Читать интересную книгу Патриарх Сергий - Михаил Одинцов

Опешивший епископ промолвил:

— Да помилуйте, я три года в исправдоме. В одиночке мыши и вши мне соседи, какая там антисоветская деятельность?!

— Милый мой, — когда Тучков «заводился», он переходил на фамильярный тон, — не держите нас за дураков. Имеется в виду то, о чем вы на допросах не сказали, — о делишках ваших в двадцать втором году.

— Не знаю, о чем вы. — Голос у старика задрожал. — Срок-то мне дали… И разве за один и тот же проступок дважды наказывают?

— Во дает! Он со своими нас к стенке в голодный год припирал, бунт подымал, а мы ему ничего припомнить не моги! Отсидел за одно, а теперь, глядишь, посидишь и за другое — за то, что скрыл от нас.

С последними словами Тучков резко встал. Епископу Григорию, затравленно глядевшему на своего собеседника, невольно подумалось: «У-у-у, здоровый мужик, отъелся на казенных харчах». Тучков прошел к окну — на столике рядом стоял графин с водой, налил себе полный стакан и, повернувшись в сторону архиепископа, крупными глотками выпил. Архиепископу при этом чудилось, что через стекло стакана его буравил колючий взгляд показавшегося поначалу столь милым человека в форме. Тучков подошел к нему и, глядя в глаза, проговорил:

— Слово мое такое: скажешь, с кем, где и когда против власти советской смуту готовил, прошу. Не скажешь — дам три года ссылки в Нарым. А сейчас… — Тучков повернулся к часовому и поманил его пальцем. — В Бутырку его, в одиночку, на нары!

Сникший, сбитый с толку, уходил из кабинета «гражданин Яцковский». В висках стучало, лицо горело, подкатывалась тошнота. «Укрепи, Господь, — призывал он, — дай силы, чтобы не пасть перед сатрапом… Да за что же это? Думал, со мной о свободе приближающейся говорить будут, а тут…»

Часовой, крепко взяв его за локоть, вывел за двери.

Тучков стоял в глубине кабинета, молча наблюдая за происходившим. В душе он торжествовал — первый акт задуманного им действа удался на славу. Старик сломлен и дезориентирован. Ожиданию близкой свободы нанесен удар. Оторвал его от размышлений резкий телефонный звонок.

— Женя, ты? — раздался в трубке голос начальника отдела Тараса Дерибаса. — Договорились же о встрече…

Спустя пять минут Тучков был уже в кабинете начальника.

— Что старик? — сразу же начал Дерибас.

— Думаю, плохо ему, вряд ли оправится.

— Обожди, обожди… он нам живой нужен.

— Да я фигурально.

— Фигурально? Любишь ты, Евгений, резкие формы. Сколько я тебя ни учу, что мягкостью брать надо, ты все свое гнешь. Вот и меня пугаешь. Зачти медсправку, что доктора о нашем клиенте пишут.

Тучков пребывал после утренней «разминки» в хорошем настроении и не обращал внимания на ворчание шефа. Знал, что все равно будет так, как он задумал. Достав из захваченного с собой дела медсвидетельство Григория Яцковского, стал читать: «При обследовании груди найдено расширение сердца, а вправо на два пальца тоны сердца чисты, но глуховаты. Умеренно развитой артериосклероз, ослабление зрения, отеки и хроническая худосочная сыпь на ногах…»

— Хватит, ясно — жить будет! Теперь о деле. Читал я твои предложения. В целом согласен. Сделаем так: «папашу» держим в Бутырках пару недель, ты к нему шептуна подошли, пусть ненавязчиво чернит Петра, развивает мысль, что скинуть надо несговорчивого местоблюстителя, от которого всем в церкви плохо, а для того, дескать, надо объединяться умным епископам. Да, пусть намекает на то, что ему и следует их возглавить.

— Когда повторно допрашиваем?

— Повременим. Пусть ждет и мучается: зачем да за что держат? И пусть боится, что ты копаешь под него, новое политическое дело шьешь.

— Может, пока время есть, еще кого подобрать из архиереев?

— Не надо, ставим на «папашу». Через две недели — на допрос. И предлагай, предлагай: легализацию, Собор, патриаршество…

— А как с Введенским и его компанией?

— Держи на поводке, пусть ждет. Тоже Собор обещай, но с условием, что на нем они продолжат свои разоблачения Петра.

— Да не найдут они нужного…

— Не найдут они — найди ты!

Через две недели Григорий Яцковский вновь был вызван на допрос. К тому моменту он уже понял, чего от него хотят. Встреча была недолгой. Получив от архиепископа согласие возглавить оппозицию «контрреволюционному» местоблюстителю, Тучков сообщил, что по распоряжению председателя ОГПУ В. Р. Менжинского Григорию дали семь дней свободы, чтобы найти себе сторонников в заговоре против Петра.

В условленный срок архиепископ исполнил поручение и принес список, в который кроме него вошли архиепископ Константин (Булычев), епископ Борис (Рукин)… всего семь человек, которые готовы были выступить против местоблюстителя. Список взяли, а архиепископа отправили во Владимир досиживать оставшиеся пару месяцев, чтобы не вызвать подозрения в церковной среде. Наказано было явиться в Москву в начале осени и ожидать вызова. Так начинался «григорианский раскол» в православной церкви.

Между тем обновленцы все лето 1925 года интенсивно готовились к своему III Поместному собору. Его открытие в присутствии представителя патриарха Константинопольского архимандрита Василия (Димопуло) состоялось 1 октября в храме Христа Спасителя. Рабочие заседания проходили в III Доме советов на Делегатской улице, где в 1923 году проходил и «разбойничий» обновленческий собор, низложивший патриарха Тихона, в них принимало участие более трехсот человек, среди них — более ста архиереев. Избран был Синод из тридцати пяти человек, а в его составе — президиум из пяти членов во главе с митрополитом Вениамином (Муратовским).

Но реальным главой обновленчества стал А. Введенский, принявший к тому времени титул митрополита. Он же выступил и с основным докладом «О современном положении в православии», в котором не было ничего нового, да и к манере публичных выступлений митрополита попривыкли. Но на этот раз «изюминка» докладчиком была припасена на конец выступления. Когда все уже готовились к ставшим обязательными бурным аплодисментам после доклада лидера обновленчества, он огорошил соборян сенсационным заявлением, зачитав письмо обновленческого епископа Николая Соловейчика, более года назад посланного в Уругвай с титулом епископа Южной Америки. Тот признавался, что перед отъездом, в мае 1924 года, тайно встречался с патриархом Тихоном и митрополитом Петром и получил от патриарха им собственноручно подписанное послание в адрес карловацкого духовенства. В нем Тихон писал, что церковь «не может благословить великого князя Николая Николаевича, раз есть законный и прямой наследник престола — великий князь Кирилл». Тем самым выходило, что патриарх поддерживал негласную связь с зарубежным духовенством, а значит, поддерживал его антисоветскую позицию вопреки своим же неоднократным публичным заявлениям о лояльности советской власти.

Нет никаких сомнений, что это была заранее заготовленная политическая провокация, точно рассчитанный циничный удар «ниже пояса» по руководству Патриаршей церкви. То был постыдный эпизод в жизни Александра Введенского, добровольно исполнявшего задуманный Лубянкой ход, призванный придать видимость обоснованности подготавливаемых репрессий против митрополита Петра и его сторонников, а заодно и припугнуть наиболее несговорчивых «тихоновцев» и тем подтолкнуть их к примирению с обновленцами.

Собор взорвался. В специальной резолюции было записано: «Собор констатирует непрекращающуюся связь тихоновщины с монархистами, грозящую Церкви грозными последствиями, и отказывается от мира с верхушкой тихоновщины».

Со стороны обновленцев начинается травля митрополита Петра. В «Известиях» публикуется уничижительная характеристика, которую дал ему митрополит Александр Введенский: «Застарелый бюрократ саблеровского издания, который не забыл старых методов церковного управления. Он опирается на людей, органически связанных со старым строем, недовольных революцией, бывших домовладельцев и купцов, думающих еще посчитаться с современной властью».

Было очевидно, что действия обновленцев не спонтанны, а являются частью плана, направленного на удаление митрополита Петра и внесение раскола и дезорганизации в «тихоновскую» церковь.

Выждав для приличия некоторое время, репрессивные органы приняли сообщенные Введенским сведения к проверке. 11 ноября Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП(б) заслушала доклад Тучкова о положении в Патриаршей церкви и дала ему поручение «ускорить проведение наметившегося раскола среди тихоновцев. В целях поддержки группы, стоящей в оппозиции к Петру, поместить в „Известиях“ ряд статей, компрометирующих Петра, воспользовавшись для этого материалами недавно закончившегося обновленческого Собора. Просмотр статей поручить тт. Стеклову И. И., Красикову П. А. и Тучкову. Им же поручить просмотреть готовящиеся оппозиционной группой декларации против Петра. Одновременно с опубликованием статей поручить ОГПУ начать против Петра следствие».