Своей скромности Лучани обязан рождением целого ряда недоразумений. Многие наблюдатели пришли к мысли, что этот явный праведник — человек простой, неискушенный, которому недостает дарований и культуры своего предшественника, Павла VI. В действительности же Лучани был куда богаче культурно и намного проницательней и по-житейски мудрее, чем Павел VI. Таланты этого выдающегося человека были таковы, что со стороны он выглядел совершенным плебеем. Это была простота, которая приобретается лишь немногими; простота, корнями уходящая в глубокую мудрость.
Странность этой эпохи еще и в том, что кротость и мягкость неизбежно принимают за признак какой-то формы слабости. Зачастую же они указывают в точности на обратное, на большую силу.
Когда новый папа вскользь заметил, что пролистывает ватиканский ежегодник, чтобы выяснить, кто чем занимается, многие в Римской курии самодовольно ухмыльнулись, решив, что перед ними недалекий человек, которым они смогут вертеть по своему желанию. Были и другие, кто знал нового папу лучше.
Знавшие Альбино Лучани на протяжении многих лет теперь наблюдали и ждали. Они знали о скрытой внутри стали, о решительности и способности принимать трудные или непопулярные решения. Многие говорили мне об этих скрытых качествах. Монсеньор Тициано Скальцотто, отец Марио Сенигалья, монсеньор да Риф, отец Бартоломео Сордж и отец Буза — вот всего лишь пятеро из тех, кто рассказывал мне о внутренней силе папы Иоанна-Павла I. Отец Буза отмечал:
Ум у него был глубокий, твердый и острый, как алмаз. В этом-то и заключалась его подлинная сила. Он ясно мыслил и обладал способностью ухватить самую суть проблемы. Сбить его с толку никому не удавалось. Когда все рукоплескали улыбающемуся папе, я все ждал, когда же он «тираре фуори ле унгие» — выпустит когти. Сила у него была громадная.
Альбино Лучани не имел опоры в своем окружении — «венецианской мафии», в отличие от «миланской клики», в апартаментах папы не появилось, и ему потребовалась вся имеющая у него внутренняя сила, до последней крохи, чтобы не превратиться в узника ватиканской камарильи.
В самые первые дни после августовского конклава ватиканская правительственная машина не бездействовала. В воскресенье 27 августа, сразу после дневного обращения к собравшимся на площади верующим, Лучани обедал с кардиналом Жаном Вийо. С апреля 1969 года занимая пост государственного секретаря при папе Павле VI, Вийо заслужил репутацию сдержанного и компетентного государственного деятеля. Во время конклава Вийо, будучи камерарием, временно исполнял обязанности папы, ему помогала комиссия из кардиналов. Лучани обратился к Вийо с просьбой остаться на должности государственного секретаря «еще ненадолго, пока я не определюсь со своим выбором». Вийо, которому уже исполнилось 73 года, надеялся, что для него наконец наступил удобный момент уйти в отставку. Лучани назначил Вийо на пост государственного секретаря и подтвердил полномочия глав всех учреждений курии, оставив их на прежних постах, но всем дали понять, что эти назначения — просто временная мера. Всегда осторожный сын гор решил не спешить и ждать удобного момента, придерживаясь своего девиза: «Обдумать. Решить. Выполнить». Если в курии хотели знать, как будет действовать новый папа, то им следовало просто прочитать его письмо святому Бернару. Многие, кстати, так и поступили. И прониклись еще большим уважением к папе Иоанну-Павлу I. То, что они узнали, в одних кабинетах и отделах курии вызвало шок и ужас, а в других — радостное предвкушение.
Смерть папы Павла VI раздула приугасшие было угольки вражды между различными противоборствующими группами в Ватикане. Римскую курию, центральный административный орган церкви, на протяжении многих лет раздирала междоусобица; лишь изворотливость и искусность Павла VI позволяли скрывать от взора широкой общественности ожесточенную борьбу церковных иерархов между собой. Теперь же, после провала на конклаве, боевые действия в самой курии разыгрались с новой силой, добравшись до папских апартаментов. Альбино Лучани огорчала сложившая ситуация, о чем с горечью говорил друзьям, приехавшим навестить его после избрания папой: «Я стремлюсь как можно быстрее освоить ремесло папы римского, но почти никто не способен детально и беспристрастно описать состояние дел и объяснить существующие проблемы. Большую часть времени я вынужден выслушивать лишь жалобы, а то и гадости обо всем и обо всех». Одному другу-земляку он сказал: «Я заметил, что здесь, в Ватикане, в дефиците две вещи — честность и хороший кофе».
В самой Римской курии фракций и группировок существовало не меньше, чем мальчиков в хоре Сикстинской капеллы. Курия папы Павла VI желала не только продолжать чтить память покойного папы, но и ревниво блюсти духовное наследие прежнего понтификата, ни на шаг не позволяя отступить от его заявлений и взглядов.
Была курия, симпатизировавшая кардиналу Джованни Бенелли, и курия, мечтавшая, чтобы он горел в аду. В свое время Павел VI сделал его заместителем государственного секретаря, вторым человеком после кардинала Вийо. Очень скоро он превратился в сторожевого пса, пресекавшего любые отклонения от проводимой папой политики. В последние годы жизни Павел VI, стремясь защитить Бенелли от врагов, перевел его во Флоренцию и возвел в кардинальский сан. Теперь его защитника не было в живых, но о ночи «длинных ножей» и речи не было — ведь Лучани стал папой благодаря таким выборщикам, как Бенелли.
Были фракции в курии, которые выступали в поддержку или против кардиналов Баджо, Феличи, Бертоли. Одни группировки требовали централизации власти в курии, другие добивались ослабления контроля со стороны центра.
Всю свою жизнь Альбино Лучани старался как можно реже бывать в Ватикане. Свои контакты с курией он свел к минимуму. И в результате, до своего избрания папой, у него в курии было намного меньше врагов, чем у любого из кардиналов. Очень быстро ситуация изменилась. Появился папа, который главной функцией курии считал «только исполнение». Он предполагал поделиться властью с епископами, представляющими католическое духовенство во всем мире, планировал осуществить децентрализацию структуры власти Ватикана. Отказавшись короноваться, он привел в негодование традиционалистов. Еще одно нововведение вряд ли внушило любовь к Лучани со стороны членов курии, более приверженных материальным благам этого мира: папа распорядился сократить наполовину премию, ранее автоматически выплачиваемую в размере месячного жалованья по случаю избрания нового папы.
Очевидно, среди трех тысяч сотрудников курии были и люди, готовые верно служить новому папе, который им нравился; но мир таков, что зачастую верх берут негативные силы. Как только стали известны итоги голосования на конклаве, курия — или некоторые ее учреждения — приступили к действиям. В течение нескольких часов был напечатан специальный выпуск «Оссерваторе Романо», с полной биографией нового папы. Ватиканское радио уже транслировало специальные сообщения и рассказывало о новом папе.
Своей публикацией об Альбино Лучани «Оссерваторе Романо» со всей определенностью явила образчик того, как можно повлиять на формирование в мировых СМИ представлений о лидере, который до этого времени не был широко известен. Поскольку газета вольно или невольно нарисовала портрет человека, который существовал лишь в воображении автора биографической справки — кем бы ни был этот злобный и мрачный реакционер, — данный специальный выпуск «Оссерваторе Романо» к тому же великолепно объясняет, почему эту официозную ватиканскую газету без всякого пиетета сравнивают с «Правдой». Используя «факты официальной биографии», многие журналисты, поджимаемые сроками, в своих статьях изображали несуществующего человека. Возьмем один пример из нескольких сотен — «Экономист» писал о новом папе: «Вряд ли он будет чувствовать себя легко и непринужденно в обществе Ганса Кюнга». Если изучить их взаимоотношения, то можно убедиться, что Лучани и Ганс Кюнг вели между собой теплую, дружескую переписку, обменивались книгами. Если копнуть глубже, то откроется, что в своих проповедях Лучани не раз приводил понравившиеся ему слова Кюнга. В сущности, все газеты и журналы в мире, которые перепечатывали краткий биографический очерк о новом папе, опубликовали на своих страницах схожие по смыслу и совершенно неверные заявления.
Новый папа, с которым знакомит читателя специальный выпуск «Оссерваторе Романо», по консервативности оставляет Павла VI далеко позади. Многие взгляды Лучани предстали искаженными, словно в кривом зеркале, но один пример наиболее примечателен, в свете всей жизни и смерти Альбино Лучани, — регулирование рождаемости.
Ватиканская газета описывает неустрашимого и бескомпромиссного сторонника энциклики «Жизнь человеческая».