мешок?
– Его унесло течением, – виновато произнёс Ильмари. Полина растерянно огляделась по сторонам, словно надеясь, что мешок внезапно возникнет из пустоты. Сменная одежда и провиант исчезли.
– Через пару дней мы уже будем в первом городе, – сказал Пастырь, – там сможем приобрести всё, что нам надо. Одежду, запас еды. Думаю, не будет лишним, если мы проведём пару дней в гостинице, чтоб вы смогли отдохнуть и набраться сил.
Такое заявление значительно ободрило и девушку и Ильмари, которые сразу расслабились. Троица расселась вокруг костра и путники принялись за еду, которую им раздал из своих запасов Пастырь.
За скромным ужином они много болтали. Трудности нелёгкой дороги, которые копились едким комом внутри каждого из них, испарились, сменившись радостью единения. Даже вечно хмурый и неразговорчивый Пастырь выглядел дружелюбнее. Не даром говорят, что трудности объединяют.
Закончив немудрёную трапезу, решили не ложиться спать, а ещё немного посидеть у огня.
– Пастырь, расскажи о себе, кто ты такой? Кто такие Фёстэнкилы и что из себя представляет магия? – спросила Полина, разомлевшая от жара огня, насытившаяся и позабывшая, что еще недавно была на волоске от гибели. – Ты всегда был таким…вредным?
Пастырь улыбнулся.
– Кто бы говорил о вредности.
– Серьёзно, расскажи о себе. Ильмари вот тоже интересно. Правда?
– Ну, в общем, да, конечно, – смутился ижорец.
– Ладно, слушайте мой рассказ, дети, – Пастырь лёг и поудобнее устроился на земле, оперевшись на локоть, словно римский сенатор.
– С чего бы начать? – задумался он, потирая переносицу.
– Начни с родителей. Только подумать, твои папа и мама – боги! – возбуждённо сказала Полина. – Ты вообще был маленьким? Или сразу родился таким…высоким, – смутилась девушка.
Пастор посмеялся.
– Был, конечно. Но воспоминания о тех днях уж слишком размыты. – Он задумался, воскрешая в памяти события далёких лет. – Я – третий ребёнок, который появился в чертогах Гудъюмфьела. Мои старшие братья уже были довольно взрослыми на тот момент.
– А кто был первым? И что такое Гудъюмфьел? – с трудом проговорила незнакомое слово Полина.
– Гудъюмфьел – гора богов, вершина которой теряется в облаках. Она находится за великой горной грядой и рекой Эль в вечно зелёных полях и лесах Гудъюмсана – стране богов. На этой горе раскинулись величественные чертоги Одина и его братьев и сестёр. А первым на свет появился Фолконг, о котором ты уже слышала.
– Ага, – кивнула Полина, укладывая в голове новые сложные слова, – великий король людей?
– Именно. Король Фёстэнкилов, Енкильмаала и Великий герой Битвы – так звучал его титул. Сын Одина и Макоши, верховных богов Миитланда. Вторым был Светогор, отважный боец, один из самых смелых героев, что я знал.
– У нас есть сказка о Светогоре, богатыре, – оживилась Полина. – О нём рассказывают, что был он огромным, словно скала, сильным и мудрым и к нему за советом отправлялся богатырь Илья Муромец.
– Да, таким он и был. Как скала. Большущая, добрая скала. Слава его никогда не померкнет, – грустно произнёс Пастор. – Вот даже в Глеймаале о нём до сих помнят.
– А Фавра? Она твоя младшая сестра?
– Алайна появилась на свет последней. Я помню её совсем младенцем, ползающей по зелёным лугам Гудъюмсана и пытающейся схватить маленькими ручонками порхающих над ней бабочек. Мне часто приходилось нянчиться с ней. Наши родители были заняты решением серьёзной проблемы. Алайна родилась накануне появления в Южных землях демонов. Мы готовились к войне.
– Я слышал о Великой битве прошлого от Олли, – подал голос Ильмари. – Он рассказывал, что людей тогда ещё было совсем мало, а мир не был разделён на части. После того сражения, когда погибли многие Первые люди, которых принимали за бессмертных созданий, людская вера была подорвана и вскоре Боги, презревшие людской род за их неблагодарность, отделились от людей.
– Что ж, этот Олли довольно хорошо знает древнюю эпоху, – задумчиво хмыкнул Пастор. – Действительно, многие мои братья и сёстры тогда погибли. Демоны, которые нарушили перемирие, заключённое между ними и богами на заре нынешней эпохи, снова вернулись в Миитланд. Они стремились завоевать наш мир. Но мы дали им отпор. Нам на помощь пришли альвы – создания куда древнее моих родителей. Люди тоже приняли посильное участие. Мы сражались вместе, бок о бок, и смогли сбросить врага в глубокое ущелье, которые ныне зовётся Ледяной впадиной. А после мы долго хоронили павших. Людской род сильно поредел. И среди альвов было много тех, кто сложил голову в Южных землях. А также Светогор, Бран, Сигурд и Нимуэ. Их родители долго горевали о потерянных детях и я не могу винить их в том, что они озлобились на людей и отгородились от них. Я видел их горе. Но люди также прощались со своими умершими и проклинали тех, кто призвал их родных на войну. Эти разногласия основывались на большом несчастье, где нет виноватых. И всё же каждый искал, кого обвинить. И, к сожалению, нашёл.
– А что было с вами? С теми, кто выжил?
– Фолконг пытался примирить богов и людей. Но вы не знаете насколько боги упрямы! Ему не удалось достучаться до их разума и убедить отбросить глупые обиды. Тогда он попытался призвать к благоразумию людей, но человеческие вожди лишь усмехнулись. Они решили, что сами могут править собой и не нуждаются больше в покровителях. Не все так считали, конечно, но несогласные остались в меньшинстве или вовсе покинули Енкильмаал. В слепой ярости мой старший брат заявил, что не желает больше быть королём тех, кто не верит ему. Он отрёкся от людей и заперся в своём замке в Валребене и долгое время не выходил оттуда. Мы с Алайной были там и старались успокоить его, но он и слышать ничего не хотел. Он снял подарок своего отца, священный браслет Драупнир и заключил в нём магию, сняв с себя всякую ответственность. Фолконг спрятал браслет и после исчез. А я упустил его. Уснул той ночью, хотя должен был бы караулить. Мне часто снится, как я снова и снова бегаю по замку, выкрикивая имя брата. Но замок пуст.
Он пропал. Мы искали его, но мой брат словно растаял в пространстве. Оставалась лишь магия, шлейф которой ещё долго рассеивался, пока окончательно не иссяк.
А после из Енкильмаала стали улетать вороны. Эти птицы были символами Фолконга и его кровной связи с Одином. Если ворон прилетал к людскому жилищу, это считалось добрым знаком, значило, что боги благоволят жителям. Но и они покидали Енкильмаал. И не зря многие решили, что над страной повисло грозная тень проклятья.
Они покрыли всё небо, затмив собой солнце. В течении