— Сколько? — спросила я.
— Бесконечно, насколько я могу судить. Они служат пересечением всех реальностей.
— Всех, — повторила я, несколько ошеломленно.
— Я так полагаю. Как вы можете себе представить, в это довольно трудно поверить.
Я покачала головой.
— Этого не может быть. На перекрестке встречаются две реальности. — я подняла два пальца.
— Обычно, да. Фэрхейвен, похоже, уникален в этом отношении.
Я почувствовала, как у меня повышается кровяное давление.
— И здесь нет никакого приграничного божества?
Кейн приподнял бровь.
— Бога или богини перекрестка. Они охраняют пороги, ворота, проходы. Все, где есть граница, которую можно пересечь.
Он бросил на меня непонимающий взгляд.
— Энодий? Геката? Янус? Какое-то из этих имен тебе знакомо?
— Ты, кажется, знаешь об этом больше.
Я проигнорировала его замечание.
— Можно подумать, такой мощный перекресток не нуждается в присутствии присматривающего божества.
— Возможно, вы не заметили, но в наши дни божеств, похоже, не хватает.
Я в этом была осведомлена лучше него.
— В книгах, которые я читала в библиотеке, об этом не упоминалось.
— Вас это удивляет?
Не совсем. Книги, написанные людьми, были прискорбно неточны в отношении информации, которую содержали, не говоря уже о всех сведениях, которые отсутствовали.
Я покачала головой.
— Серьезно не могу поверить, что его никто не охраняет.
— С какой целью?
— Убивать любого, кто приблизится.
— Это кажется довольно суровым наказанием для иммигрантов, — сказал Кейн.
Справедливое замечание.
— Почему раньше не сказали об этом? Вели себя так, словно это несущественно. — Но это не так. Это объясняло, почему Фэрхейвен притягивал к себе все сверхъестественное. Водопад, вероятно, действовал как проводник, поглощая сверхъестественную энергию, генерируемую множеством врат, и распространяя ее по окрестностям, включая Нетронутые Акры и Фэрхейвен.
— Я не был уверен, могу ли вам доверять, — сказал Кейн.
Я расхохоталась.
— Доверять мне? Я единственная, кто пытается спасти жизнь невинной девушки.
Он бросил на меня оценивающий взгляд.
— Для женщины, пытающейся жить в уединении, вы казались чересчур озабочены судьбой какого-то случайного человека, которого никогда не встречали.
— Мне не обязательно с ней встречаться, что понять, что она не заслуживает такой ужасной смерти.
— Значит, вы верите, что люди по своей сути хорошие.
— Этого я не говорила. — по правде говоря, именно их ночные кошмары убедили меня, что они заслуживают лучшего. Ощутимый страх. Безжалостный способ мучить себя. Люди строже к себе чем любой бог. — Расскажите мне больше о перекрестке.
— Что вы хотите знать?
Я махнула ракой на пустое место.
— Так вы сюда попали? Прошли через ворота из какого-то из кругов ада.
— Более или менее.
Сказочно. Похоже кладбища по соседству мне недостаточно, нужен еще и ад.
— Перекресток отмечен этими символами. Как только вы их узнаете, то будете легко находить. — он постучал по стволу дуба слева.
Я всмотрелась в дизайн и сразу же узнала норвежский символ Иггдрасиль, Древа жизни. Для человеческого глаза дизайн выглядел как обычная художественная резьба в виде дерева на другом дереве. Однако, для тех, кто в курсе, Иггдрасиль олицетворял гораздо большее — дерево, связанное с реальностями вселенной. Согласно норвежский легендам, всего существовало девять миров. Похоже, норвежцы сильно недооценили вселенную.
— Как часто вы ходите домой? — спросила я.
— Теперь это мой дом, — ответил он отрывистым тоном.
— И почему же? Что такого замечательного в Фэрхейвене, что вы готовы отказаться от своей родины?
— Мне нравятся времена года. В аду всего один сезон. И это быстро утомляет.
— Похоже на "Смерть берет выходной"? Проводите лето в смертном мире также, как бароны-разбойники проводили лето в Ньюпорте?
Кейн посмотрел на меня свысока.
— У вас странный склад ума, Лорелея Клей.
Слишком длительный период, проведенный с призраками, так влияет на личность.
— Поэтому вы связались с гильдией убийц?
Закрыв глаза, он вздохнул.
— Опять это?
— Это кажется странным занятием. Почему бы не потренировать футбольную команду или руководить родительским комитетом?
— Я произвожу впечатление человека, который бы сделал что-то из перечисленного?
— Возможно, не в этом наряде, но в подходящей одежде…
Он посмотрел на себя.
— Что не так с моим нарядом? Он достаточно повседневный.
— Это отвлекает, — выпалила я. — Я имела в виду, людей. Все такое черное.
Кейн печально покачал головой.
— Я начинаю понимать, почему вы предпочитаете держаться особняком.
— Кто бы говорил!
— Я не замыкаюсь в себе. На самом деле, я очень общительный. Спросите любого в клубе.
— Но это притворство, — отрезала я. — Скажите правду. Мне все равно сколькими горячими вампирами вы себя окружаете. Вы бы предпочли побыть в одиночестве.
Кейн вздрогнул.
— Нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться приятной компанией. Вам стоит как-нибудь попробовать.
— У меня есть вся компания, которая мне нужна, — сказала я, подумав о бабуле Пратт и Рэе. В моем доме и так уже больше народу, чем предполагалось. Я уехала из Лондона, чтобы жить в одиночестве, а мне уже ужалось приютить двух бездомных. Мне следовало заставить их перейти на ту сторону с другими духами. Тогда я бы сейчас стояла в собственной гостиной в наушниках с валиком для краски в одной руке и пивом в другой.
— Я могу поставить здесь охраны, чтобы выследить, не пересекают ли границу какие-нибудь монстры, — предложил Кейн. — Мне следовало сделать это раньше. Не понимал, насколько ужасной может стать ситуация. Сверхъестественный фракции преуспевали множество лет. Я считал, что нет необходимости чинить то, что не сломано.
Я подумала о бедном Артуре.
— Не уверена, что стая "Наконечники стрел" с тобой согласится. — мне пришла в голову неприятная мысль. — Вы упомянули вчера, что Эшли могла случайно пройти здесь, спасаясь от гвибера. Что, если вы правы? Что, если она забрела в мир, подобный вашему?
Выражение его лица стало мрачным.
— Тогда, боюсь,