Читать интересную книгу На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— А может, и нужно? Думаешь, набалованный тот Бас добрыми словами? Что-то сомневаюсь. Сам он ими не злоупотребляет, как и кэп. Даже не знаю, есть ли у них с Варгом семьи? Вряд ли. Всю жизнь в глубоком космосе, не до того, поди, было.

— А-а, если бы и до того даже, не шибко тот самый космос к семейной жизни располагает, — бормочет Соколова, выравнивая шлюп. — У отца вон она живо закончилась. Я их вместе с мамой и не помню. Каждый прилет домой — скоротечный бурный праздник с кучей инопланетных диковинок, игрушек и платьев, которые я уже успела перерасти, а через неделю-другую — фьюить! — в следующую экспедицию.

— У меня и такого не было. Воспитатель-мужик был, человек, в смысле настоящий, но такой зануда, что нянюшка по сравнению с ним неистово веселой теткой казалась, — отвечаю я, по привычке зажмурившись. — Папаня твой, поди, уже космос носом роет в поисках чада. Ты когда должна была на свою станцию дошкандыбать и отчет послать, что на месте?

— Папа, вероятно, еще нескоро узнает, — тихо отвечает Ярка. — Он в межгалактическую экспедицию улетел, а это надолго. А вот Литманен, наверно, еще как роет… Ему уже должны были сообщить, что практикант так и не нарисовался.

— Ну, оправдание у тебя есть, и весомое. Может, если нас не слишком далеко выплюнуло, мы твоего отца тут и встретим? Я лелею надежду, что мы все же не за тыщупитсот галактик от Милки Вэя.

— Вот бы он офонарел-то от такой встречи, — с мимолетной усмешкой говорит Соколова, пожимая плечами. — Но… слишком ничтожный процент вероятности. Тошнит?

— Немного, — честно сознаюсь я, хоть и предполагаю, что за этим последует. У меня и так все на морде, поди, написано.

— А так? — снова усмехается она, закладывая вираж. Пирожки с грибочками в желудке тут же подпрыгивают, пространство даже под крепко зажмуренными веками «плывет».

— Рори натравлю, — бурчу я.

— Вестибулярку можно только натренировать, — назидательно произносит Ярка, но посудину выравнивает. — Да ты посмотри, какая планетка симпатичная. Мы уже ниже слоя облаков.

Быстренько заключив с организмом сделку на предмет «не позоримся при младших по званию», осторожно приоткрываю один глаз. Потом второй. Облака розоватые, небо голубое — как на Земле. Кислород везде красит небо в оттенки синего.

— Ярка, а ты в курсе, что в древности люди синего цвета не различали и не знали, что небо голубое? У греков, иудеев и прочих даже названия этому цвету не было. Только египтяне знали. Интересно, почему?

— Встречная загадка — почему на куче колонизированных планет никто не стал париться, изобретая отдельные названия для новых оттенков спектра, видов животных и растений? — бормочет Соколова, довольно аккуратно ведя шлюп на снижение. Внизу мелькают яркие пятна — флора там, что ли, буйная такая? — Видел бы ты, на что наши коровы и овечки похожи, жуть вселенская. Может, у египтян просто фантазии было побольше, это ж они, если мне не изменяет память, чудили и своим покойникам пирамиды размером с резиденцию главы Галактического Союза отстраивали?

— Есть же теория, что кое-какие инопланетные товарищи к нам в гости шастали и уму-разуму учили. Правда, теперь никто не сознается, клянутся, что принцип невмешательства блюли и развитие земных приматов не подгоняли. Хотя шумарийцы — вылитые типы с древних фресок, с башками своими продолговатыми. Конечно, кто ж теперь сознается, когда какой-то там древний город ядерным взрывом размазало после их дружественных ви…

— Ах ты ж, джокордово вымя! — внезапно вскрикивает Соколова, без предупреждения и объявления войны кидая шлюп в пике. Только что-то вроде огромного крыла по обзорному стеклу успевает мазнуть. Древний катер, отвыкший от подобного обращения, протестующе взвывает и разражается серией всевозможных скрипов. Ярке удается выправить полет уже над самыми вершинами гигантских деревьев, которые, кажется, успевают всеми своими хищно изгибающимися ветвями по днищу проскрести.

— Метеорит мне в корму! — восклицаю я, позабыв про тошноту, но мигом вспомнив про Варгов бластер. И долго еще выворачиваю шею в попытках разглядеть летучую махину, но она больше не появляется, хвала квантовой гравитации. Какая-то пушчонка и на шлюпе имеется, но зарядов в ней нет лет так пятьдесят уже.

— Вот конкретно его развитие я точно подгонять не планирую, — слегка подсевшим голосом произносит Соколова. — Ну его в древнюю баню, пусть сам по себе эволюционирует или лучше к чертям мамонтовым вымирает. Ты видел, какая у этой, с позволения сказать, пичужки пасть?

— Угу… что-то мне подсказывает, что этими зубищами она не листья с баобабов обгрызает. Очень плотоядное лицо у этого аборигена.

Ярка сбрасывает скорость, и мы тащимся на бреющем полете, выпуская зонды и собирая информацию об окружающей температуре, влажности и газовых примесях в атмосфере. Не представляю погрешности, которую могут давать старые анализаторы, но они работают, и даже неплохо. Кто-то до нас с Цилли их, видимо, любил и ухаживал, как мог. Жарко, конечно, за сорок по Цельсию, а в воздухе слишком много кислорода и озона.

— Садиться в этой части континента пилоту без стажа категорически противопоказано, — постановляет наконец Соколова, краем глаза отслеживая карты местности, которые в темпе вычерчивает мини-Бо.

— Плато бы какое… там и воздух будет поразреженнее, нам только в плюс, — задумчиво произношу я, вглядываясь в горизонт, на котором клубятся отливающие фиолетовым тучи. Шлюп вспугивает с верхушек деревьев каких-то летучих существ, некоторые гонятся за посудиной и пытаются ее клюнуть… ну, или укусить, но таких махин, как та, первая, пока больше не попадается.

— Погода тоже способна изрядно усложнить посадку, а там, походу, буря в некотором роде намечается… — озабоченно тянет Ярка, проследив за направлением моего взгляда.

— Знаю! — с отчаяньем отзываюсь я. — Постараемся дотянуть на подыхающем генераторе до Варгова воскрешения. Боюсь я «Дерзающий» сажать.

— Ну, че там у вас, котятки? — выходит на связь Цилли. От корабля мы еще не так далеко убрались, и связь работает практически без помех.

— Пока ничего пригодного для посадки, — честно сознаюсь я. Не в джунгли же ухаться? — У вас как дела?

— Содержание кислорода падает, медленно, но верно.

— Сверхновую мне в скафандр, а ведь при дефиците окси мы наших спящих красавцев вообще не пробудим от зачарованного сна, — хмурится Ярка и вдруг оживленно подпрыгивает в кресле и давит на паузу, задерживая прокрутку аэроснимков местности: — Опа, а вот там, кажется, то что нам нужно!

Она довольно плавно разворачивает шлюп и направляет его к зеленеющим вдали изгибам реки. По правому берегу тянутся все те же нескончаемые джунгли, однако слева отчетливо вырисовывается удивляющая правильными геометрическими формами пустынная бурая равнина.

— А вот здесь я бы добавила еще и пробы на уровень радиационного фона, — рассуждает Соколова, задавая дополнительную программу зонду. — Больно уж давней деятельностью высокоорганизованных существ попахивает, природа по линеечке чертить не приучена.

— Лучше бы этому миру быть необитаемым… в плане разумной жизни, — бурчу я. Только конфликтов с аборигенами нам не хватает, как вишенки на торте наших проблем. Если, конечно, бывают торты из говна.

— Пока мы болтались на орбите, я сделала кое-какие предварительные снимки и записи, технически развитой расы на данный момент тут точно не водится, — быстро отзывается Ярка. — Никаких следов присущей цивилизации бурной деятельности по перекраиванию и переустройству мира нет.

— Может, следы таких же как мы… залетных робинзонов? Что, если в гипере мы в какой-нибудь колодец ухнули, постоянно существующий именно в той точке входа? Или открывающийся временами. Гипер-то по сути изучен чуть больше, чем черные дыры. Все пользуются, а как работает, никто толком и не знает, — предполагаю я, считывая показания зонда. Мутить вроде перестало, и я могу себе позволить быть не просто бесполезным балластом. Радиационный фон в пределах нормы, содержание токсичных веществ в верхнем слое почвы — тоже. Впрочем, в химии я не силен, да и огород разбивать на этом куске земли не планирую.