они не настаивали, но Вадим отдельная история. Вцепился в меня клешнями и надоедал на каждом шагу. И вот, когда от его «флирта» моё терпение лопнула, а находились мы в столовой, я вылила ему на голову компот со словами «Ещё одно слово и я отгрызу своими кривыми зубами твои причиндалы».
Вот поэтому меня считают слегка ку-ку. Но это не так. Я люблю детей и именно поэтому пошла на учителя начальных классов. И будь я больной, то точно не смогла бы пройти психиатра. Просто есть разница между ребёнком и взрослым человеком. Ребёнку ты прощаешь всё, потому что он маленький и много просто не понимает, но вот эти взрослые гады… В общем, любите детей пока они дети, потому что потом будет не то.
Идя домой, думала зайти в магазин и захватить чего-нибудь вкусненького, но поняла, что лучше прибраться в комнате, чем накрыть столик. К моему счастью Жени не оказалось дома, поэтому я со спокойной душой и нервной системой принялась за уборку. Аккуратненько сложила вещи в шкафу, протёрла пыль, пропылесосила, проветрила на всякий случай и побрызгала духами, тоже на всякий случай. И всё это я сделала на нейтральной территории. Разумеется, даже не взглянула в сторону комнаты Жени, пока в голову не пришла гениальная мысль. Хозяйка ведь может выгнать его за то, что он свинья?
Ворвалась в его комнату, потому что он дурак её не запер, и начала наводить холостяцкий срач. В какой-то момент стало стыдно, потому что даже те не многие вещи, которые он перевёз, лежали на своих местах. Не то, что у меня, но я мастерски приписываю себе творческий беспорядок.
И вот когда его носки чуть не висели на люстре, я успокоилась и пошла на кухню готовить что-нибудь лёгкое к чаю. Есть у меня одно достоинство — я умею готовить, и не плохо, между прочим. Решила спечь печенье.
И вот когда я выкладывала его с противня на тарелку, в дверь позволили. Вытерла ручонки и со шкодливой улыбочкой пошла открывать.
— Здравствуйте, Наталья Петровна! — пропела я, улыбаясь самой милой улыбкой, — А я вас уже заждалась прям.
— Привет, Женечка. — улыбнулась мне женщина, проходя в квартиру, — А Жени нет?
— Утром видела последний раз. — пожала плечами, — Пойдёмте лучше чай пить.
Я пошла на кухню, а вот хозяйка сначала решила зайти в комнату Жени. Злорадная улыбка расплылась на лице. Ну ничего, Женечка, будет ещё твой денёчек. Вот съедет этот гадёныш, вот тогда и будет. Лучше всю цену платить, чем уживаться с кем-то.
— Странно это. — сказала Наталья Петровна входя в кухню, — Говорил, что буде…
Не успела она договорить, как в прихожей раздался звук открывающейся двери и грохот. Не смогла не закатить глаза. Как бык в посудной лавке, ей-богу.
— Какого хрена в моей комнате такой срач, Женя! — крикнул Женя из своей комнаты и влетел в кухню, чуть ли не врезаясь в Наталью Петровну.
— Я вот тоже хотела спросить какого у тебя такой беспорядок. — улыбнулась ему она.
Улыбнулась?! А где крик и визг? Я не этого ждала!
— Тётя Наташа! — расплылся в улыбке Женя, разводя руки в стороны и крепко обнимая хозяйку.
Чувствуя себя третьей лишней, я хлопала глазами, пытаясь хоть что-то понять. Мне такого радушного приёма не делали.
— Ммм, а чем это так вкусно пахнет? — мягко протянула Женя, прекращая обнимать ту, кого не должен обнимать.
Так, Женя, спокойно подбери челюсть с пола и веди себя достойно. Ну или хотя бы рот закрыла. Прочистила горло, но так ничего и не сказала.
— А вот Женечка к чаю что-то испекла. — радостно протянула Наталья Петровна, — Она очень вкусно готовит.
— Ну ничего себе. — протянул козёл с нахальной улыбкой, воруя из тарелки печенье.
Если бы не хозяйка, то врезала бы ему. Ой, как врезала. А так улыбаюсь и хлопаю глазами.
А потом до меня кажется стало доходить.
— Вы родственники? — спросила, переводя взгляд с одного на другого.
— А он тебе не сказал? — удивилась Наталья Петровна, — Женя мой племянник.
Вот тебе и на! Племянник значит. И живёт он здесь получается бесплатно, а я неплохой дополнительный доход.
Так, дыши глубже, детка.
— Давайте лучше чай пить. — вздохнула я, поворачиваясь к чайнику.
Женя схватил тарелку с печеньем и сел за стол, радостно щебеча со своей тётей. Неплохо устроился парень.
Налила всем чая, но на свой вкус. Обнаглели они. Села напротив хозяйки рядом с Женей. Тот довольно скалился и ел МОЁ печенье. Зря только время убивала на его комнату, но хоть смогла удовлетворить капельку своих потребностей.
— Ты мне лучше, Женя, скажи, как тебе мой непутёвый племянник? — спросила Наталья Петровна.
— Очень даже путёвый. — вставил он.
— Не говори с набитым ртом! — строго сказала ему и снова перевела на меня взгляд. — Ну как?
Я вздохнула поглубже, готовясь выложить всё, как на духу. И про корову думала рассказать, и про то как вещи мои берёт и как бесит. Я бы и про наглого хама не забыла, но потом выдохнула. А толк? Он же ей родственник, а я квартирант.
— Вполне сносный сосед. — пожала плечами, но услышала тихи смешок Жени.
Ох, знал бы он сколько сил мне требуется, чтобы не удушить его.
— Это понятно, но меня вот что больше интересует: как парень он тебе нравится?
Мои глаза расширились от удивления, а язык прилип к нёбу. И что я должна ответить?!
— Тёть Наташа! — возмутился Женя, — Вам самим уже не надоело?!
— А что я?! — ужаснулась Наталья Петровна, — Нет, Женечка, ты только послушай: парню двадцать лет, талантливый художник, красавчик, а девушки нет. Разве это нормально?
Смогла только плечами пожать.
— Это уже наглость. — пробурчал Женя и даже печенье в сторону отодвинул, — Может, я сам как-нибудь разберусь?
— Разберёшься, но ведь у нашей Женечки тоже никого нет. Ну чем не повод…
— Сам! — гаркнул Женя, что даже немного вздрогнула, а тетя только тяжело вздохнула.
— Сам так сам.
Когда повисла гнетущая тишина, я решила придти на помощь.
— И с чего вы взяли, что у меня никого нет? — весело спросила я.
Две пары глаза уставились на меня. Наталья Петровна смотрела со смущение, а вот Женя слишком изучающе, мол «у тебя и парень?»
— А ты не одна? — уточнила хозяйка.
— Ну, так получилось. — скромно пожала плечами.
— Ой. — ударила себя по лбу она, — А я тут, как сваха, сижу, распинаюсь.
— А потому что не нужно лезть в чужую личную жизнь. — не удержался от издёвки Женя, возвращая внимание к печенью.
— Ну знаешь, меня