Читать интересную книгу Обреченный на бескорыстие - Дмитрий Плынов

– Алле, – привычно ответил Володя.

– Здравствуйте, будьте добры, позовите к телефону Владимира Алексеевича, – произнес усталый голос.

– Я слушаю вас, – безразлично ответил тот, кого спрашивали.

– Владимир Алексеевич, Вы направляли документы в наше издательство, на конкурс замещения вакансии корреспондента. У нас есть предложение. Нам нужен внештатный корреспондент в редакцию. В его обязанности будет входить подбор материалов для «Корпункта Молодость». Материал должен быть посвящен комсомольцам, готовящимся вступать в партию. Справитесь? – монотонно произнес все тот же голос.

Несколько секунд телефонного разговора и огромный шаг в судьбе человека. Вот так бывает. Бывает еще, когда очень ждешь, волнуешься, трепетно считаешь минуты до важного для тебя события, а в результате – крах, разочарование, обиды на судьбу. Может, именно поэтому люди очень часто говорят: «Не загадывай – не сбудется». Конечно, на первый взгляд, это может показаться глупым суеверием, но будьте покойны – судьба испытывает тебя, и когда ты проявляешь терпение и некую уверенность – получаешь вознаграждение. Такое происходит на каждом сделанном тобой шагу.

«Дом печати» находился тоже на важной улице городка, где жил Владимир. Не просто улица, а целый проспект имени 60-летия Октября. Этот проспект служил неким мостом, соединяющим партийно-элитный центр города и промышленную окраину. Очень символичным было то, что именно здесь находились основные «очаги» местной культуры: Русский драматический театр, Центральная спортивная арена, Цирк и то здание, к которому сейчас направлялся Владимир Алексеевич.

Внешне «Дом печати» напоминал большой куб, без каких-либо отличительных особенностей, этакий «советский минимализм». Внутри помещения располагалось множество издательств, редакций и всевозможных организаций, связанных со средствами массовой информации и производством научно-популярной, партийно-политической и иной периодической литературы. Два этажа этого здания-саркофага занимала самая важная организация – редакция областной партийной газеты «Советская Республика». Володе очень понравилась невольная метафора – саркофаг. Про себя он добавил: «Саркофаг надежды».

Маршируя по длинному и ровному, как взлетная полоса, коридору в поисках комнаты номер 402, он тщетно пытался стереть со своего лица глупую улыбку. За дверями, расположенными по обе стороны коридора, были слышны звуки творческого процесса: телефонные звонки, стук печатной машинки, бурные обсуждения, шуршание бумаг. Эти звуки сливались в один громкий шепот, который как бы вторил Володе на ухо: «Скоро и ты будешь с нами, и ты причастен к общему делу». В душе у него все клокотало от предчувствия успеха.

В голове рождались образы. То он на вершине славы как самый талантливый журналист, то его приглашают взять интервью у самых важных людей Страны, а он в ответ листает свой календарь дел и сообщает, что «найдется время на следующей неделе». Говорят, что перед смертью пролетает вся жизнь перед глазами. Так и у Владимира Алексеевича, пока он шел по коридору, пролетела вся предстоящая жизнь. Не жизнь, а сплошной успех!

– Проходите, садитесь, где удобно. Меня зовут Сергей Иванович Соколов, я – заместитель главного редактора и отвечаю за партийно-политическую составляющую нашего издания, – произнес, не поднимая головы от рабочего стола, круглолицый мужчина лет сорока.

Для Владимира было неожиданностью увидеть столь молодое и жизнерадостное лицо. Образ главного редактора или же замов, рожденный в его сознании, не соответствовал тому, что было воочию. Это должен быть человек в летах, умудрённый опытом, обязательно должны быть курительная трубка в зубах, борода, усы, седина на висках. А тут? Оказалось, что Сергей Иванович вообще не курил, лицо его светилось, и общался он как-то запросто.

– Что от вас требуется? Ограничений нет, вы самостоятельно ищете интересный материал о комсомольцах, которые собираются вступить в ряды КПСС, и что для этого они делают… То есть, какие шаги предпринимают, как стараются себя зарекомендовать, интересные дела, поступки, – продолжал Сергей Иванович, делая небольшие паузы. – Вы уж извините меня, завтрашний номер «горит», кое-какой материал нужно поправить. Не сделаешь сам… В общем, спуститесь на этаж ниже, в 312-ю комнату, там пропуск на вас выписан. Фото с собой? Отлично! Материал должен быть раз в неделю, кое-что я вам буду сам подбрасывать, в основном же самостоятельно… Через три дня жду первый результат.

По всем вопросам ко мне. Удачи, – заспешил новый Володин шеф.

Владимир Алексеевич вышел на улицу. Дело шло к зиме, пошел первый снег. Если быть точным, то первый снег уже был, только растаял, теперь идет тот, который ляжет на землю родного города вплоть до весны. Уже стало рано смеркаться. Новенький пропуск с надписью «внештатный корреспондент» грел Володину грудь. «Вот он, пропуск в новую жизнь.

Теперь все зависит от меня, – думал он. – С чего же начать? Где взять материал? Надо обзвонить друзей, знакомых, может, что-то и получится». Дышалось легко, настроение было великолепным, и Володя решил, что пару остановок пройдет пешком. Ему было так хорошо, в преддверии нового дела, что он и не заметил, как оказался в паре кварталов от дома, а расстояние было немалое.

Закружилось, завертелось. Первое время Владимир Алексеевич не замечал, как один день сменяет другой. По городу он не ходил – летал. Рождались идеи, одна за другой, и с таким же успехом они отметались Сергеем Ивановичем. Он уже устал повторять Володе, что от него требуется и слезно просил не «генерировать» чересчур. Володя же не переставал по каждому поводу появляться на пороге редакции, хотя можно было просто позвонить по телефону. Постепенно пыл его стал спадать, жизнь принимала размеренный ритм, и, в конце концов, все превратилось в рутину. С периодичностью раз в неделю появлялась на передовице колонка с громким названием «Корпункт Молодость», в которой рассказывалось об очередном секретаре комитета комсомола, бригадире, нефтянике и даже милиционере, которые «были лучшими из лучших, и поэтому их рекомендуют в ряды КПСС».

Володя пытался внести в тексты этих статей какую-нибудь интригу или добавить немного лирики, но это пресекалось еще в зародыше. Поначалу внешкор Пашков расстраивался и даже пытался оскорбляться, но этого никто не замечал. Поэтому дело делалось. Раз в неделю он исправно получал почтовые переводы с гонорарами, жил своим распорядком дня и, уже тихо, радовался тому, что не за горами время, когда его оценят и признают. На своей основной работе, где он был «штатным» техником-патентоведом, Володя, первое время немного отдалившись от коллектива, стал вновь присоединяться к регулярным чаепитиям и слушать местные байки. В Университете стало легче учиться. Преподаватели, естественно, узнали, что Владимир Алексеевич сотрудничает с таким важным и серьезным изданием, и, конечно же, стали более лояльны. За исключением одного человека – Льва Григорьевича Барака. Володя до сих пор вспоминает о нем с теплотой.

Профессор Барак был очень колоритной личностью. Огромного, почти двухметрового роста старик, неестественно худого телосложения, с густыми бровями соломенного цвета и такой же шевелюрой; всегда аккуратно одет в костюм-тройку и белую рубашку с галстуком. Лев Григорьевич преподавал на курсе «Теорию литературоведения». Предмет не самый увлекательный, если бы не его рассказы о публичных чтениях, которые, в далекие времена, устраивал сам Маяковский, и он, будучи «молодым и горячим», с «неистовым наслаждением» их посещал. От этих рассказов студентам казалось, что профессору было лет сто, не меньше. К своему предмету Лев Григорьевич относился ревностно, хотя внешне этого и не скажешь. Он вообще был очень спокойным и доброжелательным, однако, если вдруг по его предмету не удастся сдать зачет или экзамен, с первого раза, то на пересдаче нужно было знать всё и даже чуть больше. Контрольные профессор Барак оценивал двумя оценками – «НБ» и «БСК». «НБ» означало «Нота Бене», что в переводе: «Обратите внимание! Вам нужно доработать эту тему!», а «БСК» – «Бред Сивой Кобылы», значит, Вы – полный «ноль». И как следствие, долгое и упорное хождение на пересдачу.

Володино близкое знакомство с Львом Григорьевичем произошло очень забавно, еще на первой сессии. Сдача экзаменов и зачетов шла у Владимира Алексеевича успешно, вот только по странному стечению обстоятельств, которое называется «лень» и «самоуверенность», он совсем упустил из виду «Теорию литературоведения». Фактически дня за два до экзамена был открыт учебник. Володя судорожно пытался заучить основные постулаты этой великой науки, но, как обычно это бывает, знания никак не хотели усваиваться, а мысли разбегались в разные стороны. А тут еще слух прошел, что Барак, когда слушает ответ на билеты, засыпает, если говорить негромко и монотонно. Наш студент, конечно же, клюнул на эту байку.