— Кстати, об Агарне. Я знаю, что ты не просто так упал на полку в библиотеке. — Габриэль только тяжело выдохнул, вспоминая Фалько именами всех Даэдра. — Я поговорила с ним. Такого больше не повторится.
— Хотел бы я знать, чего именно.
— Это… из-за Мэри. Я старалась не лезть в их личную жизнь, но до того, как ты пришёл к нам, у них были близкие отношения. А теперь… Мэри от него отдалилась.
У Рэла уже голова шла кругом. Он раздражённо спросил:
— А я-то здесь причём?
Взгляд Леонсии стал осуждающим.
— Не будь идиотом, Рэл.
— Ладно, я… мне надо с ней поговорить обо всём этом.
Эльфийка кивнула, соглашаясь, и Габриэль положил портрет на её стол. Как только он вышел за дверь, скомканный рисунок полетел в мусорное ведро.
Мэри была сегодня в Убежище, — Рэл видел, как она заходила в тренировочный зал, а потому решил искать её именно там. Разговор о ней позволил ему забыть напряжённые мысли о происходящем в Тёмном Братстве и о странном поведении Леонсии, и в голове снова стало легко. Поэтому, оказавшись в тренировочном зале, Габриэль был в хорошем настроении: предвкушал простой разговор с Мэри, а потом — контракт.
Девушка упражнялась с мечом, отрабатывала поперечные удары. Она очень долго делала вид, что не обращает на Габриэля внимания, поэтому он первым заговорил с ней.
— К чему такой замах? Работай корпусом.
Мэри словно назло ему замахнулась ещё больше, и Рэл усмехнулся, взяв с подставки тренировочный меч. Он встал напротив. Мэри, уставшая и взъерошенная, злобно посмотрела в ответ.
— А если не будет места для замаха? — продолжил Габриэль. — Учись с места бить мощно.
Он поднял меч и тут же обрушил его на девушку — она едва успела поставить защиту. И пошатнулась.
— Сравниваешь меня с собой? — наконец спросила Ваарис.
— Нет, конечно. Приходится признать, что мужчины чаще всего сильнее. Но твой замах уже вошёл в привычку, а это однажды может тебя подвести. Научись атаковать резко, не давая противнику времени предугадать твой удар. Тогда даже в поединке с более сильным противником у тебя появится шанс на победу.
— Предлагаешь мне слушать советы человека, который в своей жизни ни разу не сталкивался с противником сильнее себя?
Габриэль растерянно улыбнулся.
— Почему ты так решила?
Мэри пожала плечами и тут же нанесла удар, пытаясь застать его врасплох. Реакция Габриэля была быстрее.
— Хорошая попытка, — похвалил он и тут же перестал улыбаться. — Я встречал противников, превосходящих меня в силе и опыте. Взять, например, Агарна…
Девушка невольно посмотрела на его изуродованное ссадинами и кровоподтёком лицо и посчитала важным оправдаться:
— Моей вины в этом нет. Не думала, что он окажется настолько ревнивым.
— Вот поэтому я предпочитаю шлюх — меньше проблем потом.
Он вернул меч на место, но Мэри не позволила ему уйти.
— Двадцать восьмое ничего не значило. Не приписывай одной легкомысленной ночи несуществующие последствия.
— Несуществующие последствия? — громко переспросил он. — Хватит лицемерить. Для меня двадцать восьмое и впрямь ничего не значило — у меня так каждый праздник проходит. Но ты, Мэри… ты сама не веришь в то, что говоришь.
Девушка выставила меч, и остриё коснулось его груди. У неё оружие было настоящим. Она заговорила шёпотом:
— Да кем ты себя возомнил? Если тебе повезло с родителями, от которых досталась красивая внешность и которые не стремились сделать из тебя урода, это не значит, что отныне весь мир должен лежать у твоих ног.
Габриэль оставался спокойным. Он помнил историю Мэри и собирался быть с ней мягок, но её голос звучал слишком обвиняюще.
— Считаешь, что мне всё легко досталось?
— А разве нет?
— С двенадцати лет я каждый день проводил в кузнице. Каждый вечер Дафна выматывала меня заклинаниями, а когда приезжал Матье, я сутки не мог встать с кровати после тренировок с ним — мышцы ныли так, что больно было пошевелиться, и я даже не обращал внимания на побои и раны. Ты видела мои шрамы. Многие из них оставил он. И я через всё это прошёл не для того, чтобы ты сейчас говорила, что мне всё легко досталось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он резко выставил левую руку, касаясь предплечьем плоской стороны клинка, и отвёл меч в сторону. Правой перехватил её запястье, выворачивая его так, что Мэри сама разжала пальцы и передала ему рукоять. Теперь остриё смотрело на неё. Она только тихо зашипела от неприятной боли.
— Сила не даётся просто так, — сказал он. — Это большой опыт и постоянные изнурительные тренировки.
Габриэль протянул ей меч. Мэри с трудом удавалось сдержать слёзы.
— Я ненавижу тебя, — холодно проговорила она, но Габриэль покачал головой.
— Нет, Мэри. Это ты себя ненавидишь. Считаешь себя уродом, недостойным чего-то большего; потому ты и была с Агарном — он тоже калека. Считаешь себя хуже других, потому постоянно наказываешь тренировками. Считаешь, что такую, как ты, никто не сможет по-настоящему полюбить, потому защищаешь свои собственные чувства словами о том, что двадцать восьмое ничего не значило. Это ты себя ненавидишь, Мэри. А меня ты любишь.
Она стояла перед ним с опущенным мечом, и Габриэль видел, что её трясло от обиды и унижения, но он не хотел причинять ей боль — всего лишь сказал правду.
И это подействовало. Мэри впервые за долгое время позволила себе слабость.
— А ты?..
Габриэль оставался честным.
— Твои шрамы меня не отталкивают.
Мэри кивнула и отвернулась, решив продолжить тренировку. Она снова сделала широкий замах, и Габриэль, больше не став ничего говорить, вышел из зала.
В тот день после полудня он уже был в пути, как и рассчитывал. Леонсия не могла ослушаться приказа отца и была вынуждена выдать Габриэлю контракт на некроманта, хотя ему показалось, что на этот раз она и сама не была против его временного отсутствия в Убежище. Словно вместе с ним пыталась оттянуть какой-то момент. Возможно, боялась, что Лашанс в самом деле назначит его своим Душителем, ведь тогда Габриэль совсем перестанет появляться в Корроле и начнёт получать куда более важные и опасные распоряжения. А зная Леонсию, он мог предположить, что она всё ещё пытается его опекать.
Несмотря на солнечную ласковую погоду, накрывшую Нибенейскую долину мягким теплом и приятным свежим ветром, настроение оставалось паршивым. Габриэль надеялся, что разговор с Мэри прояснит их отношения и избавит его от проблем, но прояснилось лишь то, что двадцать восьмое было самой большой его ошибкой. Если бы он оставался с ней холоден, то всей этой глупой драмы удалось бы избежать. Сейчас у Габриэля совершенно не было времени разбираться с чужими чувствами к нему.
Он остановился на ужин в таверне «Фарегил», стоящей в красивой роще недалеко от Зелёной дороги, и снял на ночь последнюю свободную комнату; добродушная хозяйка-каджитка велела ему располагаться, а потом спускаться к ужину, однако всё же угостила кружкой холодного пива: первая — за счёт заведения. Габриэль невольно осмотрел присутствующих в зале. Двое имперцев играли в кости с молодой данмеркой, которая, судя по её разочарованным выкрикам и смеху мужчин, проигрывала, плутоватая на вид бретонка наблюдала за ними из своего угла, не решаясь присоединиться. В центре зала сидела полнотелая женщина в сопровождении пожилого орсимера с магическим посохом — оба чародеи. В таверне было уютно и спокойно. Габриэль уже не первый раз останавливался здесь, и он никогда не видел у Абуки беспорядков. За это он любил её заведение.
Поднявшись на второй этаж в свою комнату, Габриэль бросил дорожную сумку у изголовья кровати, снял ремень с ножнами, и в дверь вдруг постучали. Юная помощница хозяйки принесла ему воды, чтобы путник мог смыть дорожную пыль с лица и рук.
— Спасибо. — Габриэль улыбнулся ей и вложил в маленькую ладошку серебряный септим.
Девушка засмущалась. А потом подняла на него красивые кошачьи глаза и сказала:
— А я тебя помню. Ты останавливался у нас зимой.