Погрузились в машины, и батальон отбыл в отдаленные села.
Первая неделя пребывания здесь армянских легионеров немцам ничего хорошего не дала. Легионеры предупреждали крестьян о «ревизиях».
Командир батальона — немец — совсем потерял голову. Как ни угрожал, избивал публично, все было напрасно. По всей округе заговорили о странных «карателях». «Приезжают отбирать хлеб, а сами тут же просят получше его припрятать».
Командир батальона Шпрингер явился к начальнику гарнизона с рапортом.
— Или у крестьян и впрямь ничего не осталось, или эти армяне их пособники…
— Болван! — вырвалось у полковника. — У крестьян все есть! А эти твои легионеры с ними заодно!
Полковник протянул Шпрингеру бумажку, в которой доносилось о происходящем.
— Как прикажете поступить? — упавшим голосом проговорил Шпрингер.
— Партизаны концентрируют свои силы в Васильевке. Пошлите их туда, пусть перестреляют друг друга, — распорядился полковник.
— Сомневаюсь, — осмелился заметить Шпрингер.
— А что вы предлагаете? — вспылил полковник. — Или я должен их даром кормить, а?
Полковник совершил ошибку… В первой же перестрелке партизаны поняли, что встретили своих, отошли.
Шпрингер укатил в штаб за указаниями, а батальон остался в Васильевке. Видеть своих так близко! Ребята воспрянули духом.
В тот же вечер Ваан Чобанян и Сергей Авагян принимали партизанскую связную. Увидев перед собой немецкого офицера, девушка на миг растерялась.
— Не бойся, это только форма, — успокоил ее Ваан.
— Знаю, — сказала Марина и тут же доложила: — По приказу командира бригады связная Васильченко явилась в ваше распоряжение… — и протянула пакет.
Послание командира партизанской бригады следовало обсудить. Ваан окликнул Варужана:
— Накорми товарища Васильченко.
На дворе был тихий вечер. Светила луна. Варужан устроился с девушкой на крылечке и беседовал.
— Завидую вам.
— Почему?
— Вы — партизанка!
— Теперь и вы будете партизанами. Наши знают о ваших делах.
— А как вас зовут?
— Марина…
— Красивое имя. Украинка?
— Да, украинка. А по родной земле хожу таясь. У вас в Армении оккупантов нет. И ваши девушки не ходят в партизанских связных.
— Да, это так, — сказал Варужан, — немцы до Армении не дошли и не дойдут. Но вы же у себя дома.
— Дома и не дома. Отняли у нас дом. Сожгли. К родному селу не подступиться.
— Были бы вы сейчас в Армении, подальше от всего этого…
— А кто бы тут за меня в связных ходил? — засмеялась девушка.
В вечернем небе загудели моторы. Но самолетов не было видно.
— Партизан ищут, — пояснила Марина.
— Ночью-то?
— Тут и одной искры достаточно заметить, — сказала девушка, — чтобы навалились десятки самолетов с бомбами.
Самолеты сверлили чуткий покой ночи.
— Связная Васильченко!
Марина поднялась и шагнула навстречу.
— Вот вам пакет, не потеряйте.
— Доставлю, не бойтесь.
— В добрый путь, Марина!..
— Счастливо оставаться, солдатик!
Темень разом поглотила ее. Чуть погодя заухала сова, ей ответила другая. Потом все стихло.
* * *
Шпрингер вернулся на рассвете. В штабе он получил четкие инструкции относительно армянского легиона.
Еще до его появления, по предложению Ваана, незаметно выбралось из деревни одно из отделений и затаилось в кустарнике. С первыми лучами солнца началась перестрелка…
— Партизаны наступают на село! — забили тревогу часовые.
— Партизаны наседают, а у солдат ни патронов, ни снарядов. Прикажите открыть склад оружия! — вбежал Ваан к Шпрингеру.
Шпрингер медлил. Тогда батальон без разрешения командира налетел на склад, захватил боеприпасы и бросился атаковать партизан.
Шпрингера чуть удар не хватил, когда он осознал весь ужас происходящего. «Они надули меня, эти армяне! Нарочно вывели отделение за село, создали иллюзию нападения. Надули, надули, надули!..»
— Лейтенант! — обратился он к Ваану. — Прошу отпустить меня. К тому же я обезврежен и ничем не могу вам помешать.
— Вы правы, герр Шпрингер, — идите! Бог с вами! Только я на вашем месте предпочел бы умереть сам, а не по приговору трибунала.
Шпрингер упер дуло пистолета себе в грудь и нажал курок.
На опушке леса ждали партизаны на конях. Армянская колонна врассыпную бросилась к своим. Плакали, целовали друг друга. Ваан отдал приказ, на этот раз по-русски:
— Воины-армяне, стройся!..
Рота застыла на опушке. Целая рота. Из-за деревьев показались верховые.
— Смирно! — зазвенел голос Ваана. Он пошел навстречу партизанским командирам. — Товарищ генерал, вторая рота армянского легиона в полном составе, с оружием переходит в распоряжение партизанского командования. Исполняющий обязанности командира роты лейтенант Чобанян.
Генерал объехал ряды прибывших.
— Здравствуйте, товарищи воины!
— Здравия желаем, товарищ генерал! — прокатилось по лесу.
— Приветствую и поздравляю вас по случаю выхода из плена и воссоединения с партизанской бригадой.
— Уррра! Уррра! Уррра!..
Генерал изучал бойцов. В черных глазах армян светилась несказанная радость. Долго бродило это «ура», в котором слиты были и счастье избавления от плена, и тоска по родному дому, и твердая решимость служить родине до конца.
Варужан и Марина встретились.
«Я вам завидую», — дразнили ее глаза.
— Как я счастлив, Марина! — воскликнул Варужан, обнял и поцеловал ее.
— «Счастлив!» — задохнулась в его объятиях Марина. — Это у меня надо спросить, счастлива ли я, когда почти незнакомый мужчина обнимает и целует ни с того ни с сего.
— Простите, — пришел в себя Варужан. — Я же как брат…
— Это еще что такое? — обиделась девушка.
— Ну прошу вас, не сердитесь…
— Ладно уж, но в другой раз, если посмеете, смотрите у меня!..
Командование бригады нашло целесообразным оставить армянских партизан в немецкой форме. Это должно было облегчить боевые действия роты и во многом способствовать удачной разведке.
Ваан вернулся из штаба бригады. С ним — начальник штаба роты лейтенант Захарченко, связная Марина Васильченко, которая сама напросилась к ним, и еще несколько солдат — русских и украинцев.
— Вот и стали мы интернациональной ротой, — улыбнулся Ваан.
— Хорошее пополнение! — поглаживая непослушные вихры Марины, пошутил Авагян.
Созвали совещание командиров. Генерал Каратов требовал атаковать гарнизон в селе Горловка. Задание было сложным: захватить село и взорвать оборонительные укрепления. Генерал не таясь признался Ваану, что Горловка — крепкий орешек.
— Учтите, лейтенант, без военной хитрости тут не обойтись, можно расквасить нос об их железобетонные сооружения. Это ваш первый бой на испытание, проверка на стойкость.
— Так точно.
— Ваши фланги будут усилены партизанами-кавалеристами, которые вступят в бой лишь в самом крайнем случае.
— Понятно.
«Сомневается! — эта мысль засела в голове и уже не покидала его. — Конечно, сомневается. Людям в фашистской форме, да еще присягнувшим рейху, не сразу доверишься. Пробил час, когда бывшие военнопленные должны разбить не только немцев, но и недоверие родины…»
— Вы свободны, лейтенант!..
Лес дышал запахами пробудившейся земли и пьянил клейким духом листвы. Зима тощала по оврагам и буреломам. В зеленом шелесте повисло огромное дыхание леса. Чобанян шагал к месту расположения роты, мысли его были заняты предстоящим ночным боем.
Из-за куста навстречу выпрыгнул заяц, отскочил и, ударившись о ствол дерева, скрылся.
«Горловку надо взять любой ценой, чего бы это ни стоило…»
Ваан не обратил внимания на вспугнутое войной животное.
* * *
После короткого обмена мнениями командиры отделений вернулись к себе. Началась подготовка к ночному испытанию.
Когда рота была поднята «в ружье», Ваан сказал замершим во тьме рядам:
— Воины-армяне, не уроним чести своей!.. — Потом он обратился к командирам отделений: — Берегите ребят. Зря кровь не проливайте. Помните: задачу способны выполнить только живые.
Рота бесшумно двинулась к исходным позициям. Сигналом к атаке была очередь трассирующими. Население ушло из Горловки, и это облегчало задачу бойцам.
Дружный залп всколыхнул ночь. Трассирующие пули вспарывали темноту. Сперва заполыхали соломенные крыши хат, озарив село. Противник был виден как на ладони.
В первую минуту начальник немецкого гарнизона Франц Кох решил, что на село напало крупное десантное соединение русских, когда же он услышал отрывистую немецкую речь, пришел в ужас.