тоже понять можно. — тяжело вздохнула хозяйка, — Красивый молодой парень балду пинает…
Женя глянул на неё и она замолкла. И вправду, чего это он балду пинает? А потому что идиот, ответ очевиден.
Дальше мы спокойно сидели и разговаривали, без попыток свести нас. Я почти смогла расслабиться, но меня бесило то, как методично исчезает мною приготовленное печенье во рту Жени. Никогда не была жадной, но вот этот парень открыл новые грани меня.
Проводив Наталью Петровну за дверь вместе с Женей, я резко развернулась к нему лицо, но ничего не сказав, удалилась в комнату. Думаю, мой взгляд был очень красноречивым.
Переодевшись в домашние шорты и поменяв майку, вышла на кухню, чтобы нормально поужинать. Застала Женю за столом, но вот печенье он так и не отложил, хоть его и мало осталось. Забрал у него из-под носа тарелку.
— Обнаглел ты, парень. — прошипела я.
— Эй! — возмутился он, — Там всё равно мало осталось!
— Всё, что осталось, то моё! — прошипела сквозь зубы, — Усёк?
— Ведьма! — выдохнул Женя.
— Хамло! — вернула ему его же раздражённый взгляд.
— Ты мне скажи, кто будет тот срач убирать? — прорычал он, поднимаясь.
Вот, девочки, знайте, что стоит вам отобрать у мужчины нямку, как он начинают звереть. В них нет ни капли выдержки. Ну, может, со всеми я загнула, но у одного точно нет.
— Не понимаю о чём ты вообще говоришь. — невинно захлопала ресничками, распахивая глазёнки больше.
— Верни тарелку и я сделаю вид, что так и было.
Что?! Вот это нахальство.
— Ни за что на свете! — усмехнулась зло, отходя от него.
Печенье ему подавай, видишь ли…
— Эй-эй, ты что творишь?! — завизжала я, когда он стал воровать по одно печеньке, а после вовсе захотел отобрать тарелку, — Пошёл вон!
— Не жмотись! — выдохнул Женя, бросая на меня злые взгляды, а на печенье слюни.
— Я сказала нет. — отчеканила я.
Его глаза сузились и он сделал шаг ко мне, а я от него. Мы синхронно так шли, пока я не упёрлась в подоконник.
— Там тупик, а здесь голодный я. — зловеще усмехнулся Женя, — Выбирай: по-хорошему или насилие.
Испуганно оглянулась и недолго думая распахнула окно и, перегнувшись через раму, выкинула остатки печенья.
— Ты что творишь?! — завыл Женя, хватаясь за голову и смотря на то место, куда должен был приземлиться повод раздора, — Ты больная… Зачем? — выдохнул, поворачиваясь ко мне лицом.
— Ты не будешь трогать моё, пока здесь есть я. — прошипела и, вздёрнув подбородок, пошла к холодильнику.
Только поставила тарелку на стол, как потеряла опору в виде пола. Я взлетела вверх, а после приземлилась животом на твёрдое плечо Жени. Мой визг оглушил даже меня.
— Ты что творишь, идиот?! — заколотила его по спине абсолютно не боясь упасть, — Поставь меня на землю! Немедленно!!
Но он не слышал меня пока влетал в ванную. Женя залез под душ и включил холодную воду. Теперь я визжала от ледяного потока. А этот кретин отчаянный, если вместе со мной под воду полез.
— Я тебя научу уму-разуму. — сказал Женя, скидывая меня на с плеча.
Я уже думала, припечатаюсь лицом или чем-то похожим, но, нужно отдать ему должное, он сбросил меня аккуратно. Зато потом окатил водой не самым аккуратным способом.
С начала я пыталась сопротивляться, но наши силы оказались неровны. Кто бы мог подумать, правда?! Но потом я перешла на самое тяжёлое женское оружие — слёзы. Захныкала, как дитя, пряча лицо в ладонях и утыкаясь в колени.
Ледяная вода пропала и повисла тишина, в которой отчётливо слышались мои всхлипы.
— Не ной, сама виновата. — толкнул меня в бок Женя, а я взвыла ещё громче, не забывая при этом хлюпать носом, — Ну чего ты ноешь, как баба?
Я бы рассмеялась, но конспирация.
Он тяжело вздохнул и пробормотав что-то себе под нос, опустился на корточки рядом со мной.
— Ну хватит. — погладил меня по плечам, а я сбросила его руки дёрнув плечом, как капризная девочка, — Хочешь, признаюсь, что я козёл и хамло?
— Хочу. — судорожно выдала, хлюпнув носом.
— Я козёл и хамло. Полегчало?
— Да. — подняла лицо, стирая несуществующие слёзы, — Ты сделал невозможное — смог меня удовлетворить.
— Ты… — нахмурился Женя, а после расплылся в ухмылке, — Ведьма ты, Женя. — выдохнул он и поднялся.
Я рассмеялась и взвизгнула, когда он снова включил воду.
Из ванной вышла мокрая, замёрзшая и стучащая зубами. Женя скрылся в своей комнате, только музыка грохотала. Что-то тяжёлое и несуразное. Наталья Петровна сказала, что он художник. Не верю, потому что с таким музыкальным вкусом невозможно быть творческой личностью.
И вот когда я снова осталась наедине с собой, меня начала грызть совесть. Что я за человек такой?! Вдруг он голодный был, а я у него, можно сказать, из рук выхватила!
Глава 3
Всё-таки бабы дуры. — такой вердикт вынесла я для себя. Не поймите меня неправильно, но скорее всего у меня горячка. А всё потому…
Встала как обычно в шесть часов, но уже с головной болью и соплями. Видно холодная водичка дала о себе знать. Решила поберечь здоровье и попить горячего чая перед выходом и не идти на пробежку. Предусмотрительно оглядела себя на предметы одежды. Всё прикрыто, всё нормально. Тихо вышла за дверь, чтобы не разбудить Женю. Да, мне было стыдно за собственное поведение вчера и этим деянием я искупила свою вину.
Но когда проходила мимо двери, заметила, что она была не заперта, а даже немного приоткрыта. Будь проклято моё любопытство, но не смогла удержаться и заглянула во внутрь. Женя не спал, как я того ожидала, ну или как нормальный человек в шесть утра. Он рисовал. Сидел на стуле, а перед ним мольберт. Я видела как он тщательно, но небрежно и лениво водил кисточкой. Странное сочетании и картина странная. Закат или восход солнца. Много чёрного и красного, но это было красиво. Даже слишком красиво. Теперь мне стыдно, что я сомневалась в его таланте.
Но потом я заметила совсем другое. Женя сидел без майки в одних штанах и мне была открыта его спина. Белая кожа казалась фарфоровой, будто не настоящей и всех этих бицепсов-трицепсов тоже не наблюдалось, но и худышом не был. Ничего лишнего, только мышцы, которые перекатывались от каждого ленивого движения. Вот он медленно наклоняется и берёт краску, а потом смело наносит её на картину, не боясь испортить.
Очнулась, когда слишком больно куснула себя за губу и во рту почувствовалась кровь. Покраснела до пяточек и, отчитывая