Читать интересную книгу Имя дома твоего (с иллюстрациями) - Лев Успенский

Вот вам один любопытный пример [82]1. Ученые-африканисты заметили такую закономерность: в Ньясаленде нет ни одной реки, название которой оканчивалось бы на согласный звук, в Кении они составляют почти четверть всех таких имен, а вот в Танганьике, лежащей между этими странами, их два процента, причем все реки с подобными названиями текут по возвышенностям страны. И это вовсе не случайность: в распределении имен отразилось и закрепилось навеки столкновение двух языков, принадлежащих к совершенно разным языковым семьям; остался след от передвижения племен, о котором иначе как из этих названий и узнать неоткуда.

Что же может быть важнее и полезнее подобных сведений?

ГА. МА. ВА

Сто пятьдесят лет назад, одновременно с Пушкиным, жил в России замечательный ученый-языковед Александр Востоков, основоположник русского славяноведения.

В одной из своих небольших статеек, обращенных не к ученым, а к широкой публике, он обращал внимание любителей языкознания на разные явления, за которыми было бы интересно понаблюдать не только ученым-языковедам. Среди других примеров он указывал и на такой: изучая названия русских рек, каждый мо-{249}жет заметить, что у многих из них встречаются постоянно повторяющиеся окончания. Их не так уж много, но они очень характерны. Имена многих рек оканчиваются на «-га»: Варзу-га, Пине-га, Ветлу-га... Рядом текут другие: их названиям свойственна «концовка» «-ва»: Прот-ва, Ик-ва, Сось-ва, Не-ва... Есть и другой тип гидронимов — на «-ма»: Тоть-ма, Ухто-ма, Костро-ма... Я привожу лишь по три примера на каждую «концовку», а можно было бы набрать их десятки...

Когда Востоков заметил это, он предположил, что по этим «концовкам» (в науке их зовут чаще всего формантами топонимов) можно судить о многом в их происхождении: о их составе, принадлежности. Он опередил свое время. Наука еще не была готова уразуметь эту мысль, и наблюдение крупного ученого долгое время было почти забыто.

Теперь мы знаем, что в ряде случаев эти своеобразные элементы в названиях мест по происхождению своему не являются просто суффиксами и сходными грамматическими частицами слова. Они представляют собой полностью или отчасти сохранившиеся остатки слов, имевших значение, входивших некогда в состав того или другого названия. Это не может, конечно, озадачить нас: мы сталкивались уже с похожими явлениями.

Вспомните формант «-поль»: в длинном ряде южнорусских названий городов оно оказалось сокращенным греческим «полис» — «город»; первая часть таких имен была определением к этому «полис». Ставро-поль — «Крестовый город»; Симферо-поль — «Полезный город» и так далее. Нечто подобное, возможно, имеем мы и тут.

Вот в языке коми, зырянском есть слово «ва»: оно значит «вода». И что же? Множество названий рек, оканчивается на «-ва»... Так, может быть, все эти речные имена и значат: «Такая-то река»? В целом ряде случаев оно так и есть. Вот в бассейне Камы текут реки Иньва («Женская вода»), Айва («Мужская вода»), Койва («Птичья вода») и много других с похожими именами.

В других местах то же самое значение открывается у названий, оканчивающихся на «га»: имя Пине-га, например, объясняют как состоящее из двух финских слов: «pieni» — «малый» и «joki» — «река»... {250}

Смотрите, как чудесно получается. Если так, нужно только рассортировать все топонимы и гидронимы по их окончаниям, найти значение этих формантов, и дело будет в шляпе.

Здравое зерно в этом, безусловно, есть. Когда французские топонимисты точно установили значение и происхождение древнекельтского форманта «áкум» (он встречается в именах тех населенных пунктов, которые когда-то, в глубокой древности, были галлами окрещены по именам их владельцев или первых поселенцев; иначе говоря, у него такая же, примерно, роль, как у наших «-ово» или «-ино»), когда это случилось, был решен важный вопрос. Имена с «áкум» и без «áкум» нанесли на карту, и сразу стало ясно, где в древности жили галлы и где их в помине не было. В нынешней итальянской Ломбардии множество «-áкум», в Пьемонте их нет совсем. В Ломбардии жило кельтское население, Пьемонт занимали еще более древние лигурские племена.

Как видите, топонимический формант сделал великое дело: обрисовал перед нами границы расселения народов, которые никогда и никем не были ни записаны, ни начерчены до этого. А вот они теперь тут как тут!

Казалось бы, на этом можно и остановиться. Но не так-то все просто и точно получается на деле.

Возьмите тот же «речной формант «-ва». Да, у нас есть такие места, где имена на «-ва» буквально толпятся на карте. Это автономная республика Коми с ее Кожвой и Колвой, Лемвой и Милвой и сотнями других таких же речек. Это Свердловская область: тут текут Иньва, Койва, Лысьва, Обва, Силва, Тулва, Усьва. Вполне понятно: на этих землях либо раньше жили, либо и сейчас живут народы финского племени, в языке которых «ва» и впрямь означает «вода».

Но вот за много сотен километров к Западу, на побережье Балтики, мы встречаем гидронимы Нева, Нарова... Ах, как хорошо: очевидно, и в именах этих рек то же самое «-ва» — «вода»!

Хорошо, да неверно. Имя Нева взято действительно у финнов, но у финнов западных, слово «нва», значащее «болото». У этих финнов «вода» никогда не именовалась «ва»; у них вода — «вéси»... Ничего прямо {251} общего с восточно-финским «ва» у имени ленинградской красавицы нет.

А Нарова? И это слово западно-финское. В языке вепсов «narwaine» означает «перекат», «порог». Нарова действительно изобилует порогами, на ней есть даже водопад; недаром по-эстонски она называется Нарвайоги — «порожистая река»... Вот откуда пошло слово Нарова, вот откуда и это его конечное «-ва».

В науке известны обширные работы одного этнографа, жившего в прошлом веке. Увлеченный идеей исследования гидронимов, имен русских рек, по элементам-формантам, он нашел названия, оканчивающиеся на «-ва», «-га», «-ма» и другие, типичные для рек нашего Севера и Сибири, и в Центральной Европе и даже в западных странах. Он сделал из этого вывод о том, что некогда вся эта огромная территория была заселена «народом неведомым» (но, по-видимому, финского племени), в языке которого звукосочетания эти имели значение «вода», «река».

А мы с вами уже видели, что точно такие же звукосочетания могут и быть образованы иными путями, и нести в себе совершенно другие значения. Могут они принадлежать и самым разным языкам.

Среди других формантов, приписанных Смирновым «народу неведомому», оказались и сочетание звуков «-лей». Скоро выяснилось, однако, что, по крайней мере в нашем Среднем Приволжье, оно принадлежит народу вполне «ведомому», и — мордовскому и финскому языку. В мордовском языке «ляй», «лей» действительно значит «речка» или «овраг».

Но реки с именами на «-лей» текут и там, где никогда не жил в прошлом ни один мордвин,— скажем, в степях нашего Юга. Мы уже встречали названия Балаклея, Балаклей и тогда же узнали, что их последние слоги — просто русское видоизменение тюркской особой частицы «-лы». Балаклей — это тюркское «балыклы», «обильный рыбой», «рыбный»... Ничего общего с мордовским «-лей» у таких слов нет...

Оказывается, прежде чем производить чисто лингвистические выкладки и расчеты по поводу тех или других имен, как и по поводу составляющих их элементов, необходимо до тонкости изучить историю места, где они {252} встречаются. Иначе можно получить отличный теоретический результат, который развалится при первом же столкновении с действительностью.

Вот вам очень убедительный пример. Большой ученый, академик А. Соболевский, был одержим идеей о скифском происхождении значительной части русских географических названий, причем не только на юге России, где скифы когда-то на самом деле жили, но и на далеком севере.

Ученый обнаружил в тогдашней Смоленской губернии местность, которую население называет Сибирь. При помощи сложных языковедческих построений он пришел к выводу, что это имя (как и имя настоящей, большой Сибири) родственно названию одного из скифских племен, саков, и что, следовательно, саки некогда обитали и на Смоленщине.

На деле же (и это вскрывается историей) Смоленская Сибирь была некогда тем местом, куда помещики, графы Шереметевы, в виде наказания ссылали непокорных крестьян из других своих вотчин. Обычным местом ссылки была та, большая Сибирь. Это маленькое, частное место ссылки и получило то же название... Так любого злого человека награждают прозвищем Малюты Скуратова или Искариота; «саки» тут решительно ни при чем. Одна из деревень, исполнявших эту грустную роль, стала даже официально, в бумагах, называться Сибирью... Вот вам и скифы!

Так, может быть, нет особого смысла интересоваться составными частями топонимов, и, в частности, их формантами?

Как раз наоборот: их надо тщательно собирать, внимательнейшим образом изучать и исследовать, все время проверяя языковые данные историей, историю — географией, географию — археологией и археологию — языкознанием. Тогда в результате на таком четверном сите отсеется истина.