— Прости… — покаянно произнес сидхе. — Я слишком долго не делал этого, опьянел, и в нужный момент не смог остановиться. Мне очень жаль.
— Сколько примерно лет ты у меня забрал?
— Года три-четыре. Может, пять.
— Ничего, — оптимистически сказала я, стараясь саму себя убедить. — В нашем роду женщины долго живут. Проживу вместо ста лет девяносто пять, это тоже неплохо.
— Сто лет это разве долго? — удивился Скендер.
— Вот если бы ты старел и болел, тебе бы и пятьдесят лет показались очень долгой жизнью.
Сидхе сделал усилие, чтобы подняться, но не смог. А вот мне удалось повернуть в его сторону голову.
— Скендер…
— Что?
— Почему поцелуй был таким приятным? Разве приятно умирать?
— Ты этого хотела, поэтому нам обоим это было в удовольствие.
Я покраснела и порадовалась, что он не может видеть моего лица.
— Но я же не хотела умирать или отдавать тебе годы жизни.
— Ты приняла мою силу, добровольно приняла, и отдалась ей. Так же, как приняла жар Ириана.
Я горестно вздохнула, коря себя за доверчивость и неподобающую воспитанной рини распущенность. Ах, что со мной стало! Купаюсь обнаженной с дюжиной прекрасных и тоже обнаженных юношей; дерзновенно возражаю королю неблагих; целуюсь с сидхе… Пусть все это происходит случайно, все равно я тоже виновата. Добропорядочные девушки не попадают в такие ситуации. Знал бы Дюк, как ведет себя его невеста!
— О, Богиня, как же теперь замуж-то выходить?
Скендер промолчал.
— …Я же не сделала ничего плохого, да? — стала я рассуждать вслух. — Все мои прегрешения перед женихом случайные, не запланированные. Если рассуждать логически, то совесть моя чиста. Да, в озере келпи я голышом купалась, но иначе бы воздействие волшебной воды было не таким сильным. О том, что келпи могут становиться юношами, я не знала!
— Пробел в образовании? — вставил сидхе.
— Именно, пробел! Даже у великих ученых есть пробелы в образовании! Что же касается твоего поцелуя… это не поцелуй, это… это магический ритуал изгнания чужеродной сути сидхе! То, что во время ритуала я была обнажена и кровати, это просто условности. Вот наши друиды в Вегрии, например, лет сто назад тоже все ритуалы сплошь с обнаженными людьми проводили, и ничего, честь никто не терял. Считалось, одежда мешает магическому воздействию. Так что мне себя корить не за что.
— Нет, есть за что, — возразил провидец.
Я так удивилась, что нашла силы приподняться на кровати.
— За что это, Скендер?
— Если бы ты уважала своего жениха и берегла свою честь, не пошла бы с Ирианом в кузню, сосредоточие его сил. Зная, что он тебя желает, ты позволила ему себя коснуться и приняла его жар.
— Ошибаешься, жениха своего я уважаю. Если хочешь знать, я поставила над Ирианом эксперимент: была милее, чем обычно, улыбалась, веселила его, чтобы понять, как влияет на меня его влечение. Он принял это за ответное влечение и обнял меня: вот так в меня проник его жар. Жениху своему я и в мыслях не изменяла.
— Эксперимент, значит… Ты жестока, Магари.
— Ха! Ириан обошелся со мной куда жестче: заманил в холмы, чтобы сделать дарой короля!
— Никакой эксперимент не стоит того, чтобы играть чужими чувствами, — отрезал провидец. — Ты заигралась.
— А он не заигрался? Почему ему можно играть со мной, а мне с ним нельзя? Знаешь, как он ко мне относился, Скендер? Его еще учить и учить!
— Значит, ты мстишь ему, — протянул сидхе. — Это слишком мелочно для великого ученого, коим ты себя называешь.
— Великим ученым я называю себя в шутку, и не делай вид, что не понимаешь этого, — обиженно проговорила я.
— Ты хотела знать мое мнение, — ответил он, — и ты его услышала.
— Услышала. Только вот неправильное у тебя мнение: меня какой угодно можно назвать, только не жестокой! Я никому ничего дурного не сделала, кроме Ириана, но Огарок заслужил!
— Мне сделала.
— Тебе? — осипло переспросила я, не веря своим ушам. — Скендер, ты что? Как ты можешь так говорить? Я же наоборот помочь тебе хочу, и себе заодно! Что же плохого я тебе сделала?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он невесело усмехнулся.
— Не понимаешь… так даже лучше.
— Объясни, раз уж начал упрекать. Так что дурного я тебе сделала? Покой твой бродяжный нарушила?
— Помнишь тот день у топей? — спросил Скендер вкрадчиво. — Когда гоблины меня искали?
— Помню.
— Ты накинулась на меня.
— П-ф-ф. Я тебя спасла от разборок с гоблинами. Ты меня благодарить за это должен!
— Благодарить? — сдавленно произнес он, и начал подниматься. — Накинуться на сидхе, который давно не знал женского прикосновения, с поцелуями, — это верх жестокости, Магари! Считаешь, что помогаешь мне? Какое заблуждение! Когда покинешь Файдкамен, мне будет еще тяжелее, чем прежде. Потому что следующую тысячу лет я буду вспоминать… — провидец осекся и, прерывисто вздохнув, продолжил: — Я и сейчас уже вижу во снах, как ты накинулась на меня у болота, как вынырнула верхом на келпи в мокрой одежде, которая ничего не скрывает… Я мужчина, оголодавший до безумия, а ты женщина, единственная, которая снизошла до меня за долгое время. Хочешь узнать еще кое-что? Я не хотел останавливаться сегодня, когда пил твою жизнь. Ты, обнаженная, поддающаяся, влекомая моей силой… Это было восхитительно, Магари.
Первый раз я порадовалась тому, что не вижу глаз Скендера. Его монолог, наполненный страстью и горечью, подействовал на меня как ледяной душ. Собравшись с духом, я сказала:
— Отвернись, пожалуйста.
Он отвернулся, иначе быть и не могло: наглость ему не присуща.
Соскользнув с кровати, я повернулась к сидхе спиной и стала быстро натягивать предметы одежды один за другим. Руки дрожали от слабости, сердце грохотало от испуга, в висках пульсировало.
— Не торопись, — сказал Скендер.
Несмотря на его слова, я стала с еще большей спешкой натягивать платье. Одно неловкое нервное движение — и платье треснуло в талии, и куда-то в угол укатилась пуговица.
— Сказал же, не торопись.
— Ничего, у меня много таких платьев наколдовано, — ответила, я, расправляя юбки. Порванное платье село ужасно, но меня такие мелочи не беспокоили. Я дошла до стола, взяла плащ и надела его.
— Обуться не забудь.
Сев на стул, я надела изящные зимние ботиночки и, не удержавшись, бросила взгляд на Скендера. Он выглядел не опаснее, чем всегда… но, оказывается, «всегда», которое я считала безопасным, совсем не безопасное. Да и как иначе, ведь он сама смерть…
— Все нормально, Скендер, — заверила я, желая прогнать неловкость. — Ничего ужасного не произошло. Это я виновата. Ты прав, я поступила жестоко. Мысль о твоем длительном воздержании ни разу не пришла мне в голову… но, знаешь, если уж я так тебя волновала, ты мог бы сказать об этом сразу и мы могли бы избежать… э-э… неудобных ситуаций. Если мое присутствие тебя тяготит, я больше не буду тебя беспокоить.
— Закончи начатое, Магари. Ради самой себя. Перед тобой стоит сложный выбор: остаться здесь навсегда, или вернуться и дать пророчеству сбыться.
— Выбора у меня нет, Скендер, я должна вернуться в свой мир. Моя сила в холмах слишком непредсказуема.
— Тогда мы должны найти способ лишить пророчество силы.
Сказав это, Скендер померк лицом. И он, и я знали, что такого способа не существует.
Глава 24
Хотя неожиданное признание Скендера и заставило меня спешно одеться и даже приготовиться к «бегству», я все же рассудила, что лучше остаться хотя бы до утра, чтобы понаблюдать за трупом… то есть Ирианом. Да и неловкость после поцелуя смерти Скендера быстро сменилась прагматической настроенностью на успех. Чувства, эмоции, выяснение отношений — это для романтичных рини, а я здесь друидесса и фейриолог, и обязана в первую очередь решать профессиональные вопросы!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Развернувшись у двери, я так и заявила провидцу:
— Я останусь на ночь, Скендер. Все равно во дворце без Ириана не засну, так и будет мерещиться Падрайг, присматривающий мой череп.