Не мешкая, зажгла огонь всем пяти элементам, а затем начертила круг в воздухе — универсальный символ для почтения силы. В этом жесте, оставленном прародителями, покоилась идея единства и пустоты. Вселенная равна человеку, а человек равен вселенной и поэтому может стяжать всю ее мощь, если сумеет найти Путь. Такой дорогой шли маги, взращивая потенцию в самом себе с самого детства.
На каждой чаше были выгравированы символы соответствующей стихии. Треугольник, направленный вверх — Огонь. Такой же геометрический символ с чертой внутри — Воздух. Вода и Земля обозначались той же фигурой, но направленной вниз. Земля с чертой внутри. По центру храма на полу между чаш, куда падает седой лунный свет из отверстия в куполе, традиционно чертилась шестиконечная звезда — символ совершенной формы, соединяющий все принципы. Пустоту фигуры заполняет эфир, а в центре обозначена точка — человек. Так как любая форма, даже самая совершенная — мертва, если она не наполнена жизнью. В алхимии одухотворяющим элементом является эфир или святой дух — великая сила творчества. Человек, осмысляя этот мир, делает его живым.
Шорох заставил меня оглянуться и из тени, освещенной живым огнем, вышел мужчина в белых одеждах. Настоятель. У каждого храма Стихий имелся, так называемый, Хранитель.
Седой как лунь мужчина преклонных лет с ярко белой бородой и гладким черепом приблизился ко мне неспешным шагом. Я поспешно развернулась, склоняя голову в почтенном поклоне, складывая руки лодочкой.
— Доброй Луны. — позволила себе нарушить буквально густую тишину храма.
— Доброй, дитя. — практически белая радужка мужчины светилась в темноте. Взгляд его глаз был мягким, лицо расслаблено. На черепе я разглядела традиционные голубоватые символы, что наносили вставшим на путь самоотречения монахам еще в детстве в качестве посвящения своего тела и разума этому намерению.
— О чем твой вопрос? — традиционно спросил он приходящего.
Я замялась, так как была в смятении. Наверное, каждого человека посещают мысли о его Пути и вообще, для чего это все. Иногда мысли путают больше самих событий. Я никогда не озвучивала этот вопрос в слух, так как череда бытия просто не давала времени это сделать. Хотя, может, просто я не хотела. Человек склонен само обманываться и оправдывать неделание надлежащих дел.
— Как думаете, для чего это все? Испытания, страдания…? — воскресила в памяти последние месяцы своей жизни, перевернувшие все с ног на голову.
— Жизнь? — продолжил он за меня облекая это в более емкое слово, включающее все. — Для восхождения или нисхождения энергий, дитя. Эволюция души, но в конечном итоге для пробуждения сознания. — улыбнулся он искренней улыбкой и посмотрел в центр первородного символа энергий.
— Но зачем? — больше по инерции спросила я. Мне было искренне не понятно. Иногда, знаете ли, накатывает странное состояние, когда кажется, что все бессмысленно.
— Считаешь не нужно? Разве ты готова выйти из круга воплощений? — ответил он вопросом на вопрос. Светлые глаза были настолько внимательными, что казалось видели мою душу от самого потаенного краешка. — Оставить привязанности.
Я задумалась, понимая, что это слишком глубокий вопрос, так как понятия не имела, как на него ответить.
— Еще бы я знала как. — тут же вспомнился Рэйдар и мои сны, Ноэль, родители, друзья, Каир, Марко, Ворн, Тиль — все те, кто помогли обрести мне дом. На Гее понятие перевоплощения из жизни в жизнь были самим собой разумеющимся. Просто вопрос никогда не вставал ребром для меня.
— Разрушением иллюзий, разумеется. В умах галлюцинация считается реальностью лишь потому, что ее видят многие.
— А что есть все тогда? — обернулась я к нему, мимо меня проплыл кучерявый голубоватый дым от воскурений.
— Все есть Единое Сознание, дитя, по случайности придумавшее разум. Который в свою очередь обособился субъектно-объектным мышлением. Так, люди считают себя отдельными личностями, забывая истинную природу, впадая в пожизненный сон.
— Почему же мы не можем проснуться? — я никогда не разговаривала с Хранителем, но его речи во истину будили нечто спящее внутри. Или… запутывали еще больше.
— Когда в разуме поддерживаются понятия об объектах, разум беспокоен и взволнован; когда в нем нет объектов или идей, мысли в нем не шевелятся. Когда есть движение мысли, мир кажется существующим; когда это движение прекращается, прекращается и восприятие мира. Необходимо помнить только разум испытывает удовольствие и боль в этом мире, не физическое тело существ. Поэтому страдания иллюзорны.
— Я вроде и понимаю, а вроде и нет…
— Ты вопрошаешь, а это уже шаг.
— Как же по-настоящему познать то, о чем вы говорите?
— Сначала уничтожь умственные ограничения путем отказа от желаний, затем сотри из своего разума даже концепции неволи и освобождения. Будь полностью свободной от ограничений. Как Единое Сознание сотворило этот мир, вообразив его, так и наши оковы лишь игры разума.
Я задумалась над его словами, после окончания дня мысли шевелились ленивыми тюленями Северного моря. Но в то же время, не дав переварить услышанное, монах продолжил:
— Разум принимает ту самую форму, над которой он размышляет. Поэтому решительно, но умно размышляй о состоянии вне страданий, свободном от всех сомнений. Разум способен успокоить себя, воистину, другого пути и нет.
— Когда же он успокаивается? — все же сформулировала я вопрос, когда логика его слов в моем сознании нашла нужные «полки».
— Когда разум поглощен бесконечным сознанием, наступает безмерное спокойствие, но, когда разум вовлечен в мысли, приходят страдания. Сама беспокойная природа разума известна как непонимание и невежество, это — обитель тенденций, склонностей и ограниченности; разрушь это своим исследованием, а также твердым отказом от размышлений об объектах чувственных удовольствий.
Я понимала, что сейчас я как маленький ребенок задавала вопросы, ответ на которые он пережевывает мне в разных вариациях.
— Неужели нельзя наслаждаться этим миром?
— Если ты способна делать это без привязанности и отождествления, можно. Кто идет по высшему пути, хоть он и обитает в этом теле, работающем по инерции, как гончарный круг, тот не загрязняется действиями, которые совершаются или будут совершены. В этом случае его тело существует для его собственного удовольствия и для освобождения его души, он в нем не испытывает несчастья.
Возникла пауза, заполняемая дымом благовоний. Я повернулась в пол оборота и сделала вывод:
— Сложно.
— Разве? — теплая улыбка на лице этого мага была обезоруживающей, заставляющей поверить в его слова, но вопрос лишь в том, насколько они проникнут в мое сердце.
— Так много интересного в мире, как же отказаться от всего этого?
— Познать. Не исчерпав познаваемого, внимание не может полностью и окончательно отвлечься от познаваемого. Просто осведомленность о вовлеченности индивидуального сознания в круговорот бытия никак не помогает. Но если достигается понимание высшего Бога, страдания оканчиваются.
— Мудро. — я посмотрела вновь на этого мужчину, точно из другого мира,
— Скажите… а почему вы воплощены в материальном мире? Я, как бы это сказать… чувствую, что вы верите в то, что говорите и даже больше… Но все же вы здесь… — возможно, в других условиях и с другим человеком вопрос прозвучал бы бестактно, но почему-то не сейчас.
Хранитель одарил меня красивой очень молодой улыбкой, когда улыбаются глазами, из сердца, из самой глубины души.
— Периодически даже освобожденные души возвращаются в срединный мир, чтобы подвергнуться проверке, насколько все уроки пройдены.
Его слова погружали в глубокий океан размышлений. Как редко, удается вообще вырваться из этой колеи, в которой ты увязаешь мыслями, чувствами, действиями. Я смотрела на колышущееся пламя в чаше, пытаясь осознать все сказанное, а когда повернулась… его уже не было, точно это был мираж в пустыне Аголы. Обернулась, покрутилась, но Хранитель исчез.