не запятнавший свой паспорт штампом о регистрации брака, предпочитал либо ярких и глупеньких малолеток, которых достаточно свозить на джипе в китайский ресторан, или скучающих замужних женщин. Представляю, скольких он осчастливил в своем комитете по защите призывников!
Товарищеские отношения не всегда удерживали Берестнева от того, чтобы превратить чужих жен в своих краткосрочных любовниц. Но на друзей он вроде бы до сих пор не замахивался…
Что ж, я стал первым?
На одной из фотографий Инга и Берестнев предавались… Хм, пусть будет – предавались разврату, – в комнате сына. Моего сына, Артема.
Я попытался представить, с какой точки была произведена фотосъемка. Получалось, что откуда-то от окна. Что это значит? В подоконник всобачили «глаз»? Или современная техника развилась настолько, что тройной стеклопакет для качества не помеха? Впрочем, эта фотка отличалась от остальных. Была помутнее, и не такой четкой. Сыграли роль дистанция и пыльное стекло?
Берестнев проживал за чертой города. Единственный, кстати, из всей нашей компании. Рядом, всего в десяти минутах езды, но – за чертой. Прикупил красивый кирпичный коттедж в поселке с непритязательным названием Мистолово. Мы обмывали его новоселье, и я напряг память, чтобы вспомнить интерьер дома. Положил перед собой карточку, на которой Берестнев развалился на широкой кровати, а Инга трудилась над ним, склонив голову. Мебель, стены, вид из окна… Совпадает? Не вспомнить. Кажется, что не очень. Но я был тогда слишком пьян, чтобы фиксировать в памяти мелочи обстановки.
Я сложил фотографии стопкой.
Подлинные или фальшивые? Если подлинные, кто снимал? С какой целью? Вопросов набирались десятки. Мозги накроются, если просто сидеть и пытаться в них разобраться. Надо действовать.
Я выкурил сигарету и пошел спать…
Когда я проснулся, Карины рядом не было.
Она была в коридоре. С кем-то ругалась, не пуская в квартиру.
Я прислушался.
– Пошла вон, кому говорят!
– Пропустите меня, я знаю, он здесь…
Это был голос Инги.
Глава шестнадцатая
Выяснения отношений
Офис Берестнева располагался в полуподвале старого дома на Третьей Красноармейской. На газоне стоял пыльный «мерседес-гелендваген», за которым откровенно приглядывал напоминающий призывника-новобранца парнишка в великоватом спортивном костюме. Вадим его вместо сигнализации, что ли, использует? Десяток выщербленных ступеней вели к металлической двери с табличкой «Депутат муниципального совета №…». За дверью начинался темный коридор, протянувшийся метров на двадцать. Коридор упирался в приемную, оборудованную в стиле «чистенько, но бедненько». Стены приемной были завешены всякой агитационной мурой. Место секретарши, или кто там помогает Вадиму принимать озабоченных граждан? – пустовало.
Кабинет депутата был почти таким же длинным и узким, как коридор. Только бедностью здесь и не пахло. Работал кондиционер. На одной стене висел портрет Путина, на другой – маршала Жукова. Берестнев, сняв пиджак и приспустив на кончик носа очки, восседал за огромным столом из полированного красного дерева. Позади Берестнева на стене красовался российский флаг и скромненько в уголке – темная икона в золоченом окладе.
Не хватало только самовара и лаптей…
– Здравствуй, дорогой! – Вадим встал и протянул для пожатия руку.
– Привет!
– Подожди секунду, хорошо? Я только закончу… – Берестнев сел и защелкал кнопочками калькулятора.
Перед ним лежала тетрадка, в которую он время от времени что-то небрежно записывал перьевой ручкой, и три пачки денег. Наличности было немного, около трех тысяч евро, сколько-то долларов в разных купюрах и хрустящие новенькие тысячерублевки. То и дело поправляя очки, Берестнев колдовал над банкнотами, точно раскладывал сложный пасьянс. И постоянно обращался к калькулятору, что-то складывая, деля и перемножая.
Я сидел на неудобном стуле, предназначенном для посетителей, скрестив руки на груди и вытянув ноги.
Долго он собирается ковыряться?
Наконец Вадим разложил деньги по разным конвертам, отодвинул от себя калькулятор, вложил все конверты в тетрадь, а тетрадь убрал куда-то под стол, судя по характерному звуку – в металлический ящик с распашной дверцей. Потом откинулся на спинку кресла, завел ладони под подтяжки, туго облегающие его разжиревшую грудь и посмотрел на меня поверх очков:
– Ну-с, как дела?
Наверное, ему казалось, что он выглядит очень солидно. Очки в дорогущей оправе с чуть задымленными стеклами, без диоптрий. Галстук с платиновой заколкой, украшенной бриллиантом. Широченные подтяжки с красно-зеленым узором и вышитыми лошадиными головами. На руке – золотые часы с крошечными цифирками и тончайшими стрелками. Я долго не понимал, почему Берестнев выбрал именно такую неудобную модель. Оказалось, что как раз таки в силу ее неудобства. Чтобы был повод долго разглядывать циферблат и, соответственно, дать окружающим время оценить крутость хронометра.
Так что Вадиму, наверное, представлялось, что его внешний вид соответствует статусу депутата, который удачным ведением бизнеса сумел обеспечить себя и теперь, заняв кресло избранника, станет печься не о своем процветании, а только о благе народном, и бросит все силы на защиту интересов своих избирателей.
Мне же он больше напоминал разбогатевшего сутенера. Впрочем, депутат – тот же «котяра», только на политическом уровне…
Неужели в солдатском комитете его кто-то принимает всерьез? Или для визитов туда он пересаживается из «гелендвагена» в «жигули» и поверх клифта от Версаче натягивает застиранную тельняшку десантника?
– Ты приехал поговорить о фотографиях?
Опа! Меня здесь, получается, ждали!
– О каких?
Вадим зачем-то кивнул, протянул руку, выдвинул средний ящик стола и достал конверт. По виду – такой же, в какой он укладывал деньги. Но не с деньгами. Со снимками.
– Я думаю, тебе прислали аналогичный набор. – Он разложил карточки в ряд.
Наши фотографии различались только в одном: у Берестнева не было «полароидной» карточки с поцелуем. В остальном – те же ракурсы, тот же формат.
– Ну и что ты скажешь по этому поводу? – Я посмотрел на Вадима.
– Могу сказать, что это полная лажа. Даже если тебе мало моего честного слова, просто внимательно посмотри: они все на компьютере сделаны, там даже детали не всегда совпадают. Надергали открыток с порносайтов и присобачили наши с Ингой головы.
– А головы откуда надергали? С каких сайтов?
Вадим пожал плечами:
– Надо спросить того, кто это сделал.
– Спросим… А у тебя, значит, с Ингой ни-ни?
Вадим приложил руку к груди:
– Я, конечно, кобель еще тот. Но жена друга для меня – это святое. Ты хоть раз слышал, чтоб я?..
– Не суетись под клиентом, здесь избирателей нет. Откуда ты взял фотографии?
– Сунули под дверь.
– Дома?
– Нет, здесь. Дома, чтобы до двери дойти, через ограду лезть надо, а там сигнализация… Сюда принесли. Неделю назад приезжаю, а конверт из-под двери торчит.
– Чего сразу мне не сказал?
– А ты бы сказал? У тебя и без того