находящихся на борту время исчезает. Однако с точки зрения внешнего наблюдателя полет все равно происходит, не превышая скорости света. Лучшей системы до сих пор никто не изобрел и вряд ли когда-либо изобретет. Путешествие к ближайшей звездной системе Альфы Центавра занимает почти четыре с половиной года.
– Мы бы и сами заметили, – горько признал Лэнгли, – если бы не проблемы с позиционированием в космосе. Неполадки отвлекли нас от принципа, отняв возможность следить за реальным временем. Из-за неуверенности в позиционировании мы во время полета так и не смогли оценить, как много проходило времени. Неудивительно, что сближение с Землей, которую мы зовем домом, далось нам с таким трудом. И она, и Солнце продолжали движение по своим орбитам, а мы, возвращаясь домой, этого не учли. Домой! – не выдержал он со слезами на глазах. – Корабль преодолел расстояние в пять тысяч световых лет. Выходит, до нашего возвращения прошло столько же времени?
Чантхавар утвердительно кивнул.
– У вас, конечно, нет способа отправить нас обратно в прошлое? – упавшим голосом спросил Лэнгли.
– Увы. Путешествия во времени невозможны даже в теории. Мы многого добились по сравнению с вашим временем – научились управлять гравитацией, изобрели генную инженерию, превратили Марс, Венеру и спутники Юпитера в обитаемые планеты. Да, это несомненно великие свершения, но искусство путешествий во времени никто никогда не освоит.
Ты никогда не вернешься домой.
– Что произошло на Земле за это время? – сдавшись, спросил Лэнгли.
Чантхавар пожал плечами.
– Обычное дело. Перенаселение, истощение природных ресурсов, война, голод, болезни, депопуляция, коллапс, и потом все по новому кругу. Вряд ли люди за это время сильно изменились.
– Вы не могли бы меня научить?..
– Как языку? Как следует не получится. Обучение языку – стандартный гипнотический процесс, полностью автоматизированный и не затрагивающий центры высшей умственной деятельности. Заодно в состоянии гипноза был проведен ваш опрос. Более сложные виды обучения лучше вести постепенно.
В душе Лэнгли все умерло, сменилось полным безразличием. Он попытался не поддаваться апатии и сосредоточить разум на мелочах, на чем угодно, лишь бы это не касалось его лично.
– Как выглядит сегодняшний мир? И что мне в нем делать?
Чантхавар, опираясь локтями о колени, наклонился вперед и скосил глаза на собеседника. Лэнгли сделал усилие, чтобы не отвлекаться.
– Ну что ж. Межпланетная миграция началась примерно в ваше время. Поначалу она шла не очень активно из-за несовершенства супердрайва и небогатого выбора обитаемых планет. Позднее, в периоды волнений, переселение шло волнами, однако уезжали в основном недовольные, стремящиеся забраться подальше от Солнечной системы, чтобы их не нашли и даже не искали. Мы полагаем, что по галактике разбросано немало таких оторвавшихся колоний и что многие из них эволюционировали в цивилизации, очень непохожие на нашу. Та часть вселенной, о которой мы действительно что-то знаем и с которой поддерживаем непрямые контакты, находится в радиусе нескольких сотен световых лет. Какой смысл забираться дальше?
Что еще? Мировая война, почти отбросившая Солнечную систему в состояние варварства и уничтожившая колонии в ближайших звездных системах, кажется, была двадцать восьмой по счету. Восстановление продолжалось очень долго, однако около двух тысяч лет назад Солнечная система объединилась под управлением Техната и пребывает в этом состоянии до сих пор. Колонизацию возобновили с задумкой удерживать колонистов поближе к дому, под контролем. В то же время эмиграция должна была играть роль спускного клапана для избавления от тех, кто плохо уживался с новой системой.
Разумеется, идея провалилась. Расстояния чересчур велики, другая среда неизбежно порождала иной тип цивилизации, образ жизни и мышления. Примерно тысячу лет назад колонии отсоединились, и после очередной войны нам пришлось смириться с их независимостью. Сохранилась дюжина таких государственных образований, с некоторыми у нас налажены довольно тесные контакты, наиболее могущественное среди них – Лига Альфы Центавра.
Если хотите узнать, как живут люди в других точках космоса, поговорите с членом Коммерческого общества. Но я на вашем месте пока не стал бы этого делать и получше освоился с системой, существующей на Земле.
– Да, расскажите о ней. Что такое Технат?
– Технат – организация, воплощающая в жизнь решения «Технона». «Технон» – гигантский социоматематический компьютер, в который все ведомства непрерывно вводят имеющиеся данные, а он, рассмотрев их, определяет основы политики. Машина ошибается не так часто, как человек, не страдает эгоизмом, не берет взятки. – Чантхавар криво улыбнулся. – Кроме того, она избавляет людей от необходимости самостоятельно думать.
– Мне показалось, я заметил аристократию…
– Ну, их можно и так назвать. Кому-то же надо брать на себя ответственность за осуществление решений «Технона» и повседневное управление мелкими делами. Для этой цели существует класс министров. Ниже стоят мещане. Титулы аристократов переходят по наследству, однако система достаточно гибка, чтобы иногда позволять мещанам пробиваться в министры.
– В моем обществе, – осторожно произнес Лэнгли, – мы усвоили, что управление не следует отдавать на волю случая. Удачное наследование власти – непредсказуемая вещь.
– В наше время это уже не играет роли. Я уже упоминал о генной инженерии. – Главный полевой агент накрыл руку Лэнгли своей ладонью и слегка сжал. Этот жест – не более чем чужой обычай и не имеет отношения к женоподобности, сообразил Лэнгли. – Послушайте, капитан. Мне до ваших рассуждений нет никакого дела, но некоторых людей эта тема напрягает. Учтите на будущее.
– Чем же здесь могли бы заниматься я и мои друзья? – Лэнгли не мог скрыть сквозившие в голосе натянутость и раздражение.
– Ваш статус, скажем, не совсем обычен. Я назначил себя вашим опекуном, вам присвоены квазиминистерское звание и – временно – независимый личный доход. Кстати, это не благотворительность. Технат располагает специальным фондом для непредвиденных случаев. Ваше появление расценено как именно такой случай. Со временем мы что-нибудь придумаем. О переводе в статус мещан можете не беспокоиться. На худой конец вас с вашими сведениями о прошлом до конца жизни будут обхаживать историки.
Лэнгли кивнул. Какая, в конце концов, разница. Пегги больше нет. Мертва уже пять тысяч лет. Пегги – прах, в ее глазницах – тьма, губы съела плесень. Последние пять тысяч лет она существовала лишь в его памяти. До сих пор Эдвард отгораживался от этой мысли, отчаянно направляя внимание на потребности выживания. Теперь же правда ножом пронзила сердце.
Он никогда больше не увидит жену. Их ребенок тоже прах, друзья – прах, вся страна – прах, целый мир жизни и смеха, величественных зданий уместился на паре пепельно-серых страниц в заброшенном архиве. Так, должно быть, чувствуют себя призраки.
Эдвард наклонил голову и чуть не заплакал, но под чужими взглядами удержался.