Она шла мимо уже знакомых домов, только теперь во дворах было шумнее. Там, в тени деревьев, сидели целые семьи. Пахло рыбным соусом и луком. Все это готовилось тут же, на дворовых очагах, которые топили древесным углем. Солнечный свет, проникая сквозь листву, рисовал на сухой земле затейливые узоры. Бирманцы казались ей приветливыми и дружелюбными. Она махала им и продолжала путь, уходя все дальше от центра деревни.
За нею увязалась добродушного вида собака. Белл слушала трели птиц и думала об Эльвире. Каким было бы ее детство, если бы она росла вместе с сестрой? Делились бы они секретами, защищали бы друг друга, как положено сестрам? Или они соперничали бы, вечно ссорясь, добиваясь внимания родителей и не получая его? Она представила, как они с Эльвирой идут сейчас, держась за руки, показывая друг другу понравившиеся растения и слишком громко смеясь над какой-нибудь глупостью или над кем-то, вызвавшим у них смех. А как насчет разговоров о парнях: шепотом, с хихиканьем, зная, что родители уже легли спать и ничего не услышат? Их родители. При мысли о том, какой могла бы быть ее мать, у Белл встал комок в горле.
Погруженная в мысли, она перестала замечать, куда идет. Наконец, оглянувшись, Белл увидела, что последние дома деревни остались позади и она находится на открытой местности, поросшей кустарником. Желая спрятаться от все еще жаркого солнца, Белл поспешила под тень деревьев вокруг ближайшей ступы. Там она села на траву, сунула в рот мятную конфету и принялась разглядывать предвечернее небо с тонкой розовой полоской на горизонте.
Она посмотрела на часы. Еще немного, и надо возвращаться. До ее ушей доносился негромкий звон храмовых колоколов. В воздухе разливался сладкий запах белых цветов, в изобилии росших вокруг. Белл закрыла глаза и прислонилась к разогретому солнцем древесному стволу. Некоторое время она пребывала в этом блаженном состоянии, слушая «тук-тук-тук» какой-то птицы, вероятно дятла, облюбовавшего соседнее дерево. Затем протяжный стон вернул ее к действительности. Открыв глаза, Белл вскочила на ноги и поспешно отряхнулась, мысленно ругая себя за беспечность. Еще неизвестно, сумеет ли она вернуться в срок. Но стоны раздались опять, уже громче и мучительнее. Кому-то было очень больно. Вопреки сильным опасениям и надеясь, что не попадет в ловушку, Белл решила узнать, кто же так громко стонет. Интуиция противилась, приводя свои доводы: «Ты женщина и вдобавок иностранка. Ты почти не знаешь этой страны и понятия не имеешь о жутких церемониях, которые могут проводиться в местных храмах». Опасность могла исходить не только от людей. Еще неизвестно, какие ядовитые змеи и насекомые прячутся в здешней траве. Стараясь ступать бесшумно, Белл обошла вокруг ступы, постоянно оглядываясь по сторонам, и вдруг наткнулась на беременную женщину с их корабля. Та лежала на боку, задрав ноги.
– Вам плохо? – спросила Белл, опускаясь перед бирманкой на колени. – Я могу позвать на помощь.
– Не уходите! – простонала женщина, протягивая к ней дрожащую руку. – Пожалуйста, останьтесь! Мне страшно.
– Но почему вы оказались здесь, да еще одна?
Прежде чем ответить, женщина снова застонала.
– Я хотела ускорить роды. Их срок и так прошел. Но я должна родить на корабле, иначе мой муж рассердится.
Белл нахмурилась. Никак это еще один дикий здешний предрассудок?
– Не все ли равно, где вы родите?
– Когда ребенок рождается на корабле, плывущем по Иравади, его ждет очень благоприятная судьба. Однажды я уже так плыла.
– Где ваш муж?
– Остался в Рангуне. Он работает в Секретариате и не смог получить отпуск, чтобы меня сопровождать.
– Значит, вы поплыли одна.
Женщина испустила протяжный вопль.
Белл выпрямилась:
– Я должна позвать на помощь. Сама я ничего не смыслю в родовспоможении.
Бирманка указала на сумку:
– Я захватила куркуму. Ею надо будет смазать тело младенца. Куркума отгоняет злых духов. И еще надо разыскать астролога. На нашем корабле он есть. Я узнала, пока мы плыли.
– Думаете, в таком состоянии вы сумеете добраться до корабля?
Женщина протянула руку. Белл помогла ей встать, но бедняжка тут же скрючилась и схватилась за живот, испуская тихие стоны. Белл усадила ее в тени дерева. По всему чувствовалось, что бирманка едва ли успеет своевременно вернуться на корабль.
– Как вас зовут? – спросила Белл, снова садясь на корточки и не выпуская руку женщины.
– Хайма. В переводе это означает «лес». Я родилась в лесу.
– Так вы не из Рангуна?
– Нет. Я родилась в маленькой деревне, неподалеку от города.
Хайма опять скрючилась, ее лицо исказила гримаса. Белл чувствовала: женщина изо всех сил крепится, чтобы не закричать.
Белл охватил страх.
– Я должна пойти за подмогой, – сказала она.
Часы подсказали ей: на встречу она опоздала, но сейчас ее больше волновало состояние Хаймы.
– Умоляю, пожалуйста, не оставляйте меня одну!
Белл согласилась. Так прошло минут двадцать. Хайма заметно успокоилась. Присутствие Белл добавило ей уверенности. Но потом схватки возобновились. Белл оглядывалась по сторонам, ища тех, кому могла бы передать надзор за роженицей. Как назло, никого. Прошло еще полчаса, и Белл увидела женщину с младенцем на спине. Женщина держала путь в сторону деревни. Белл жестами подозвала ее, и Хайма, в промежутке между схватками, сумела поговорить с ней. Женщина молча повернулась и почти бегом направилась в деревню.
– Она ушла за подмогой, – сказала Хайма.
Время шло, а женщина не возвращалась. Белл как могла успокаивала Хайму. По всему чувствовалось: роды начнутся очень скоро. Белл напрягала память. Как надо обращаться с новорожденным младенцем? Она рассеянно чесала в затылке. И ведь посоветоваться не с кем. Наконец женщина из деревни вернулась, принеся с собой охапку тряпок и кувшин воды. Облегченно вздохнув, Белл поднялась.
Прежде чем ребенок появился на свет, солнце благополучно успело зайти. Небо сделалось ярко-красным, а потом как по волшебству превратилось в темно-синее, и на этом бархатном ковре засияли миллионы крошечных звезд. Окрестные заросли наполнились магией. Повседневный мир приобрел глубину и загадочность. Белл с затаенным дыханием наблюдала за таинством рождения. И вот случилось. Вечерние ароматы и громкий звон цикад радостно приветствовали рождение младенца. Хайма родила девочку. Небо прочертила падающая звезда. В листве деревьев шуршали летучие мыши-крыланы. Казалось, и они радовались появлению маленького человечка. Белл знала, что никогда не забудет этих минут. Мысленно произнеся краткую молитву, она оставалась с Хаймой, пока малышка не испустила первый пронзительный крик. «Сильная девочка, – подумалось Белл. – Заставляешь мир услышать твой голос».
Белл не хотелось уходить. Жизнь подарила ей удивительную возможность восстановить равновесие. Да, она видела смерть, ужасную, насильственную смерть, и эти картины останутся с