Я же так и не извинился перед тобой за разорванную помолвку. Мне было слишком стыдно! Слишком! Я чувствовал себя раздавленным и разбитым! А ты, ты еще выслушивала мои излияния, когда я тебе рассказывал о жестокости Ренаты. Сколько же тебе пришлось от меня вытерпеть?! Бог ты мой! Каким же я был идиотом! – он замолчал и тревожно обвел взглядом верхушки деревьев.
– Но, Виктор! Зачем ты сейчас вспоминаешь все это? Зачем? – лицо ее стало серьезным, взгляд внимательным и сосредоточенным. Если