— Сколько лет вашему сыну, миссис?
— Почти тринадцать, — ответила женщина тихим голосом, который тоже звучал по-своему мелодично.
Настоятель хотел спросить, что у нее за акцент, но в эту минуту послышался голос директора школы.
— Я уже говорил, что школе не нужны новые ученики!
На лице Джорджа Стэрсейкера в оспинах было весьма воинственное выражение. При виде настоятеля он сдержался и только сердито нахмурился.
— Что тут происходит? — осведомился он.
— У нас есть для вас новый ученик, — ответил настоятель. — Который умеет петь, — добавил он.
Директор перевел злобный взгляд на открытое, ничего не выражавшее лицо Саймона и на одежду его матери.
— У нас нет мест, — возразил он.
Настоятель приподнял бровь.
— С каких это пор? — спросил он с сомнением в голосе.
— С тех пор, как стало туго с финансами, — вот с каких, — отрезал директор.
— Каждый учитель, — процитировал настоятель устав школы, — должен бесплатно, не делая различий, обучать каждого ребенка, поступившего в эту школу — без денег или прочего вознаграждения.
Директор метнул на настоятеля такой взгляд, что, казалось, ему хочется ударить последнего.
— Ни один ученик не платит за то, чтобы поступить в нашу школу, — сказал он. — С другой стороны, школа зависит от богатых благодетелей. Мы не можем принимать бедняков.
— Ангелы сыграют еще? — спросил мальчик шепотом, и настоятель пристально на него взглянул, но тут мать прижала к его губам палец.
— Директор может выбрать двух самых бедных учеников, чтобы они вели журнал и убирали школу, — заметил настоятель.
Директор проигнорировал его слова.
— Сколько лет мальчику? — осведомился он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ему будет тринадцать после Рождества, — ответила женщина.
— Тринадцать, — повторил директор. — А он умеет читать или писать? Может быть, он знает латынь? Нет? Превосходно. Мальчик тринадцати лет, который и так уже слишком большой, чтобы поступать в школу, не умеет ни читать, ни писать. И, по-видимому, без всяких средств к существованию. Великолепно!
— Если — если бы вы только услышали, как этот мальчик поет, — вмешался регент, но директор перебил его.
— От мальчика не требуется, чтобы он пел, — возразил он. — Вы не хуже меня знаете, что здесь не место для виртуозного пения.
— Вы хотите сказать, что собираетесь игнорировать школьную Хартию? — спросил настоятель.
Директор заговорил тихим голосом, обращаясь к настоятелю.
— Я хочу сказать, что мы ничего не приобретаем, принимая такого мальчика в школу, — независимо от того, умеет он петь или нет. Совсем ничего.
Настоятель ласково произнес:
— В этом вопросе последнее слово не за вами.
Директор побагровел от ярости.
— Как, теперь этим занимаетесь вы? — закричал он. — Может быть, вы возьмете на себя и остальные мои обязанности? Почему бы вам не отобрать у меня мантию — и мое жалованье? Почему бы не собрать всех сирот с улицы и не притащить их в школу? Для чего нам нужны работные дома, когда у нас есть грамматическая школа, да?
Настоятеля позабавила эта вспышка.
— Успокойтесь, — сказал он.
— Успокоиться? Когда мой авторитет подрывают вот таким образом? Члены церковной коллегии об этом узнают, — брызгая слюной, пообещал он.
— Члены коллегии не хуже вас умеют читать Хартию, — невозмутимо произнес настоятель. — Они знают круг ваших полномочий, если вам он неизвестен. И моих, — добавил он тоном, в котором прозвучала скрытая угроза: директору было известно, что настоятель может его уволить, если ему вздумается.
Директор кивнул, тяжело дыша. Он знал, что потерпел поражение. Он поднял руки, затем уронил их.
— Поступайте, как знаете, — сказал он и добавил: — Посмотрим, что на это скажут члены коллегии.
И директор вышел из церкви, а Роберт Ли поспешно последовал за ним.
Все это время мать мальчика просидела, обняв сына, как будто защищала его. Настоятель повернулся к ним.
— Как тебя зовут?
Мальчик смотрел на него широко открытыми глазами.
— Саймон, — ответила за него мать. — Саймон Пеплоу.
— Ну что же, Саймон Пеплоу, — сказал настоятель. — Как насчет того, чтобы начать ходить сюда в школу с утра понедельника?
Саймон потряс головой, не отрывая взгляда от настоятеля.
— Он придет сюда, — поспешно заверила мать. — Спасибо вам, сэр.
И, поймав руку настоятеля, она поцеловала кольцо на его пальце.
— Ну что же, тогда все, — сказал настоятель, слегка смутившись. — Вы можете идти.
И мать Саймона, быстро поднявшись со скамьи, повела сына из церкви.
8
Доктор Ди плохо спал, а когда проснулся, увидел на соседней подушке голову Келли.
— Ку-ку, — сказала голова.
Настоятель спрыгнул с кровати со сдавленным криком.
— Какой-то ты нервный, Джон, да? — заметил Дух.
— Уйди от меня! — закричал настоятель. — Убирайся из моей комнаты!
Под одеялом обозначилась фигура Келли, потом он вылез из постели полностью одетый.
— Почему ты меня преследуешь? — спросил настоятель.
— Я просто охраняю тебя, — ответил Дух. — Как говорится в молитве: «Да охраняют меня ангелы, когда я сплю».
«Не такие ангелы, как ты», — подумал настоятель.
— Ты прочел книгу, Джон? — поинтересовался Дух, приблизившись к письменному столу.
Настоятель поджал губы.
— Прочел, — ответил он и взорвался: — Она мерзкая — отвратительная!
— Она тебе не понравилась? — шутливо удивился Дух. — Я же принес ее специально для тебя.
Дух потянулся к книге, и она раскрылась сама.
— Это мерзость, — уже спокойнее повторил настоятель. — Самая неестественная, жестокая и кровавая книга.
— Сильно сказано, Джон!
Дух прижал грязный палец к странице и начал читать.
— Алоэ, серую амбру и стиракс смешать с кровью козы, крота и летучей мыши. Четыре ногтя из гроба казненного преступника… — Дух поднял глаза от книги. — Что тут тебе не нравится?
Настоятель сжал губы в тонкую линию, а потом сказал:
— Мне тут все не нравится, и я больше не буду ее читать.
— Рога козы, измельченные в порошок, — продолжал Дух, словно и не слышал слов Доктора Ди. — Голова черной кошки, пять дней питавшейся человеческим мясом…
— Я не буду это читать! — отчетливо повторил доктор Ди.
— Тогда мне придется читать ее тебе, — и Дух продолжил чтение: — Череп отцеубийцы…
Доктор Ди заткнул уши.
— Вон, вон, проклятый дух! — закричал он и к своему ужасу обнаружил, что голос Келли звучит у него в голове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});