— Да. Вы можете проследить за тем, чтобы она тепло одевалась в холодную погоду, и не позволяйте ей есть слишком тяжелую пищу. И что важно, вы не должны показывать, что вы из-за нее переживаете. Будьте жизнерадостной как ради нее, так и ради себя.
— Спасибо, — сказала Вайолет и вздохнула.
Только подумать, что ей было так хорошо в объятиях Кита всего пару часов назад. Она бы никогда себе не простила, если бы с тетей что-то случилось в ее отсутствие. Но если верить в предзнаменования, возможно, эта встреча с врачом была знаковой. Вайолет предполагала, что постоянная тревога Франчески была вызвана тем, что тетя чувствовала, что Вайолет что-то скрывает от нее. Вайолет больше не могла жить во лжи. Хотя придется дождаться подходящего момента для признания. Но сумеет ли она убедить Франческу в том, что ей лучше быть с Китом, чем с Годфри? Сможет ли она убедить ее в том, что мужчина, которого она сама себе выбрала, лучше того, которого выбрала для нее Франческа?
Глава 20
Смена противника
Здесь ему шпага не поможет. Он должен быть удачлив, как сам дьявол, чтобы добиться успеха. Возможно, ему придется все же биться на дуэли, если Годфри добровольно не согласится расторгнуть помолвку и освободить Вайолет от брачных обязательств.
Кит не отходил от окна, пока Твайфорд не усадил Вайолет в карету. Пару минут спустя он поймал кеб и поехал к себе переодеться. Из дома он отправился на Бонд-стрит к солиситору, которого рекомендовал Киту один из его покровителей, герцог Грейвнхерст. Герцог также снабдил Кита запечатанным письмом, которое должно было открыть ему нужные двери. Кит давал герцогу уроки фехтования на протяжении нескольких лет знакомства.
В приемной оказалось довольно много мужчин и женщин из самых разных слоев общества. К тому времени как Кита наконец пригласили в кабинет мистера Тербера, Кит уже успел приготовить целую вступительную речь.
— Я давал его светлости уроки фехтования здесь, в Лондоне, и в его загородной резиденции в Дартмуре, сэр. Меня зовут…
— Фентон. Да-да. Тот самый Фентон. Герцог о вас весьма высокого мнения. Надеюсь, вы явились сюда не потому, что кого-то убили.
Кит рассмеялся и вытащил из кармана письмо. Солиситор взял его и, не вскрывая, опустил в портфель.
— Мне дали понять, что письмо герцога дает мне право получить юридическую консультацию и, возможно, наделяет меня некоторыми преференциями.
— Я бы сказал, что «некоторые преференции» — значительное преуменьшение, — сообщил юрист, откинувшись на спинку кресла. — Письмо с печатью, как у вас, — это фактически карт-бланш от его светлости. Что именно вам нужно? Судя по вашему костюму, вы не находитесь за чертой бедности, хотя внешность бывает обманчива.
Сидя на краешке стула, Кит подался вперед:
— Мое положение можно назвать безнадежным.
— Вы кого-то убили на дуэли? Вас поймали с поличным, когда вы наставляли рога члену палаты лордов?
— Разумеется, нет.
— Кредиторы?
— Ни одного.
— Тогда что?
— Я безнадежно влюбился в леди, которая помолвлена с другим. Мне нужна лицензия, чтобы как можно скорее жениться на ней.
— Леди необходимо срочно оформить отношения официально?
— Да. Но не только леди — нам обоим.
— Я имел в виду другое. Она носит вашего ребенка?
Кит ответил не сразу. Если бы он в последний момент не взял себя в руки, то на этот вопрос он бы не смог ответить.
— Нет.
Солиситор устремил на него внимательный взгляд. У Кита было такое чувство, что просьба его не шокировала юриста. Но с другой стороны, работая на скандально известного герцога Грейвнхерста, его «придворный» юрист, видимо, много всякого повидал.
— Пожалуйста, сообщите моему секретарю свое имя и адрес перед тем, как будете уходить, мистер Фентон. И те же сведения о леди, если вас не затруднит.
Трость Кита качнулась вперед. Он успел поймать ее до того, как та ударилась о стол.
— И это все, что от меня требуется?
— Это все. Если, конечно, нареченный леди не предпримет мер юридического характера. Если он откажется от своих притязаний по доброй воле, то вопрос можно считать решенным. Если же нет, я стану апеллировать к его лучшим качествам, а если и это не сработает, тогда придется апеллировать к его кошельку.
— И ваш гонорар?
— Все оплачено его светлостью.
Кит встал, качая головой:
— Я не знаю, как вас благодарить. Вас обоих.
— Что касается герцога, то чем меньше вы будете о нем говорить, тем лучше. Он бы предпочел, чтобы о его благодеяниях не распространялись.
— Даю вам слово, сэр.
— Ну что ж, я надеюсь, что вы и эта леди будете счастливы вместе. Вы вскоре получите эту специальную лицензию. Ее пришлют по указанному вами адресу.
— Спасибо, мистер Тербер. И передайте мою благодарность его светлости.
Солиситор кивнул.
— Пожалуйста, сделайте так, чтобы я не прочел в газете о том, что за вашей помолвкой последовала дуэль.
К тому времени как Кит вернулся домой, было уже поздно. В этот час он не мог явиться в дом Вайолет, дабы объявить о своих намерениях. А в его намерения входило обручиться с Вайолет до того, как он исполнит взятые на себя обязательства выступить на празднике, устраиваемом в одном загородном доме. Нелегко будет сообщить Годфри о том, что он, Кит, его учитель, крадет у него невесту. Годфри придется принять поражение, как подобает мужчине, — достойно. Возможно даже, что в качестве отступных он потребует вернуть ему деньги за уроки.
Тетя Вайолет — дело другое. Сама мысль о противостоянии с ней приводила Кита в ужас. Сомнительно, чтобы леди Эшфилд вызвала его на дуэль. Но по крайней мере в ее отношении совесть Кита была чиста.
Он оставил Вайолет нетронутой и поступил правильно. Он не кривил душой, когда говорил, что с него довольно тайных встреч и расставаний.
Поздно вечером Кит отправился в академию. Он сегодня пропустил несколько уроков и, памятуя о стремительно надвигающемся представлении в загородном доме, решил хотя бы час в день уделять занятиям.
Почти каждый вечер, а вернее сказать, почти каждую ночь, ученик, теперешний или бывший, забредал сюда на огонек, выбирал одну из рапир со стены и фехтовал с соперником, которого мог знать, а мог и не знать до тех пор, пока не изгонит того беса, что его сюда приволок. Некоторые оставляли деньги на тумбочке в прихожей — свидетельство успеха, которого они добились в жизни, или знак уважения к учителю. Некоторые угощались тем, что оставляли другие — будь то полпинты пива, забытый кем-то плащ или хорошая шпага. По неписаным правилам можно было брать лишь то, что тебе нужно, и возвращать, когда сможешь.