увидела склонившегося над ней Ильмари.
– Вставай, нам пора в дорогу.
Полина выползла из-под балахона Пастыря, жмуря сонные глаза.
– Мне всю ночь в тело впивались ветки да камни. Я как принцесса на горошине, – буркнула она.
– Какая принцесса?
– Ты же не знаешь этих сказок, – сморщилась Полина, хватаясь за затёкшую поясницу. – Был такой писатель в Дании, он сочинил сказку о принцессе, которая не могла уснуть на нескольких перинах, положенных друг на друга, потому что под ними была горошина и мешала ей.
Ильмари недоверчиво покосился на девушку.
– Зачем класть под перины горошину?
– Ну, Ильмари, это ведь сказка. Вроде как переносный смысл. Настоящая принцесса должна быть такой нежной, что даже через толстый слой мягких перин она чувствует совсем малюсенькую горошинку.
– Настоящая женщина должна быть выносливой и сильной. И не бояться всяких там горошин, – хмуро заявил мужчина, встряхивая плащ от сухих листьев, нацепившихся на него. – Иначе туго ей придётся. Тоже мне. Сказка.
– А какие тебе в детстве сказки рассказывали?
– Да разные. Про дивов всяких, про хозяина леса и реки. Все они учили тому, что надо быть храбрым и осторожным, защищать свою деревню. Не ждать ничего хорошего от нелюдей и всегда быть готовым помочь в беде. Хорошие, полезные сказки. Без всяких горошин, – насмешливо хмыкнул Ильмари.
– Сказки всякими могут быть. Это ж для детей.
– А что, детей жизни учить не надо что ли? – взмахнул руками Ильмари. – Как раз им-то и надо про трудности жизненные рассказывать, которые ждут их впереди.
– Какой ты занудный.
– Долго вы там будете ещё? – раздражённо окликнул беседующих Пастырь, выходя на место стоянки.
Наскоро позавтракав, путники снова отправились вверх по реке. Утро было прохладным и озноб пробирался по коже Полины, грустно смотревшей, как вёсла образуют маленькие водовороты на воде. Они кружились в водяном танце и медленно исчезали, ввинчиваясь в холодную воду. В воздухе явственно ощущалось приближение осени. Пахло уходящим летом и яркой листвой, осыпающейся с деревьев. Первые птицы уже отправлялись на юг, выстраиваясь клиньями в низком, хмуром небе.
Поочередно сменяя друг друга на вёслах, путники добрались до излучины Туи, резко делавшей поворот к южным землям, оставляя позади полосу Зелёного леса, хребет которого темнел вдоль линии горизонта.
Когда небо за спинами уже расцвечивалось багровыми закатными тонами, путники шагали от реки к лесу. Широкий левый берег реки порос редким подлеском, который постепенно сгущался и юные стройные деревца уступали место высоким старожилам.
– Эти леса служат естественной границей. Они отделяют подвластные Волхготу земли от всё ещё свободных территорий. Мы на самом их краю. В чаще надо быть начеку, не разбредайтесь. Идти будем друг за другом. Я впереди, Ильмари замыкает, давал наставления Пастырь. – Лишний раз рот не раскрывать, смотреть под ноги и по сторонам. Руками ничего не трогать.
Мужчина оправил своё снаряжение, скрытое балахоном и оглядел своих спутников.
– Людей там нет. – Он сделал паузу. – Но лес не пустой. Незваным гостям могут быть не рады.
Ильмари нервно хмыкнул, оглядываясь кругом.
Они подошли к порогу лесной чащи от которой веяло непреходящей сыростью. Кругом плотной завесой густела тишина.
– А кто, – Полина прочистила горло, – живёт в этом лесу? Звери?
Пастырь пристально посмотрел на девушку.
– Они тоже, – он постарался, чтоб его голос звучал как можно более дружелюбно. – И не только. Нечисти нет, – поспешил успокоить явно напрягшихся спутников. – Я думаю, Ильмари знает по сказаниям своего народа о лесных духах и им подобных.
– Да. Шаманы рассказывали. Словене их называли лешими, – пояснил ижорец Полине.
– Лешими? – уточнила она недоверчиво.
– Дух леса, его хранитель.
– Надо бы жертву принести ему. Шаманы всегда так делали, – не громко сказал Ильмари.
– Разве что для самоуспокоения, – ухмыльнулся Пастырь. Ему жертвы ваши всё равно что от Кракё пряниками медовыми откупаться – даже не взглянет. Духу леса нужны от вас лишь учтивость и добрые помыслы. Мысли, кстати, свои тоже при себе держите.
– Он что же, мысли читает умеет? – пробормотала Полина.
– Чует настроение, которое ты кругом себя создаёшь. Так что, будь добра, думай что-нибудь вежливое.
Лес впустил в свои владения троих людей и плотно затворил за ними невидимые двери. С внешней стороны леса крона деревьев уже окрашивалась в пёстрые осенние цвета. Но внутрь чащи осень ещё не пробралась, оставляя не тронутой тёмную густую зелень. Шелест ветра, журчание реки, птичий щебет, наполнявшие воздух снаружи в раз утихли и путников окружила густая тишина. Она нависала над ними, струилась между деревьев, огибая валежник и упавшие деревья, с вырванными вместе с огромными земляными пластами корнями. Кругом стоял вековой запах сырости, грибов и палой листвы, гнившей на земле, куда не доходил свет из внешнего мира. Лес окутывал умиротворяющим и одновременно тревожным безмолвием. Он словно вглядывался в души людей, которых не приглашал к себе, настороженно присматривался к ним, оценивал.
Полина старалась ступать по моховой подстилке, мягко проваливающейся под ногами, осторожно, след в след Пастырю, который шагал впереди неё.
Полина заметила, что если прислушаться, лес не казался таким безжизненным, а был полон приглушённых далёких звуков. Он поскрипывал и кряхтел. Деревья, растущие здесь, казалось, с самого рождения мира, переговаривались друг с другом, судача о диковинных существах, пробирающихся через их владения. «Словно в другой мир попала» – подумала Полина – «в мир лешего. Сколько же лет этим деревьям? Что они видели?»
Она оглянулась на Ильмари, который шёл сразу за ней. Он мягко улыбнулся и сделал небрежный жест рукой, иди, мол, иди, я рядом. Пастырь уверенно шёл впереди, словно перед ним была широкая ровная дорога, а не густая чаща, в которой было немудрено заблудиться. Он отодвинул в сторону загородившую ему путь ветку молодой ели и придержал её, ожидая, когда подойдёт Полина.
– Спасибо, – шёпотом поблагодарила она его. Пастырь лишь смерил её взглядом ярко-синих глаз и приложил палец к губам.
Так, не разговаривая и привыкая к новой обстановке, они и шли. Как показалось Полине, много часов. Впрочем, время тут застыло. Ничего здесь не менялось на протяжении тысячелетий.
Неожиданно Пастырь остановился и Полина чуть не врезалась ему в спину, засмотревшись по сторонам. Мужчина глубоко потянул носом, словно охотничий пёс и обернулся.
– Впереди прогалина. Там остановимся на ночлег, – тихо произнёс он. – Костёр не разжигать.
Полина поёжилась предвкушая мёрзлую ночёвку.
Они вышли на лесную опушку, окружённую деревьями. На зелёный травяной ковер сверху лился бледный свет. Полина задрала голову. Над ней виднелись обрывки ночного неба и луна.
– Расположимся под теми соснами, – указал на противоположную сторону опушки Пастырь. – Вы пока размещайтесь. Я разведаю обстановку.
Ильмари кивнул, взял