из здания Культурхюсет, но не нашла своего Хольгера, зато увидела скопление людей в вестибюле метро. Она протиснулась вперед, отпихнула телевизионщика и повлекла своего бойфренда под землю – на электричку до Гнесты.
Тут бы история и закончилась, не отсними телеоператорша нападение на Хольгера, все целиком, начиная с безуспешной попытки одного из нападающих порвать зубами плакат. В нужный момент она к тому же сумела заснять крупным планом страдальческое лицо Хольгера, еле шепчущего свое Vive… la… République в лицо здоровым, как лоси, шведским демократам, получающим пенсию по инвалидности.
В урезанной версии избиение заняло тридцать секунд и вместе с коротким интервью появилось тем же вечером в новостной программе. Благодаря исключительному драматизму этих тридцати секунд телеканал за двадцать шесть часов сумел продать права на показ репортажа в тридцать три страны. Вскоре избиение Хольгера-1 увидело больше миллиарда человек по всему миру.
• • •
Наутро Хольгер проснулся оттого, что у него все болело. Но кости вроде были целы, и он решил, несмотря ни на что, отправиться на работу. С утра два из трех вертолетов выходили в рейс, а значит, потребуется оформлять кучу бумаг.
Он явился с десятиминутным опозданием, и его начальник – он же один из пилотов – велел ему немедленно возвращаться домой.
– Я тебя видел вчера по телевизору, как ты еще стоять умудряешься после всего этого? Домой и отдыхать, бери выходной, черт тебя дери, – сказал начальник и поднял один из «Робинсонов-66» курсом на Карлстад.
– Ты с такой рожей нам всех клиентов распугаешь, обалдуй несчастный, – сказал другой пилот и поднял другой «Робинсон» курсом на Гётеборг.
А Хольгер остался на полосе – наедине с третьим, оставшимся без пилота «Сикорски-76».
Заставить себя ехать домой он не мог. Вместо этого доковылял до кухни, налил себе утренний кофе и вернулся за письменный стол. Он сам не понимал, что с ним творится. С одной стороны, из него сделали отбивную. С другой – вчерашний репортаж имел оглушительный успех! Что, если республиканское движение поднимется теперь по всей Европе?
Он понимал: вряд ли остался достойный упоминания телеканал, не показавший эпизод, в котором его бьют. А побили его как следует. И репортаж вышел отличный. Хольгер невольно гордился собой.
И тут в кабинет вошел человек. Без предварительного звонка.
Посетитель посмотрел на Хольгера, который сразу почувствовал: это тот человек и та ситуация, без которых лучше бы обойтись. Но проскользнуть мимо посетителя возможности не было, а в его взгляде читалась такая решимость, что Хольгер остался сидеть.
– Чем могу служить? – встревоженно спросил он.
– Разрешите представиться, – отвечал незнакомец по-английски. – Как меня зовут, не твое дело, и я представляю спецслужбу, название которой тебе незачем знать. Но когда крадут мои вещи, меня это злит. А когда у меня крадут атомную бомбу, это злит меня еще больше. Причем злость во мне копится уже давно. Так что я страшно зол.
Хольгер Квист не понял ровным счетом ничего – ощущение не то чтобы непривычное, однако и не сказать чтобы приятное. Обладатель решительного взгляда (и столь же решительного голоса) извлек из портфеля две увеличенные фотографии и положил на стол перед Хольгером. На одной Хольгер-2 стоял на погрузочной площадке, на другой он же вместе с каким-то мужчиной поднимал на вилочном погрузчике в кузов здоровенный ящик. Тот самый. Фотографии были датированы 17 ноября 1987 года.
– Это ты, – сказал агент и ткнул пальцем в фото Хольгера-2. – А это – мое, – добавил он, ткнув пальцем в ящик.
• • •
Семь долгих лет переживал моссадовец А пропажу ядерного боезаряда. И столько же времени пытался его отыскать. Он сразу же начал отрабатывать две параллельные линии поисков. Первая – вычислить вора в надежде, что он и покража все еще находятся в одном и том же месте. Вторая – держать руку на пульсе и не прозевать, если вдруг в Западной Европе или в мире кто-то захочет продать атомную бомбу. И выйти на нее – не через вора, так через сбытчика.
Для начала А отправился из Йоханнесбурга в Стокгольм и отсмотрел все записи видеонаблюдения в израильском посольстве. Камера у ворот отчетливо зафиксировала Номбеко Майеки, получавшую свою посылку у охранника.
Может, это какая-то путаница? Да нет, зачем бы ей тогда приезжать к посольству на грузовике? Десять килограммов антилопьего мяса уместятся и на велосипедном багажнике.
Окажись это простым недоразумением, она вернулась бы, как только обнаружила, что взяла не ту посылку: в оправдание Номбеко говорило ее отсутствие на имеющихся видеозаписях, зафиксировавших погрузку ящика в кузов. В этот момент она как раз подписывала бумаги за углом на проходной.
Нет, никаких сомнений быть не может. Секретный агент МОССАД, удостоенный многих наград, обманут второй раз в жизни. Уборщицей. Той же самой, что и в первый.
Ничего, ждать он умеет. Однажды, рано или поздно, они встретятся снова.
– Вот тогда, дорогая моя Номбеко Майеки, тебе страшно захочется оказаться кем-нибудь еще. И где-нибудь в другом месте.
Камера на воротах израильского посольства зафиксировала номер красного грузовика, задействованного для хищения оружия. Другая камера, на погрузочной площадке посольства, сделала несколько отчетливых снимков белого мужчины – ровесника Номбеко, который ей помогал. Агент А распечатал их в нескольких экземплярах.
После чего взялся за дело. Дальнейшее расследование показало, что Номбеко Майеки покинула лагерь беженцев в Упландс-Вэсбю в тот же день, когда забрала бомбу из посольства. Далее ее след терялся.
Регистрационный номер грузового автомобиля вывел агента на некую Агнес Саломонсон в городе Алингсос. Где выяснилось, что автомобиль по-прежнему остался красным, но грузовым быть перестал, превратившись в «Фиат-Ритмо». Иными словами, номерные знаки оказались краденые. Уборщица работала, прямо скажем, профессионально.
На первой стадии операции агенту А ничего не оставалось, как передать полученные снимки водителя грузовика в Интерпол. Это ничего не дало. В число известных подпольных торговцев оружием водитель не входил. И тем не менее разъезжал с атомной бомбой в кузове.
Агент А сделал логичный, хоть и ошибочный вывод: его обманул некто, досконально осведомленный о действиях Номбеко, бомба успела покинуть территорию Швеции, и теперь предстоит отслеживать каждый из полустертых следов по всему миру.
Работу агента А немало осложняло то, что к южноафриканской бомбе с годами добавилось и другое бесхозное атомное оружие. После распада Советского Союза атомные бомбы обнаруживались то тут, то там – и реальные, и мнимые. Уже в 1991 году разведки заговорили о похищении ядерного боеприпаса из Азербайджана. Воры, выбирая из двух ракет, взяли ту, что полегче. И в результате унесли только оболочку. Показав,