На сцене они были вольны дать им выход.
Как только свет гас, они засовывали все обратно внутрь, закупорив до следующего шоу.
Проблема со стеклом заключалась в том, что оно разбивалось под давлением.
Ярость, неповиновение и печаль — это все, что они могли дать, поэтому они вложили это в свою музыку и использовали на сцене. Они показывали свою уродливую правду через красивую призму. Мир верил, что все это было спектаклем, и они позволили им это, потому что были уверены, что все от них отвернутся.
Неизвестность защищала их.
До сих пор я предполагала, что у них иммунитет. Я думала, что их наплевательское отношение — это правда, скрывающаяся за фасадом. Это было не так. Это была маска.
А как же моя собственная потребность притворяться?
Сегодня вечером я с ошибками, пробиралась по сет-листу, потому что не могла забыть о сексе, занимающем каждый уголок моего сознания. Если бы не встреча, я бы пошла за Лореном, может быть, загнала Рика в угол или убедила Хьюстона сделать это еще раз.
Предупреждение о спойлере — это было бы ложью.
Я была неспособна не желать большего. Я предупреждала их об этом на фестивале.
Бежать обратно к автобусу и прятаться казалось проще простого, пока я не вспомнила, что приехал в этот тур, чтобы сделать все наоборот.
— И что с того? — сказала я, разозлив Хьюстона настолько, что у него пар из ушей пошел. — Думаешь, они стремятся к совершенству? Твоя боль — вот что взывало к ним, Хьюстон. Они не отвернутся. Не до тех пор, пока ты продолжаешь давать им что-то настоящее.
— Пороки лучше фальши, — пробормотал Рик у меня за спиной.
Я одарила его благодарной улыбкой через плечо.
Да.
Пороки лучше фальши.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Брэкстон и Рик бросились к группе прежде, чем я успел их остановить. Если она хотела учиться на собственном горьком опыте, кто я такой, чтобы возражать? Я не заскучаю, это уж чертовски точно. Она делилась идеальными улыбками и сияющими глазами, когда она приветствовала группу, жаждущую познакомиться с ней, в то время как Рик нависал над ней, как ее чертова фрейлина.
Смирившись с тем, во что бы ни превратилась эта ночь, я направился в противоположный конец комнаты. Там, со своего места на диване, я отслеживал каждое движение Брэкстон.
Прошло пять минут, десять, затем пятнадцать.
Мне как раз удалось расслабиться, когда заявился Лорен.
Наклонившись вперед, я почувствовал, как у меня в животе снова завязался узел, когда я наблюдал, как кошмар по общественным связям направляется прямиком к ней. Я бы не исключил, что он намеренно скажет или сделает что-то такое, что разозлит Брэкстон и поставит всех в неловкое положение.
Если мне придется еще раз публично извиняться из-за него, я переломаю ему все кости.
Едва он вошел в комнату, как Брэкстон заметила его. Она напрягалась с каждым шагом, который он делал по направлению к ним. Даже отсюда я мог сказать, что она затаила дыхание. Он полностью завладел ее вниманием. Добравшись до группы, Лорен дождался до последней секунды, прежде чем ему стало бы неловко протягивать руку. Ближайший к нему парень энергично пожал ее, и Брэкстон заметно расслабилась.
Зная, что группа в конце концов подойдет ко мне, я помахал одному из техников, ожидавших неподалеку, и попросил его выложить на стол передо мной несколько бесплатных товаров. Возможно, они и пришли сюда, чтобы встретиться с Брэкстон, но мне ни за что не сошло бы с рук спрятаться в одиночестве в углу. Уж точно не как фронтмену «Связанных».
Мне нравилось встречаться с людьми, которые были связаны с нашей музыкой. Просто не так сильно, когда я хотел бы придушить Брэкстон, трахая ее до усрачки. Это было все, о чем я мог думать. Мы играли с огнем, но они притворялись, что он не горит.
Десять минут спустя я уже пожимал руки и подписывал футболки. Еще полчаса, и я выпроваживал их за дверь. Я повернулся к Брэкстон, как только мы остались одни.
Ну, в основном.
— Хорошая работа, — сказал я ей, как только завладел ее вниманием. Я хотел сказать что-то еще, возможно, что-то менее чопорное, но мои губы не шевелились.
Непонимающий взгляд, который она бросила на меня, сказал мне, что она не была польщена:
— Я сделала это не для того, чтобы произвести на тебя впечатление.
Моя ухмылка, которую я не смог сдержать, заставила ее глаза засветиться, как рождественская елка — если бы эта елка была в огне:
— Тем не менее.
Вздохнув, она повернулась, чтобы уйти:
— Иди на хуй, Хьюстон. Я занята.
Я изучал изгиб ее задницы, пока она стремительно направлялась к двери.
Она пошла обратно к автобусам, и я подавил желание последовать за ней. Я задавался вопросом, могла ли она прочитать мои мысли или просто почувствовала, что я наблюдаю за ней, и именно поэтому в последнюю минуту она оглянулась через плечо.
Холодный взгляд, которым она одарила меня, прежде чем исчезнуть за дверью, произвел эффект, противоположный тому, на который она рассчитывала.
На данный момент у меня было два варианта.
Взять себя в руки или завести групи.
Я последовал за Брэкстон к открытой двери, прислонившись плечом к косяку, пока она разговаривала с одним из техников. Он указал ей в направлении автобусов, и она тронулась с места, не подозревая о хаосе вокруг нее, пока съемочная группа разбирала и готовилась погрузить наше оборудование в грузовики.
Тем временем другая съемочная группа с точной копией оборудования уже готовилась в Далласе к шоу в понедельник вечером. Лейбл жадно заполнил наш график, чтобы выжать из нас все до последнего пенни, зная, что это будет последнее, что они на нас заработают. Уже велись переговоры о выкупе каждого из наших треков, даже если это обанкротит нас.
В тот момент, когда я был уверен, что Брэкстон ушла, я нашел Рика, который разговаривал о делах с одним из наших техников сцены. Ассистент, увидев выражение моего лица, оборвал фразу на полуслове. Рик выглядел непонимающим, пока не заметил меня.
— Тебе реально нужно поработать над своими навыками общения с людьми, — проповедовал он в тысячный раз.
Как обычно, я проигнорировал его.
Люди редко видят хорошего человека, когда ты слишком мил. Все, что они видели — цель.
— Между тобой и Брэкстон что-то произошло? — я перешел прямо к делу.
Молчание Рика сказало само за себя, но я все равно хотел услышать, как он это скажет. — Ты правда хочешь сделать это прямо сейчас? Прямо здесь?
— Да или нет, Рик? — он пожал плечами, прежде чем отвести взгляд и держать рот закрытым. В последний раз, когда Рик был таким упрямым, он поджег детонатор в своей жизни и все еще пытался навести порядок. Неповиновение Брэкстон распространялось по моему лагерю, как неизлечимая болезнь. Ее нужно было остановить.
— Будь по-твоему.
Я направился к туннелю, в котором только что исчезла Брэкстон.
— Подожди. Куда ты пошел? — крикнул Рик. Когда я не остановился и не повернул назад, он бросился за мной, пока не оказался рядом.
— Если ты мне не скажешь, я заставлю сказать Брэкстон.
— Ты сейчас серьезно?
— Как ебанный сердечный приступ.
— Прекрасно! Ладно! — крикнул он, заставив меня остановиться как вкопанный на полпути через туннель. — Мы немного подурачились, но у нас не было секса, так что просто оставь ее в покое. Ты и так сделал достаточно.
Так ли это?
Я думал, что ясно выразил свое мнение, но при каждом моем движении эти трое находили способ перехитрить меня.
Я переместил Брэкстон в другой автобус, а они последовали за ней.
Я трахнул ее, зная, что Лорен слишком горд, а Рик слишком осторожен, и Брэкстон каким-то образом убедила их действовать вопреки их натуре. Знаю, потому что она сделала то же самое со мной.
Трахнуть ее не было запланировано.
Желание большего было самым шокирующим сюрпризом из всех.