Читать интересную книгу Обреченный на бескорыстие - Дмитрий Плынов

Позже Владимир Алексеевич расскажет мне, что как-то нашел фото, на котором был запечатлен его первый рабочий коллектив, где на обороте подписи, среди которых – Игорь Сокол. И еще он вспомнит, что Игорь всеми фибрами души обожал всех женщин в целом, что его отчество Израилевич и что он очень не любил евреев.

Все шло своим чередом. День за днем. Работа – обед, учеба – ужин, выходные – за город. И ничего примечательного! В Университете каждый был занят своим делом, своими мыслями. Сокурсники Владимира – люди, как правило, взрослые, семейные. Получать свое высшее образование были направлены с мест трудовых подвигов, за великие заслуги в области литературы, педагогики, журналистики. Так случилось, что вечернее отделение филологического факультета в обозначенном учебном заведении – это некий симбиоз. Здесь учились и учителя средних школ, и руководители библиотек, и различные корреспонденты многотиражек, и даже фотографы. Всё дело в том, что факультета журналистики в Университете не было. Филфак давал специализации, под названием «отделения». Вот и Владимир Алексеевич учился на филологическом факультете, отделении «журналистика». Почему именно так? А кто его знает? Выбор был за ним. Когда, после поступления, заполняли очередные анкеты по профилю, Володя указал журналистику. На том и решили.

Однако надо знать Володю, он сумел извлечь из этого пользу. В те времена были очень распространены всевозможные конкурсы на замещение вакантных должностей. И вот в один прекрасный день, когда летние отпуска уже забылись, а к Новому году еще никто и не собирался готовиться, Володя шёл, после работы, в свою «альма матер». До занятий было еще много времени, почти два часа. Как обычно, он купил в ближайшем киоске «Союзпечать» свежий номер молодежной газеты «Ленинец» и заскочил в кафе-мороженое, которое тоже имело очень оригинальное название – «Лира». Владимир Алексеевич очень любил выпить перед занятиями кофе, который готовили из молотых зерен, съесть пирожное «Опера» и прочитать две последние страницы упомянутой газеты. На этих полосах всегда печатали фельетоны, смешные случаи и объявления. Читать объявления – дело тоже очень забавное, так считал Володя. И я, пожалуй, с ним соглашусь.

Сделав последний глоток почти остывшего напитка, Володя уже собрался свернуть газету и продолжить свой путь, как его внимание привлек абзац с заголовком «Внимание» и тремя восклицательными знаками. В нем говорилось о том, что центральная областная газета «Советская Республика» объявляет конкурс на замещение должности корреспондента, в рубрику «Корпункт Молодость». Ниже был приведен перечень необходимых документов для участия в конкурсе.

Еще нужно было написать несколько статей для оценки творческой состоятельности соискателя или же выслать ранее публиковавшиеся. Владимиру особенно понравилось в этом объявление то, что не было необходимости куда-то идти, всё можно было отправить по почте, простой бандеролью.

Наверное, именно этот факт и заставил его ввязаться, как говорится, «во все тяжкие». Уж очень ему не хотелось посещать присутственные места, да еще и позориться, в случае провала. А провалиться он мог! Даже был готов к этому. В душе была мысль об уникальности своей натуры, о неисчерпаемом таланте и обреченности на успех. Грезы и рассудок у Володи всё же были в конфронтации. Эта борьба приводила в равновесие итоговые решения и поступки. Надежды оставались.

Вечером, после ужина и просмотра партийно-популярного блокбастера, боевика и мелодрамы, в одном сюжете «программы «Время», Владимир Алексеевич сел за письменный стол. В доме уже все улеглись отдыхать. Именно отдыхать, засыпали все гораздо позже. Отец любил послушать в полумраке радио, мама – почитать. Разве что младший брат Антошка – у него режим, завтра в школу. Это время Володя очень любил. Было как-то уютно, спокойно, умиротворенно.

Очень хорошо думалось, мечталось. Квартира, где он жил с родителями и братом, была не очень большая, но имела три комнаты. В одной из них и проживали бок о бок два брата. В комнате были шкаф, две кровати, а между ними один письменный стол. Днем этот стол принадлежал Антону, когда он делал уроки и что-то там моделировал, а вечером с десяти часов – старшему брату.

Сев поудобней на мягкий стул, Владимир Алексеевич положил перед собой стопку бумаги, взял в руки ручку и задумался. Задуматься было над чем. Чтобы продемонстрировать творческую составляющую собственного «я», ему нужно было написать что-то острое, животрепещущее, социальное и лирично-описательное. «М-да-а-а… – подумал про себя Володя, – это дело непростое. Что же я могу рассказать такое, чего никто еще не рассказывал. Как удивить? Может, написать про отца? Да нет, я думаю, об этом и вовсе нельзя.

Ах да, напишу про свое детство. Как мы… А кому будет интересно? Думаю, никому. Вот что, мне кажется, главное – нужно писать с открытой душой, правдиво. С лирикой вроде просто. Возьму и опишу то, что я вижу из окна и что чувствую».

Решение – результат. Опус был готов в течение часа и уместился на две страницы ровного и изящного почерка. У Володи действительно был очень красивый почерк, это его гордость. Он вообще очень любил писать. Хотя писал весьма безграмотно. Правописание у него не было, так сказать, «врожденным». Сказывался тот факт, что долгое время, почти пять классов, он учился в далеких сельских школах, где вечно не хватало учителей, да и требования были очень заниженными. Поэтому, прежде чем окончательно согласиться с написанным текстом, ему приходилось подолгу проверять собственные ошибки, даже открывать всевозможные словари и энциклопедии. Видимо, по этой причине Володя очень любил книги, рассказывающие кратко и о многом. Еще с тех пор он стал постоянно пополнять свою библиотеку различными справочниками, атласами с комментариями, теми же словарями и энциклопедиями.

Первый шаг был сделан. На следующий день Володя запланировал написание острой статьи и весь день думал только об этом. Опять случай. Во время очередного чаепития, в составе всей Группы информации и патентной документации, его сослуживец Игорь стал рассказывать о чуде техники, которое появилась этажом ниже. Этой техникой была вычислительная машина. Сейчас все очень просто, мы уже привыкли к компьютерам, которые достигли своих размеров до невообразимо малых. Тогда же под ЭВМ выделялась отдельная комната площадью метров сто пятьдесят квадратных, и работало на ней не менее трех человек. Однако это был прорыв. «Ура! Вот и тема, – подумал Владимир Алексеевич, – и злободневно, и современно! Напишу я, пожалуй, об этом. Может, и для своего предприятия доброе дело сделаю».

Через день все было готово и отправлено по почте. С этого момента жизнь превратилась в сплошное ожидание. Два раза в день, утром и вечером, Володя проверял почтовый ящик. Ответа все не было. И вот в очередном номере любимой Володиной газеты, появилось еще одно объявление, в котором поздравляли победителей конкурса на замещение вакантных должностей. Владимир Алексеевич впал в состояние горестного оцепенения. Трагедия длилась долго. Ему казалось, что все это несправедливо, что если я им не подошел, то, может, нашли бы причину, хоть позвонили, поговорили, сказали, мол, в следующий раз. Всё было бы проще перенести удар. Одно радовало – об этом конкурсе он никому не говорил: «Никто не знает, значит, и нет поражения». На этом и успокоился.

Успокоился ненадолго. В тот день как-то всё удачно складывалось. Вечером занятий в Университете не было, и рабочий день сократили в связи с подготовкой к какой-то конференции. Уже где-то в половине четвертого Володя шагал в сторону дома, привычной дорогой. В квартире пусто. Родители на работе, а младший брат в школе – в группе продленного дня. Переодевшись в спортивный костюм, Володя достал проигрыватель и поставил пластинку Бинга Кросби.

Очень хорошая музыка и песни, а еще это один из немногих музыкантов, пластинку которого можно было купить запросто в магазине. Времена были такие, всё зарубежное было недоступно, а та маленькая толика, что просачивалась в массовое потребление советскими гражданами, подвергалась тщательному изучению со стороны цензуры. Звучащая музыка стала навевать размышления. Нет, скорее фантазии и мечты. Владимир Алексеевич почему-то представил себя известным танцором степа. Мечты завели его так далеко, что он уже очень четко стал видеть сцену, почти осязать ритм музыки, свои движения и восторженные взгляды публики. Как водится, на самом кульминационном моменте, в тот миг, что называется «славой», и чуть было цветы не полетели под ноги «великого таланта», раздался телефонный звонок.

– Алле, – привычно ответил Володя.

– Здравствуйте, будьте добры, позовите к телефону Владимира Алексеевича, – произнес усталый голос.