в области идеологии оказался ничем не заполненным.
И у нас выросло целое поколение, для которого составляющей идеологией является отсутствие идеологии. Это такая идеология — отсутствие идеологии!
Удивляет в этой связи массовое внедрение в сознание граждан чуждых нам вещей. Разнообразные виртуальные телевизионные игры («Слабое звено», «Последний герой», «За стеклом» и т. п.) построены на принципах личной победы ценой уничтожения своего товарища. При этом во все времена, даже среди некоторой части преступников, девиз был другой: сам погибай, а товарища выручай! Поэтому в том числе победу в Великой Отечественной войне одержали мы, а не наши враги.
Как справедливо говорит В.Н. Кудрявцев, на современной криминальной субкультуре особо сказались два обстоятельства. Во-первых, произошло массовое вытеснение прежних «воров в законе» и присущих им взглядов и традиций новым поколением преступников, которые не изолируются от общей социальной среды, но, наоборот, активно в нее внедряются, привнося свои новые «правила игры». Во-вторых, наблюдается сближение преступной субкультуры с нравами современного кризисного общества, в котором «идет война всех против всех», что очень устраивает представителей воровского мира[11].
Распространению криминальной субкультуры способствует рост количества детективной литературы, детективных фильмов, в которых смакуются элементы преступной деятельности, роль, место, значение и влияние каждого члена преступного сообщества на общественную жизнь, причем в основном путем преувеличения такого влияния. Приходится слышать, что американское общество пережило фильм «Крестный отец», который не оказал негативного влияния на общество, но зато стал шедевром мирового киноискусства. Думаю, в этом проявляется двойное лукавство. Во-первых, как только фильм вышел на большой экран, вокруг него разгорелись жаркие споры, и большинство не только криминологов, но и общественных деятелей и авторитетных представителей культурной элиты указывали, да и сейчас указывают на серьезные негативные элементы фильма. Прежде всего речь идет об определенной идеализации мафиозного мира и откровенном сочувствии и автора сценария Марио Пьюзо, и режиссера Фрэнсиса Копполы к экранному герою — крестному отцу. Во-вторых, и это самое главное, фильм имел ретроспективную основу и снимался, а тем более показывался в то время, когда наиболее одиозные «мафиози» сидели в тюрьмах США, а большинство самых опасных преступных группировок («murder corporation») были разгромлены. Более того, в 1930 — 1940-х годах, когда действительно в США хозяйничали преступные кланы, существовало негласное правило — нельзя было показывать полицейских в негативном плане, а в фильмах полицейские всегда побеждали преступников.
Другая причина распространения криминальной субкультуры — миграционные процессы, которые начались в связи с великим переселением молодежи на «стройки коммунизма» и продолжаются сейчас, но уже в связи с распадом некогда единой страны. Что касается «строек коммунизма», то, к сожалению, этой проблеме никогда не уделялось должного внимания. Не секрет, что помимо комсомольских активистов на эти стройки в основном направлялись условно освобожденные и условно осужденные лица из числа молодежи. Условия быта и работы были не самые идеальные, а надлежащая профилактическая работа с указанным контингентом практически не велась. Строго говоря, эти стройки были разновидностью каторжных работ, с тем только условием, что за работу платили вполне приличную заработную плату. Но благодаря недальновидной социальной политике молодежная и криминальная субкультуры в местах больших строек порождали особый социально-психологический климат. Последствия сложившейся криминальной общности этих строек, думаю, мы до конца еще не осознали. Например, существующая криминальная общность в Братске угрожает не только косвенно, но и прямым физическим давлением на социальные инфраструктуры Иркутска, который находится на расстоянии около 600 км.
Самое ужасное, что криминальная субкультура непосредственно связана с несовершеннолетними и молодежью, имеющими криминальную направленность. Нормы и ценности криминальной субкультуры являются мощными регуляторами индивидуального поведения, обладают высочайшей степенью референтности в силу действия механизмов психического заражения, подражания, прессинга, постоянно создающих ситуацию фрустрации и психической травмы для молодого человека. Референтная группа, согласно Д. Глассеру, — это группа, на которую человек ориентируется и которая служит ему эталоном, независимо от того, хочет он к ней принадлежать или нет. М. Шериф полагает, что нормы и ценности референтной группы являются для человека главными ориентирами, в соответствии с которыми он организует свою жизнь. В свою очередь, М.Р. Хэскелл говорил, что уличная группа, совершающая противоправные деяния и становящаяся референтной группой для подростка, принадлежит к делинквентной (криминальной) субкультуре[12].
«Тусовочная» молодежная субкультура является копилкой криминального опыта, регулятором деятельности несовершеннолетних делинквентных подростков, одобряя один тип поведения (как правило, противоправный) и пресекая другой (социально полезный).
Особенность криминальной субкультуры в среде несовершеннолетних правонарушителей состоит в том, что в ней постоянно обновляются и совершенствуются нормы и ценности преступной среды. Около 60 % участников молодежной тусовки психологически готовы к употреблению алкоголя, 8 % — к употреблению наркотиков, 5 % — к употреблению токсических веществ. Только 36 % из них имеют самостоятельный заработок.
Без преувеличения можно сказать, что криминальная субкультура — основной механизм криминализации молодежной среды.
Подростку присущи многие комплексы, и среди прочих — комплекс вины. Его бранят родители, учителя, посторонние взрослые и т. д. Найти возможность поверить в свои силы бывает довольно сложно. В асоциальной молодежной группе гораздо проще найти способы самооправдания, поскольку такая группа дает: а) отрицание ответственности; б) ссылки на идеи товарищества, коллективизма; в) идеи родства и дружбы; г) месть; д) национально-расовую нетерпимость и др.
Надо сказать, что молодежная субкультура сама по себе подвержена влиянию криминальной (делинквентной), на чем, собственно, во многом и строится идеологическая работа лидеров преступного мира. Они ловко и умело апеллируют такими понятными и очень востребованными для молодых людей категориями, как: 1) романтизм; 2) противопоставление лживой официальной пропаганде; 3) товарищество.
Кроме того, следует отметить, что неформальные объединения типичны для молодежи. В подобных объединениях молодежь чувствует себя раскрепощенно. Такие объединения классифицируются на: а) социально-позитивные группы; б) асоциальные (или антисоциальные) типы. Для последних характерны размытость моральных норм, приоритеты криминальных ценностей и установок. Нормы, ценности, установки, атрибуты, опозновательно-знаковая система и жаргон представляют собой содержание особой субкультуры. Она называется «криминальная (асоциальная) подкультура».
Часто подобные объединения попадают под влияние асоциальных типов поведения. И не каждый член такого объединения может вовремя остановиться от совершения противоправного проступка. Молодежные неформальные асоциальные объединения могут быть чрезвычайно устойчивы, как, например, люберецкие группировки или казанские «моталки», члены которых дружат со школьных времен до настоящего времени, когда они уже обзавелись не только семьями, но и детьми и даже внуками.
Процесс обучения преступному поведению посредством ассоциации с преступным образом жизни включает все механизмы, которые работают также при любом другом виде обучения. В среде, которая традиционно порождает преступность, условия формирования личности носят неблагоприятный характер. Существующее окружение, жизненные ситуации жестки и суровы по отношению к будущему правонарушителю. Лишения сочетаются с моделями