— Как ты привык?
— Скорее смирился, — вздохнулСкендер. — И с сутью, и с вечным одиночеством…
— Как ты смог смириться со своей судьбой? Я бы сошла с ума.
— Равновесие основывается на балансе света и тьмы, а я рожден быть тьмой и смертью. Я нужен этому миру в целом, но никому не нужен в частности. Одиночество убивает меня, но спасает других, и в этом мое утешение.
— Нечестно это… неправильно.
Сидхе печально усмехнулся.
— Не усмехайся! Я тебе, как друидесса, говорю, что в твоей судьбе явный нехороший перекос. Жил же ты при Ториксе уважаемым сидхе, так что же сейчас мешает? Элидир?
— Дело не в приказе короля, Магари. Даже если бы меня пригласили ко двору, это бы ничего не изменило. Мой взор смертоносен; я однажды выколол себе глаза, но они выросли снова. Все боятся меня, моих пророчеств.
— Твоя беда в том, что ты слишком благородный, о других переживаешь. Плюнь на благородство, оно не в чести. Ты же могущественный сидхе, бог, так веди себя как бог: живи свободно, ходи где хочешь, говори с кем хочешь.
— Тогда полхолма вымрет.
— Это не твои проблемы.
— К чему ты меня склоняешь?
— Ко злу, естественно! Как говорят инквизиторы, все беды от женщин. Не знал?
Скендер улыбнулся, но его улыбка быстро пропала. Я перевела взгляд от его лица вперед, к озеру, и увидела на берегу компанию эльфов, затеявших то ли поздний пикник, то ли позднее купание.
— Придется отложить купание, — произнес сидхе.
Что-то обреченное и смиренное в его голосе задело меня. Неправильно, когда бог смерти боится потревожить каких-то там эльфов…
— Нет уж, это им придется отложить купание!
Зная, как живописно я, запачканная кровью, выгляжу со стороны, я уверенно пошла к берегу. Эльфы, услышав меня, обернулись и остолбенели. Я приняла зловещий вид, развела окроавленные руки в стороны и издала всего один невинный звук:
— Бу!
Звук получился крайне жутким, так как я использовала магический голос. Мой вид, мой спутник, мой голос впечатлили эльфов, и они стали пятиться от меня, пока не сорвались на бег. Полюбовавшись на их красивый и безмолвный побег, я вернулась к Скендеру и заявила:
— Видал? Вот так бог должен вести себя с эльфами!
Губы сидхе дрогнули, а потом он громко рассмеялся, и я, глядя на него, тоже засмеялась.
После купания в озере я возвратилась вместе со Скендером в дом Ириана, выпила чаю с пряниками и легла поспать на кровати, которую провидец любезно уступил мне. Выспавшись, я вернула порванному платью целостность в волшебном сундуке, хорошо позавтракала и согласилась на предложение провидца встретиться через пять дней. К чему такой срок? Во-первых, Скендер хотел прийти в себя после поцелуя смерти, ведь этот самый поцелуй всколыхнул его душу и растормошил дремлющие силы. Во-вторых, Ириан может очнуться в любой момент в неадекватном состоянии, и лучше, если в этот момент меня не будет рядом.
Так что из дома я вышла одна, и пошла к дворцу без сопровождения.
Снега за ночь навалило много, так что идти пешком мне не хотелось, но Сапфир не явился к дому, да и во время ночного купания не показался в озере. Куда же пропал мой ласковый и нежный келпи? Я позвала его вслух, по имени — вдруг, сработает? — но водяной дух не появился.
Вздохнув, я пошла к дворцу, при этом ноги мои в сугробах не утопали, да и дворец очень уж быстро показался впереди. Это все игры холма Файдкамен: он не только сокращает для меня расстояния, но и света мне ночью прибавляет, холоду не позволяет тревожить, снег и тот не проседает под моими ногами. Холм со мной очень вежлив, как радушный хозяин, и это удивительно, если учесть что я человек, да еще и друидесса.
В древности, когда попасть в холмы было легче и проще, люди, забредшие туда, часто сходили с ума. Холм начинал недобро играть с незваным гостем, меняя пейзажи, удлиняя невообразимо расстояния, нагоняя темноты, пока отчаявшийся человек не падал в изнеможении, запыхавшийся и испуганный до икоты. Иногда холм очаровывал человека иллюзиями, вел к ладному домику, в котором на столе уже ждали роскошные яства. Как правило, гость поддавался иллюзиям, наедался до отвала, а потом являлись какие-нибудь фейри, помощники магов, раздевали человека донага и собирали ценнейшие ингредиенты для зелий: отстригали волосы и ногти, обдирали ресницы, собирали кровь во флакончики, и уходили. Несчастный же человек потом приходил в себя где-нибудь в болоте, или в грязной пещере, раздетый, остриженный, с ранками, в луже собственных нечистот и рвоты, потому что на самом деле «яства», предлагаемые холмом, были горькой травой, грязью, а то и чем похуже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В общем, мне очень повезло с холмом; он ко мне расположен. Только вот почему?
У парадного, так сказать, входа во дворец танцевали на снегу прекрасные келпи; они резвились, как беззаботные жеребята, вскидывали головы, ловя снег, и сами казались снежными духами. На каждом из этих келпи была надета узда — изящная, мастерской выделки, с драгоценными камнями, или попроще. Приглядевшись, я по узде узнала и своего келпи.
— Сапфир, — позвала я, но он не отозвался.
— Он не услышит тебя. Келпи возбуждаются во время сильного снегопада, снег их чарует, — произнес Падрайг, неслышно появившись рядом.
Я неприязненно посмотрела на мага и упрекнула:
— Не надо ко мне так подкрадываться, я и без того нервная.
— Я тоже в последнее время стал нервным. Где же твои верные спутники, госпожа друидесса? И где ты пропадала ночью, скажи на милость? Король изволил тебя видеть, но ты снова ускользнула неведомо куда.
— Дела, дела. Я же не на отдыхе здесь, господин маг. Работы невероятно много, часов в сутках не хватает.
— Осторожнее со словами, — напомнил он. — Холм может расщедриться и прибавить для тебя часов в сутках, так что длиться они будут долго-долго.
И то верно! Я посмотрела вверх, туда, откуда лился безмятежный свет и падал снег, и попросила громко:
— Гостеприимный Файдкамен, не надо добавлять в сутки дополнительные часы, я и без этого польщена тем, что ты так хорошо меня принимаешь! Чем вызвана такая милость?
— Вряд ли холм ответит, — заявил Падрайг надменно.
Но Файдкамен ответил, причем в письменном виде. Снежинки зависли в воздухе и слепились в большую, хорошо различимую руну. Как фейриолог и дядина помощница я хорошо знала значение рун.
— Это руна перемен, — промолвила я, польщенная тем, что Файдкамен ответил мне. — Холм привечает меня, потому что хочет перемен. Поэтому я со своим Хаосом здесь так желанна.
Руна растаяла, и снег продолжил падать, как обычно. Я поглядела на эльфа; Падрайг выглядел оскорбленным. Не понравилось умудренному магу то, что холм общается со мной.
— Не хочешь перемен? — спросила я.
— Меня пугает Хаос, — напряженно ответил он.
— Он всех пугает.
Падрайг помолчал немного, и сказал:
— Король хочет видеть тебя на сегодняшнем снежном балу, начнется он в полночь. Ириану тоже разрешено присутствовать.
Я прикусила губу. Обескровленным трупам на балу не место; хотя, притащи я Ириана на бал в таком виде, мы бы произвели фурор.
— Я приду, а вот Ириан нет.
— Приходите на бал вместе, этого все ждут.
— Нет, он не придет.
— Король желает видеть вас обоих. Если есть причина, по который подданный может проигнорировать желание короля явиться пред его очи, так назови мне ее.
— Вот королю и назову, если спросит. Кстати, могу я пригласить на бал Дианн?
— Какую такую Дианн?
— Каргу болотную, мой третий научный объект.
— Каргу? На бал? Плохая шутка, — прошипел эльф. — Бал начнется в полночь, и лучше бы вам с Ирианом явиться вместе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сообщив это, мерзкий коллекционер друидских черепов исчез с тихим хлопком.
Я же вздохнула. Надо было поберечь Ириана, на балу бы он как раз сгодился!
Решив, что балы в холмах вряд ли кардинально отличаются от тех балов, что все еще иногда даются в Вегрии, я не стала сильно беспокоиться по поводу предстоящего торжественного события. Нарядные платья у меня имеются — спасибо волшебному сундуку, с волосами проблем возникнуть не должно — спасибо волшебному гребню, да и лицо мое так и сияет молодостью и свежестью — спасибо волшебным водам озера келпи. Единственное, чего у меня нет, так это украшений, достойных бала, но придется обойтись без них.