В ноябре месяце 41 мне было 6 с половиной лет. Наши части появились в Октябре оборванные, разутые, голодные, в летней форме одежды, а уже снег, мороз. Никакого тылового обеспечения совершенно не было. У них была одна пушка и ту они тащили на себе. И больше никакой техники, ни каких машин у них не было. Было их человек 150. Остановились у нас с десяток. Немцы в Жиловских выселках, наши мост взорвали и готовились к обороне. Командир наверно полка или батальона приказал сходить в немецкий штаб в Хрущёвку и добыть языка. Они в нашем доме к рейду готовились человек 10 с пулемётом, два автомата и винтовки. Но там они напоролись на засаду и их хорошо потрепали. Пару человек убили. Они пришли, пулемёта нет, остался один автомат и пара винтовок. Командир пришёл и говорит перестреляю всех, трусы. И на следующий день заставил их опять в Хрущёвку идти. Добыть языка и собрать брошенное оружие. Они к нашему отцу. Помоги разобраться, мы тут ничего не знаем, опять на засаду напоремся. И отец пошёл. В этот раз они удачно сходили притащили своё оружие и даже два немецких автомата.
Накануне дядь Пронька поднял панику, привязал свою дочь Маньку к спине и бегал по деревне и кричал, что сейчас нашу деревню будут бомбить. И нужно всем бежать в Епишево. Все собрались и пошли с мешками, коровами и детьми и пошли туда и не только с Жилой, но и с других деревень, народу было много. Мне дали вести корову, которую мы взяли с бойни. И нас в Епишево разбомбили, мы назад. Коровы испугались и от нас разбежались.
Из Епишево шёл уже без коровы с погодком Пашей. Когда входили в деревню в Епишево, собака у крайнего дома сильно лаяла и к дому не подпускала. А когда начали бомбить, мы побежали. Самолёт спикировал и обстрелял нас из пулемёта. Пуля Паше в ногу попала. Я испугался и убежал. Подбегаю к первому дому, хозяин стоит на улице с собакой, она брешет. Я к хозяину, за ногу его схватил и в это время в дом попадает бомба и весь его разворачивает. С меня сорвало тёплую шапку. В яме увидел валяется женщина разорванная взрывом. Собака убита. Я тоже осколком ранен. Хозяин видит такое дело и бежать от меня. Я вскакиваю и за ним. А у его дома уже за деревней была силосная яма, в которой спряталось огромное количество народа. Мужик туда пригнул и я за ним. Она довольно глубокая. Когда самолёты улетели, все своих детей взяли и ушли из этой ямы. А я оказался ничейный. Я ору мужик мимо проходил, меня вытащил и сказал иди туда, там твои пошли. Я по этому полю. Короче огородами к дому. Я догоняю своих, они мне, Петь да ты же ранен. Я, как ранен? Я по голове рукой провёл, а она вся в крови. Посмотрели, а у меня осколки правую руку насквозь пробил, шею зацепил, голову, осколок до сих пор там, и задницу. А тут телега едет и на ней везут разорванную женщину из нашей деревни. Меня Валя(сестра) тащила, а я здоровый бутуз был, тяжёлый и она мне, Петь ну сядь на телегу, а то тяжело мне. А телега вся в крови, я ей не буду боюсь, не буду. Так я ни не сел на эту телегу и Валя меня до дому тащила.
Ночью мы пришли в Конопку. А там в крайних домах сделали полевой госпиталь. Раненые, там больные лежат, всё такое. Там мне обработали раны голову, руку, попу перевязали и я весь перевязанный, перебинтованный. Ходить не могу и Валя меня тащит. Устала она до невозможности, ей самой-то было 13 лет.
Ночью мы пришли домой глядим дядь Проня ходит по огороду и смотрит. Наверно закопал что-нибудь и охраняет.
Пока мы были в Епишево, красноармейцы к нам пришли и встали. Мы вернулись, а тут наши запасы в оборот пустили. Отец говорит, ребята у меня семеро детей, вся зима впереди. Командир говорит ему: «Отец, люди уже неделю ничего не ели, мы может здесь все погибнем вместе с вами, меньше разговаривай».
Мы этой же ночью, пошли зачем-то сразу в Кочетовку к сестре отца тёте Моте. А там стоял штаб полка в Кочетовке. Вот мы туда пришли. Там была военврач, у меня всё тело покраснело, задница распухла, короче как заражение крови и она мне раны обработала, но на меня уже махнули рукой, мол не выживет. И на второй день я ночью проснулся и говорю: «Ма, я описался». Посмотрели, а там прорвало рану на заднице и весь гной из меня вытек. Вся постель мокрая была. Естественно спасибо вот этой военврачу женщине. Её уже в гражданское переодели.
Немцы шли с Хрущёвки и были уже в Жиловских выселках. Наши взорвали мост перед мельницей, чтобы немца остановить. А когда мы пришли в Кочетовку, то немцы шли уже со стороны Быковки. Стрельба пальба и всё такое. Мы по деревне мечемся ищем где спрятаться. Тут я видел как сдавался немцам начальник штаба полка. Народ сказал, что это начальник штаба. Он идёт с поднятыми руками, немцы у него над головой очередь, он падает, после опять поднимается и идёт, а они опять очередь.
Потом мы вернулись в Жилую, немцы уже заняли Кочетовку, но Жилую ещё нет. Ночью с Покровки стрельба. Мы решили бежать на Покровку, спрятаться. Мы отбежали от дома метров 100 до колодца с журавлём, смотрим а с Покровки немцы спускаются и строчат из автоматов. Мы обратно домой, а эти солдаты ничего не делают сидят и не знают что делать. Мы им немцы уже в деревне, делайте что-нибудь, уходите хотя бы отсюда.
Они, а куда идти. Отец их вывел через двор за огород и они пошли. А вокруг деревни ни постов ни охраны. Никакой караульной службы. Короче все побежали к школе, тут немцы их с Покровки из пулемётов накрыли, много погибло.
Короче, наши ушли, мясо кончилось, картошка кончилась. Пришли немцы, курей перестреляли, поросёнка и овец застрелили. Немцы доели нашу скотину. Местных они никого не тронули. Это были войсковые, а не эсэсовцы. У нас жило 5 офицеров, они получали посылки и им на рождество прислали яблоки и они нас 6 детей угостили по яблоку. Яблочки такие вкусные. Мы все на хорах лежим, наши все спят, а немцы кто спит, а кто нет. Те кто не спал ловят на себе вшей и бросают на тех кто спит и смеются. Я не сплю за ними наблюдаю. Я думаю, когда же вы угомонитесь, мне для себя нужно подвиг совершить. Яблоко у вас стащить. Они погасили лампу и улеглись. Я перешагивая через них к печурке, куда они поставили ящик, в котором оставалось 2 яблока. Я прокрался к этому ящику, нащупал их и оба забрал. И я их так с удовольствием съел. Они мне так понравились, так понравились. И я заснул с чувством выполненного долга. Утром меня Маша по заду бьёт, просыпаюсь. Немцы уже трясут отца, вывели на улицу, орут партизаны украли яблоки и тянут отца под бугор расстреливать. Маша по немецки немного понимала и поняла что это все из-за пропавших яблок.
Маша мне, ты ел яблоки? Я, – ел. Где огрызки? Под подушкой. Бери быстро и на улицу к немцам. Я подбегаю к немцам и открываю ручонки, а там два огрызка. Потрепал по голове говорит, Молодэц, молодэц. Отца под зад. Не партизан ты, говорит. Всё нормально кончилось.
В Жилой кухню и столовую немцы оборудовали под бугром в Яшкином доме, потом там магазин был, пока новый не построили. Повар куриные лапы, головы, ну и суб продукты всякие нажарит целый противень и нам маленьким всё отдавал, а мы как саранча налетим на это, голодные все были. Ребята лет 12–13 из патриотических чувств обстреляли этого повара из рогатки, ну и попали в него. Он как схватил черпак и давай налево и направо нас гонять. Я перепугался, домой прибежал и под кровать. Думал сейчас придут и убьют. Но потом смотрю ничего. Мы потом к кухне ходили, но повар как ребят побольше увидит, так всех гонит, а нас мелочь подкармливал. Мы к нему потихоньку боком, боком. Как-то у меня получалось, что я первый к нему всегда подходил. Он нам опять противень выносит, а кто по старше как появится, так он им как булыжником врежет, не подпускал.
Когда дома поджигали я был в Кочетовке, там их не поджигали. Видимо не дошли. Наш дом подожгли там мать была, Маша раненая (моя мама (прим ЛАН) и Валя, они потушили. А соседей дома Бреевых не было и их дом вчистую сгорел. Там Николай погиб, заживо сгорел. Его младшего брата в армию не взяли, он воровал, только к нам два раза залезал. С другом приходят один девчат в магазине отвлекает, а другой деньги ворует. Отец приходит и за голову хватается, недостача, а за это тюрьма без разговоров. Их поймали и посадили. Инкассации не было. Отец набьёт 3–4 мешка деньгами, санки нагрузит меня направляет, а сам со стороны контролирует и домой. У него пистолет был (зажигалка в виде пистолета (прим ЛАН). А дома где хранить, под матрац. Вот Володька придёт к нам и то и дело под матрац залезал и деньги воровал.
В декабре месяце наши ночью по Дедлову нанесли удар несколько танков и кавалерия их здорово турнула. Немецкий танк у Жилой подбили. А один танк решил уйти по льду у мельницы у взорванного моста в сторону Жиловских выселок, но провалился по лёд и он там стоял до начала 50-х годов. Немцы с испугу полураздетые в поле побежали, ну и помёрзли. У них одежда вообще очень лёгкая была, зимнего почти ничего не было. По весне потом трупы собрали и закопали.
Наши пришли, у нас слава богу коровка осталась. Картошки нет, мяса нет. Отца за бойню арестовали. Осудили, затем на фронт в штрафбатальон.