В конце 1917 г. в Самаре возникла тайная офицерская организация во главе с полковником Галкиным, насчитывавшая примерно 200—250 человек. В марте 1918 г. по предложению Фортунатова в целях совместной борьбы против Советской власти был установлен контакт с этой организацией, объединившейся затем с эсеровской боевой дружиной, включавшей около 300 человек. Был создан общий штаб в составе Галкина, Фортунатова и Брушвита. Климушкин, Брушвит и член Учредительного собрания Вольский вошли в подпольный комитет, организованный для непосредственного руководства вооруженным выступлением. Однако начинать было еще рано. «Уже в то время, — писал Климушкин, — можно было вызвать гражданскую войну, но мы понимали, что это закончилось бы печально, ибо реальных сил для поддержки движения со стороны населения и рабочих не было… Мы видели, что если не будет толчка извне, то на переворот надеяться нельзя»597.
Таким толчком извне стал мятеж чехословацкого корпуса598. В Пензу для переговоров с его командованием был направлен Брушвит. Вначале переговоры шли довольно туго, поскольку мятежники не очень верили в способность эсеров возглавить борьбу против Советской власти, а самим участвовать в правительстве считали неудобным. Брушвит настаивал, чтобы его соратники захватили власть в Самаре, не дожидаясь прихода белочешских войск, которые после такого доказательства силы эсеров непременно их поддержат. Эсеровским дружинам удалось захватить Тимашевский завод, расположенный недалеко от Самары, и раздобыть сведения о расположении советских войск в городе. Получив эти данные, чехословаки утром 8 июня заняли Самару599.
После вступления в Самару частей чехословацкого корпуса по договоренности с его командованием Брушвит, Вольский, Климушкин, Фортунатов и Нестеров объявили себя правительством и приняли официальное название «Комитет членов Учредительного собрания» (Комуч). Трудящиеся презрительно окрестили его «Самарской учредилкой».
Весной 1918 г. был создан контрреволюционный «Союз защиты Родины и свободы» во главе с эсером Савинковым и полковником царской армии Перхуровым, который субсидировался французским, английским и американским посольствами и являлся по сути дела филиалом белогвардейской добровольческой армии генерала Алексеева, а затем Деникина. Союз организовал контрреволюционные мятежи в Ярославле, Муроме и Рыбинске. Эсеры не только были в курсе их подготовки, но и обещали всеми силами помочь восставшим. В Ярославле во главе созданного после свержения Советской власти гражданского управления вместе с меньшевиком Савиновым и помещиком Черносвитовым встал и правый эсер Киженер. При этом социалистов-революционеров вовсе не смущало то обстоятельство, что Перхуров отменил не только все декреты Советской власти, но даже постановления Временного правительства и восстановил органы, существовавшие при самодержавии.
При поддержке белогвардейцев правые эсеры подготовили контрреволюционное восстание в Ижевске. Группа членов ЦК, прибывшая туда после VIII Совета партии, вместе с местными эсеровскими лидерами стала сколачивать боевые дружины. Одновременно к выступлению готовились офицеры, которых в Ижевске скопилось около 200 человек. Воспользовавшись малочисленностью большевистских отрядов, так как 900 коммунистов ушли на фронт против белочехов, мятежники захватили власть, восстановили эсеро-меньшевистский Совет, распущенный в мае 1918 г., и объявили о присоединении к Комучу.
Правые эсеры стремились использовать в антисоветских целях и продовольственные затруднения, которые переживала страна весной 1918 г. Они не только поддерживали хлебную стачку кулаков, но и выступали против монополии на торговлю хлебом, организации деревенской бедноты и продовольственных отрядов, препятствуя тем самым разрешению продовольственного кризиса. Они всячески старались внушить рабочим, что Советское правительство не в состоянии бороться с голодом и только оно повинно в сложившемся в стране тяжелом продовольственном положении. Такую цель преследовало созванное правыми эсерами продовольственное совещание Александровской железной дороги. У его организаторов при аресте в июне 1918 г. были изъяты «Воззвание ко всем рабочим Москвы» и «Наказ московским рабочим», содержавшие призыв к свержению Советской власти и разрыву Брестского мира600. Вслед за этим правые эсеры вместе с меньшевиками попытались созвать так называемую «рабочую конференцию», цель которой фактически состояла в разработке планов свержения Советской власти601.
Таким образом, развязав в союзе с буржуазией гражданскую войну в стране, правые эсеры под флагом «чистой демократии» и «народовластия» активно выступили на стороне внутренней контрреволюции и поддерживавших ее иностранных интервентов. Более того, гражданская война начиналась как борьба с «демократической контрреволюцией», так как характерной чертой ее на этом этапе было выдвижение на первый план мелкобуржуазных партий, которые встали в ее авангарде, приняли на себя обязанности основных организаторов всех антисоветских сил. Меньшевики и эсеры выступали «как наиболее подвижные, иногда даже как наиболее наглые, деятели контрреволюции, ведя против Советской власти борьбу гораздо более резко, чем они позволяли себе вести ее против реакционных и помещичьих правительств, и полагаясь на защиту ярлыком или названием своей партии»602, — писал В. И. Ленин в марте 1918 г.
Большинство белогвардейских мятежей и восстаний, вспыхнувших в начале 1918 г., были быстро ликвидированы. Это подтверждает, что зимой 1917—1918 гг. контрреволюция не располагала достаточными силами для борьбы с Советской властью. Одного белогвардейского офицерства было мало, а из мелкобуржуазных слоев города и деревни, несмотря на энергичные действия эсеров, на стороне буржуазии оказалась лишь незначительная часть. Контрреволюция не смогла поднять против Советской власти городскую мелкую буржуазию, которая все же предпочла ее после некоторых колебаний восстанавливаемым белогвардейцами старым порядкам. Так же поступило в своей массе и крестьянство. Характерно, что ни одного крупного мятежа белогвардейцам в деревне поднять не удалось.
Вступив в гражданскую войну с рожденной Великим Октябрем Советской властью, буржуазия и помещики, черносотенцы и кадеты на первых порах вынуждены были вести завуалированную политику, маскируясь фразами о «защите» демократических свобод, будто бы попранных анархо-большевистскими силами. Анализируя это обстоятельство, В. И. Ленин подчеркивал, что вовсе не случайно «Колчаки и Деникины, русские и все иностранные капиталисты идут под прикрытием меньшевиков и эсеров, под их знаменем, под их флагом, повторяя их лозунги и фразы о «свободе» вообще, о «демократии» вообще, о «частной» (торговой, капиталистической) предприимчивости и т.д. и т.п.»603. Буржуазия великолепно понимала, что «идейная» позиция мелкобуржуазных партий, которые выступали в роли последних «бескорыстных» защитников капитализма, служит ее интересам, является наиболее удобной ширмой, прикрывающей вожделения и цели буржуазной контрреволюции. Поэтому она прибегла к помощи мелкобуржуазных контрреволюционеров, которые охотно предложили ей свои услуги и вышли на первый план, прикрывая контрреволюцию буржуазную.
Правые эсеры приняли самое непосредственное участие и сыграли видную роль в организации мятежа чехословацкого корпуса, с которого в истории революции начался третий этап, охарактеризованный Лениным как гражданская война «от чехословаков и «учредиловцев» до Врангеля»604. С офицерами и солдатами корпуса эсеры нашли общий язык на почве мелкобуржуазной идеологии. «Мы убежденные демократы, — заявляли белочехи, — мы стоим за народовластие и лишь потому решились вмешаться во внутренние дела России и помочь низвергнуть большевиков, что этим самым можем помочь разогнанному большевиками Учредительному собранию»605.
В подобных заявлениях участников мятежа есть немалая доля лицемерия. Однако бесспорно и то, что солдатская масса в значительной степени была обманута мнимодемократическими лозунгами эсеров о «равенстве» классов и «чистой демократии». Это облегчало вовлечение их в антисоветскую авантюру. «Чтобы воздействовать на простых солдат, чехословацкое командование работало в контакте с партией русских социалистов-революционеров, — отмечал один из основателей Коммунистической партии Чехословакии, Б. Шмераль. — Сознание, что они действуют вместе с партией социалистов-революционеров, борясь против Советской власти, усыпляло совесть многих рабочих чехословацкой армии, которых иначе пролетарское сознание толкнуло бы на путь критического размышления»606.