— Как ты это сделал?
Вампир протянул руку к его мечу, и телекинетическая магия тут же притянула к ней ещё тёплую рукоять. Он передал оружие бретону.
— Давай попробуем ещё раз.
Габриэль атаковал так же, но теперь без финта. Тавэл снова поставил блок и замер, замедляя свои дальнейшие движения, чтобы Рэл успел проследить. Он повернул собственный меч остриём вверх, уводя его из-под блока и удерживая левой рукой оружие противника, чтобы оно не закончило начатое движение; затем вновь ударил гардой по запястью, и пальцы Габриэля сами разжались от боли, выпуская рукоять. Удар, от которого руку до самого локтя пробивало электрической волной, было очень непросто выдержать. И Тавэл знал это.
— Нормально? Рука ещё не отсохла?
— Нормально, — отозвался Габриэль. — Не каждый день мне преподают такие уроки.
Тавэл усмехнулся.
— Потому я и привёл тебя сюда. Мне нравится твой стиль. Но ему не хватает сдержанности, осознанности и отточенности движений. Ты всё больше действуешь хаотично, ведомый порывами вдохновения. А профессионалы не должны подстраиваться под ситуацию. Они должны полностью владеть ей.
Габриэль кивнул, подобрал меч, и Тавэл позволил ему попробовать самому обезоружить противника, приказав защищаться. Он атаковал абсолютно так же. Со стороны Рэл увидел, насколько же нелепым и странным было это движение, и вмиг устыдился собственных никчёмных навыков владения оружием.
С первого раза проделать такой трюк не удалось, и Тавэл посоветовал действовать медленно, контролируя каждое движение. На пятый успешный раз он благосклонно улыбнулся, кивнул каким-то своим мыслям и сказал:
— Можно обезоруживать проще. Скользишь мечом до гарды, бьёшь левой в локтевой сустав, выворачиваешь руку и эфесом выбиваешь из неё оружие. Но это дольше и более предсказуемо.
— Всё равно покажи.
Габриэль даже не дал Тавэлу выбора — сразу атаковал. И почти сразу же был обезоружен.
— И это не так болезненно, чем бить эфесом по запястью. А если эфес с заострёнными краями, то первый способ может и вовсе навсегда оставить противника калекой.
Габриэль понял это и попросил:
— Я попробую?
— Давай.
Этот способ действительно оказался проще, но Габриэль понимал, почему Тавэл предпочитал ему удар по запястью. Удар по локтю был дольше, а в настоящем бою каждая секунда на счету.
Когда у Габриэля уже начало получаться более-менее естественно, вампир запросил передышку и, потирая руку, сел на одну из старых подушек, разбросанных на полу. Габриэль устроился напротив.
— Раньше ты был гладиатором? — неожиданно спросил его Оргистр.
Габриэль не стал скрывать:
— Был. Мне уже кажется, что в другой жизни.
— И каково это?
— Что именно?
— Каково это: сражаться ради зрелища для толпы?
Габриэль улыбнулся.
— Ты же сражался в тот раз со мной ради зрелища для Лашанса.
Тавэл простил ему шутку, но всё же сказал:
— Это был другой поединок. А тут… не знаю. Ты рискуешь жизнью ради толпы обезумевших дикарей, которые жаждут смерти. Неважно чьей — просто смерти. С таким же азартом люди смотрят на драки натравленных друг на друга псов и на крысиные бега. Не мерзко ощущать себя такой же собакой или крысой?
Габриэль никогда о таком не задумывался. Но неожиданно согласился:
— Мерзко.
— Так почему ты сражался там?
— Ради денег, — спокойно ответил Рэл. — И славы. Ты всю жизнь провёл в тени и предпочитаешь оставаться никем неузнанным. А я знаю другую сторону этой жизни — когда за тобой бегают девушки, когда тебе бесплатно наливают в тавернах, а на каждом углу обсуждают твой последний бой. Слава пьянит и дурманит, Тавэл. Мне это нравилось.
— А сейчас?
— Сейчас не знаю. Сейчас мне это не нужно.
Тавэл отпил из своей фляжки и протянул её Рэлу. Тот сделал щедрый глоток, уверенный, что внутри вода, но горло тут же обжёг крепкий выдержанный бренди. Вампир усмехнулся, наблюдая за ним.
— И никогда не боялся смерти? — спросил он. — Не боялся остаться побеждённым на арене?
Габриэль поджал губы, но ответил честно:
— Нет. В моей жизни никогда не было ничего такого, ради чего следовало бы бояться смерти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Оргистра такой ответ устроил.
— Поэтому ты и не испугался предложения Аркуэн, когда она пришла к тебе? Терять было нечего?
— Поэтому, а ещё потому, что я умел убивать и мне нужны были деньги.
— Очень многие так отвечают.
Габриэль не стал интересоваться, к чему этот допрос. Списал на простое любопытство. Однако Тавэл продолжил:
— Ты и сейчас с нами поэтому? Не боишься смерти и хочешь денег?
Рэл шумно выдохнул и протянул руку, снова прося фляжку.
— Я действительно ничего тогда не знал, Тавэл. Ни об отце, ни о Дафне. Так что сейчас мне просто кажется, что здесь моё место. И нигде больше.
— А смысла держаться за что-то так и не нашёл.
Это уже было утверждение. Но Габриэль всё равно кивнул, соглашаясь. А потом осмелился задать встречный вопрос:
— За что держишься ты?
Тавэл признался:
— За Леонсию. Только за неё.
Эти слова прозвучали очень искренне и очень печально. Габриэль сделал ещё глоток, чувствуя, как тело начинает расслабляться, и мимолётно подумал, что ему не стоило бы пить сейчас. Однако эта мысль тут же испарилась. И Габриэль набрался храбрости говорить обо всём прямо.
— У вас с ней непростые отношения, — начал он и, дождавшись утвердительного кивка, рассказал: — Джи говорил мне, что с ней случилось. Тогда, когда она провалила контракт. Ты приказал оставить её в тюрьме.
Оргистр держался холодно и безразлично. Но Габриэль знал, что ему не было безразлично.
— Чёрная Рука приказала, — наконец сказал он. — Леонсия должна была остаться в тюрьме и совсем скоро за её жизнью пришёл бы один из Душителей. А я приказал Агарну вытащить её оттуда.
Габриэль чувствовал себя виноватым за этот разговор. И счёл нужным извиниться:
— Прости. Я не знал.
— Никто и не должен знать. Моё положение подразумевает, что у меня не должно быть слабостей. Пусть лучше все думают, что так оно и есть.
— И почему ты рассказываешь обо всём мне?
На это Тавэл отвечать не стал и неожиданно предложил:
— Давай я покажу тебе, как избежать обезоруживания.
Габриэль сжал меч и поднялся на ноги. Больше говорить было не о чем.
*
На пятый день изнурительных тренировок Тавэл повёл его дальше по подземелью, минуя уже привычный просторный зал. Габриэль чувствовал, что вампир волнуется, и ему тоже становилось не по себе. Полумрак и тишина айлейдских руин давили на сознание, словно предвещая что-то недоброе, но Габриэль всё равно шёл вперёд, упрямо гоня прочь назойливые тревожные мысли.
Тавэл остановился перед высокой двустворчатой дверью с инкрустированными в белый камень голубыми жилами велкинд. Айлейдское стекло переплеталось толстыми нитями, образуя сияющие ветви дерева. Это выглядело необычно и оттого ещё более волнительно.
— За этой дверью тебя ждёт своего рода испытание. Твоя задача — идти вперёд и остаться в живых.
Габриэль воодушевлённо ответил:
— Что ж, отлично. А ещё недавно ты мне говорил что-то там про не подстраиваться под ситуацию, а владеть ею.
Тавэл ухмыльнулся.
— Не трать время на пустую болтовню. Вперёд!
Говорить действительно больше не пришлось. Габриэль сделал шаг, оказываясь в длинном тесном коридоре, и дверь за ним сразу же закрылась. Он не стал оглядываться и неуверенно пошёл по незнакомому коридору, не совсем понимая, что именно от него требуется. Путь по-прежнему мягко освещали осколки небесных камней, и здесь всё было так же, как и в остальных помещениях древней гробницы: тёмные стены, испещрённые трещинами и покрытые паутинами, прохлада пыльного подземного воздуха и та же мёртвая тишина, обволакивающая пространство вокруг. Однако, сделав ещё шаг, Габриэль понял, что всё же ошибся. В этом коридоре не было абсолютной тишины. Из глубины бесконечного коридора доносился тихий шаркающий скрежет, похожий на шелест точильного камня по мечу. Габриэль не спешил обнажать оружие. Это не был одинокий хаотичный звук, в нём присутствовал чёткий ритм. Работал какой-то механизм. И Габриэль приближался к нему.