что, — улыбается ей мальчик, который так удачно просчитывал — куда свернёт чужая история. — Но я, как-никак, вырос в семье Мечников. Я лучше других знаю, что тот, у кого есть при себе меч, рано или поздно вынет его из ножен. Поверьте, я счастлив буду оказать вам любую помощь в ваших исканиях — а мои возможности… может, не так велики, как твердит молва, но кое-что я всё-таки могу, не так ли? К примеру, помочь с теми, кто захочет… хм, продолжим нашу метафору и скажем — отнять у вас найденное. И использовать по своему усмотрению. Выглядит так, будто мы можем оказаться друг другу исключительно полезными, Гриз. Когда то, что приближается — начнётся.
Если совсем немного прикрыть глаза, вдохнуть воздух с ароматом цветов и дымка от камина… можно вообразить себя на крепостной стене. Глядящей сверху на далёкие пылающие цветочные поля.
— Вы, значит, предлагаете своё покровительство?
— Именно так. Вашей группе и вам лично. Защиту, деньги и немаленькие возможности в будущем противостоянии. Информацию. И, возможно, наводки на случаи, которые могут пролить свет — я имею в виду, на всю эту чертовщину с варгами крови, прогрессистами, новопровозглашенным Первоваргом, терраантами и вир знает, с чем ещё.
Какая-то часть Гриз хочет рвануться — и улететь из комнаты, сбежать в коридоры и помочь Мел с поимкой терраанта. Эта часть говорит голосом Яниста Олкеста. Что такой человек, как Хромец, не может предложить ничего достойного. Что он из Айлора, что Хартию Непримиримости никто не отменял. И союзников из враждебных стран не выбирают — тем более таких союзников.
Другая часть голосом Лайла Гроски нашептывает: «Вот предложение, от которого нельзя отказаться».
— Мне кажется, вы предлагаете слишком много, Эвальд, — говорит Гриз осторожно. — Это неоправданная щедрость… или же неоправданные ожидания. Я слабый варг, и вам, конечно, известно, — она поворачивает ладонь, — остальные меня не жалуют. Те же силы, о которых мы говорили… очень возможно, что разобраться с ними не удастся вообще никому. Так что причины оказывать мне такую честь…
— …в вас самой, я говорил это раньше. Понимаете, Гризельда — я мог бы стать на ту сторону, которая предлагает более выигрышную программу. Только вот таких сторон нет. Прогрессисты, даарду, Кормчая, Гегемония Равных и эти варги, которые учиняют повсюду террор на своей крови… Сдаётся мне, каждая из сторон будет действовать в точности по кодексу Мечников. Не удивляйтесь, я с такой роднёй его наизусть выучил в детстве. «Щит для одного — меч для другого» — кодекс полон банальностями, но эта кажется подходящей. Защищаешь себя — убиваешь противника или, иными словами…
— «Щит для одной стороны — всегда меч для другой».
«Я клялся, что меч мой будет щитом, — говорил он ей, — для невинных и обиженных, для поругаемых и беззащитных. Это не просто слова, понимаешь? А на дворцовой службе я… о чём ты думаешь?»
«О тех, для кого твой меч будет мечом», — ответила она.
— Отличное знание Кодекса Мечника — впрочем, кажется, у вас были знакомые, которые носили этот знак. Фраза странная, но она отлично отражает то, как мыслят Мечники — и увы, не только они. Философия силы и слабости. Сожри, чтобы жить. Столкни, чтобы возвыситься. Убей, чтобы достигнуть цели. Так вот, все прочие стороны попытаются опрокинуть тех, кого они назначили противником. Прогрессисты — варгов и тех, кто ратует за бережное освоение природы. Гегемония — магов, впрочем, сомневаюсь, что пустошники выступят в открытую, силы не те… Не знаю, кого выбрали себе противником даарду и варги крови — но не удивлюсь, что и эти хотят кого-то прикончить ради достижения великих целей! Вы же слышали, да? «Освободи! Освободи!»
В тонких серебристых узорах обоев мерещатся слепые бельма. Звук биения тел о решётку. Слитные голоса, твердящие одно.
— Вы же, Гризельда… вы попытаетесь спасти всех. Виновных и невиновных, вейгордцев, айлорцев, ирмелейцев, варгов, даарду, жителей Гегемонии, бестий и вир знает — кого ещё. Так что, знаете ли, если на кого-то и ставить, то…
«Всех не спасти», — глядит на Гриз из памяти истина. Глазами всех зверей питомника, которые ушли из него «третьим путём». Но в ответ — поднимается изнутри, толкается упрямое, варжеское: «Всех не спасти, но нужно попробовать спасти как можно больше».
— Кого попытаетесь спасти вы, Эвальд?
— Ковчег, — отвечает Эвальд Хромец и снова смеётся своим заливистым, мальчишеским смехом. — Ковчег из детской игры — слегка разбитый, малость перегруженный не самыми приятными созданиями… Понимаю, как это звучит в моих устах. Но, видите ли, в чём дело. Меня устраивает этот мир таким, как он есть.
Он щедро охватывает рукой Сапфировую гостиную — и оранжереи за ней, и всё, что за оранжереями.
— Нет, он, конечно, несовершенен, кучу всего руки чешутся подправить, но когда это катастрофы доводили до добра. И сдаётся мне, что каждая из сторон — чего бы они там ни хотели… по-своему тащит этот мир к катастрофе. Вы не спорите?
Не спорю, кивает Гриз. Я только думаю — что-ты знаешь что-то или догадываешься о том, что на нас надвигается. Просто держишь при себе… потому что ты всё до последнего привык держать при себе, Эвальд Хромец. Даже поцелуй для собственной жены.
— Так вот, я признаю, что мантия спасителя этого грешного мира мне чертовски не идёт. Но если уж Кормчая, Девятеро или кто там есть не торопятся спасать миропорядок от нового великого катаклизма, то стоит попытаться, как вы считаете?
— Что, конечно, не помешает вам в случае этого катаклизма попытаться развернуть ситуацию в ту сторону, которая будет выгодна Айлору… или вам. Верно?
— Глупо было бы не попытаться, — легко признаётся Шеннет. — Но если вы думаете, что я предлагаю вам союз только ради Айлора… нет — и вы тому лучшее подтверждение. Я же говорил, что вы попытаетесь спасти всех. Поверьте, меня ваши намерения вполне устраивают. Гризельда, — он ставит чашку на столик и наклоняется вперёд, приглашая посмотреть в глаза. — Я… наверное, не лучший человек в Кайетте. Можете считать, что я обратился к вам ещё и поэтому. Потому что вы стараетесь оставлять шансы даже тем, которым едва ли нужно рассчитывать на милосердие. Если хотите — я прошу вас оставить мне шанс. Небольшой шанс… выйти за рамки написанной для меня истории.
Глаза у него блестят, голос скомкался, соскользнул в шёпот, пальцы сжимают трость с головой белого лиса — словно ищут поддержки. И Гриз чувствует там — под бронёй всесильности и интриг — страх. Перед чем-то, что сильнее тронов, перед великим и неизбежным.