Читать интересную книгу Лучше чем когда-либо - Езра Бускис

Девушка из кафе:

– Ах! И все же это красиво… и грустно, что их больше нет! Что они исчезли… И никто кроме нас их не вспомнил… – Обращаясь к первому актеру: —Но ты молодец! Ты начал о них рассказывать, и они как бы оживают…

Занавес падает. Мы слышим жидкие аплодисменты. Одинокие крики «Браво!»

Занавес поднимается, и они втроем кланяются под робкие аплодисменты.

Кафе…

Все! Встаю и ухожу… Я чувствую, как она не хочет, чтобы я уходил. Не буду смотреть на нее, вдруг это ей поможет. Она должна смириться с мыслью, что я не тот, к кому она пришла.

– Это не он! То есть это не я… Ты просто мне понравилась…

И внезапно…

Он вспомнил… Нет! Скорее, это фантазии…

– Знаешь, любимый, мне сегодня приснился молодой человек, высокий, крепко сложенный, симпатичный… Он выполнял любую мою просьбу, любое желание, но взгляд у него при этом был холодный, неприветливый. И он почему-то был груб со мной. – И улыбаясь: – И тем не менее он был великолепен… – Задумчиво: – А может, я чем-то его обидела, не зная того, может, сказала чего… – Улыбнулась грустно. – Ах! Но как же он был хорош… Он шептал мне слова, от которых мне не было стыдно… – И говоря как бы куда-то вдаль: – Я готовила для него, убирала в его квартире… И мне кажется, что я получала удовольствие от всего этого… Странно…

– А я и не подозревал, что ты все это умеешь делать. Наверно, потому что все это было во сне? – с надеждой спрашиваю я. И чувствую, как во мне закипает ревность.

– Да, наверно… Но потом я ушла. И ушла навсегда… Я должна была это сделать. Это ведь был не наш с ним дом, а его. Но как же мне не хотелось уходить… Уходить от него… Я сделала завтрак, мы ели, болтая, а затем я встала и ушла…

– Зачем?

– Я должна была уйти…

– Почему?

– Он принимал меня за другую… А мне не хотелось ему объяснять, кто я на самом деле.

– А кто же ты была на самом деле?

– Я была я, но из другого племени… А он думал, что мы из одного.

– Он был не еврей?

– Я была не еврейка…

– Странно… Мне никогда не снилось, что я не еврей. Когда мне было лет десять, я не хотел быть евреем. Мне надоели насмешки, подколки, но чтобы снилось, что я не еврей… Ни разу!

Я смотрел на нее, но она была в своем сне.

– И что ты ему сказала? – спросил я.

Она вздрогнула. Как будто проснулась…

– Я сказала… Я сказала ему: «Я должна покинуть тебя, исчезнуть из твоей жизни». Он все понял, моментально… И ответил еле слышно: «Хорошо…». Я объяснила: «Сейчас я пойду в ту сторону, а ты развернешься и, не оглядываясь, уйдешь в противоположную. Ты меня оставишь так же, как я оставляю тебя…». – «Хорошо», – прошептал он еще раз. А затем, смущаясь, добавил: «Мне очень хочется сказать тебе что-то на прощание, ман либе (моя любовь), но я не знаю что…». И мне показалось, что у него появились слезы… А ведь он был сильный и грубый со мной… Я ничего ему не ответила, а поду мала: «Я буду помнить тебя до тех пор, пока жива». А затем… Затем я развернулась и ушла…

Мы молчали какое-то время.

– Но ведь это был сон? Правда? – не выдержал я.

Она ничего не ответила. Она молчала…

Затем, грустно улыбнувшись, спросила:

– Я не обижу тебя, если скажу, что я о нем всегда помню?

…Он глотнул остаток холодного кофе, посмотрел на девушку…

– Все! Встаю! – решительно сказал себе.

Он встает… Идет к выходу… Девушка, смотрит ему вслед… Он чувствует ее взгляд, но, не оборачиваясь, идет к выходу, открывает дверь. И… Все! Он ушел.

Улица…

Эзра идет по улице: пешеходы, машины… Шум уличной толпы… Он идет по тротуару и не замечает ничего кругом. Он размышляет:

– Как наши мозги работают? Иногда смотришь в зеркало, умываясь, или когда бреешься, чистишь зубы, и вдруг совершенно неожиданно набредаешь на интересную идею, мысль и, бреясь, разрабатываешь ее… Думаешь, она подходит к той или иной сцене… к месту в рукописи… И плавно, как-то незаметно для себя, переходишь к воспоминаниям и не знаешь, что с ними делать… Они тебя захлестывают… Ты вдруг думаешь: «Какой же я был дурак… просто идиот… как я мог так поступить… так ей сказать…». Нет! Это невыносимо… Всплывает ее лицо… Глаза с удивительным разрезом… руки…

– Не знаю, помнишь ли, как я была у Зины. Мы готовились к экзаменам, и ты зашел так просто поболтать. На меня ты тогда никакого внимания не обращал. Я для тебя просто не существо вала… Уходя, сказал Зине, что зайдешь завтра, мол, обмоем экзамен и, неожиданно повернувшись ко мне, спросил: «Ты будешь завтра?» – «Буду…». И подумала: «Конечно, буду..». Назавтра сидели у Зины… Я все время думала: вот-вот в дверь позвонят, и ты войдешь… А тебя все нет и нет… Не выдержала и спросила Зину: «Ну, когда же он придет?!» А она посмотрела на меня удивленно: «Да он уже давно забыл про нас! Не придет он». Ах! Как же мне стало грустно… Мне хотелось расплакаться прямо там, но сдержалась. И просидела у нее весь вечер. А при шел ты около часу ночи как ни в чем не бывало и, удивленно посмотрев на меня, спросил: «Ты чего здесь так поздно?» А Зинка: «Ты же вчера сказал, что зайдешь, мол, экзамен обмоем». – «Я?!» – «Вот козел! – вспылила Зина. – И повернувшись ко мне: «Ну! Я же говорила, что он забыл! Вот козел!» А я ведь так ждала тебя… Как же ты не услышал? Не почувствовал? И еще подумала: «А может, не надо хотеть тебя, если ты хочешь провести жизнь не со мной?»

Вспоминаешь это, как будто все произошло не пятнадцать-двадцать лет назад, а только что… Сейчас… И… Плавно переходишь к другой, к той, которая тебя забыла… Тебя бросила… Ах! Как же она могла…

– Как ты могла? – вырывается неожиданно. – Как она могла увлечься другим? Как?!

Стонешь ты… Может, она влюбилась… или, может, просто захотела секса и именно с ним…

– Как ты могла?!

Кричишь и не видишь, как люди на улице оборачиваются.

И вспоминаешь, как ты умирал… как шел по улице, умирая, и думал, что не стоит жить, и зачем… Ты шел и думал… какой смысл… или не так… Ты не думал… Ты умирал прямо там… Ты представлял ее и его… Ты слышал их поцелуи… Их стон… Бессмысленные слова, которые они шептали друг другу… Ты видел ее трусики, валяющиеся на полу… Ее комбинацию в углу комнаты… И умирал… Ты все это видел, слышал, хотя был от них далеко… В пространстве и во времени… Да! Ты слышал… и умирал… Или не так, ты умер! Ты умер тогда, и ты умираешь сейчас!

Ах! Эти мысли… Эти воспоминания… Они неприятные, но ты как наркоман не хочешь их отгонять от себя…

И вдруг, неожиданно, ты у зеркала… Ты видишь свое лицо, бритву и медленно возвращаешься к…

– Так это же я?

Да, вот мое лицо… и бритва, которой ты водишь по уже давно выбритому лицу…

Так! О чем это я? Ах, да!

Улица… Тротуар… И…

Он идет по улице…

Я вспоминаю…

Вечер… Осень… Парк… Мы сидим на скамейке, курим и молчим. Говорим и молчим. И как всегда неожиданно мой желудок… моя язва начала болеть… Вначале тихо и не очень сильно, но постепенно все страшнее и страшнее… Мне стало как-то неловко перед ней. Я очень не хотел, чтобы она видела, как мне больно. Я резко выбросил сигарету. Я уже не соображал, что она говорит, не слышал… Я слушал свою боль. Я стал себе ее представлять, ее анализировать… где точно она зарождается… как она накатывающе распространяется… и как пульсирует. Так! Мне срочно надо что-то съесть, это помогает. Это голодная боль, я знаю. И если я срочно что-то съем, она, может быть, пройдет или, по крайней мере, мне станет легче. Черт! Как же болит… М-м, м-м, м-м… Как же мне больно… Да! Боль пульсирующая… Пуль-Си-Ру-Ю-Ща-Я-Я… М-м, м-м, м-м… Я должен выдержать и не показать, что очень болит… Черт… Мне жарко… М-м, м-м, м-м… Ах, как жарко и душно… Я незаметно вытер лоб. Он был весь мокрый. Мое лицо должно быть спокойное. М-м-м-м… Как же мне больно… И как бы безразлично, хотелось бы думать…

– Мне надо срочно уйти, ненадолго…

Ее удивленное лицо…

– Что случилось?

– Ничего… Мне нужно… Я сейчас… Я должен исчезнуть на пару минут, подожди меня… не уходи…

И не дожидаясь ответа, я пошел в блажащий магазин. От боли я плохо соображал, шел как в тумане. Боль, боль, б-о-о-о-ль. В магазине я купил плавленый сырок, дрожащими руками засунул его в рот и стал жевать. Жевать… Жевать… И слушать, слушать, слушать свою боль. Наконец мне стало казаться, что она начала стабилизироваться, уже не нарастала… Я прислушался еще, и еще, и еще… Мне даже стало казаться, что она утихает. Медленно, чтобы не расплескать свою боль, пошел обратно. Мне казалось, я шел целую вечность. Мне так казалось… И вот наконец, парк… Скамейка… Пустая скамейка… Как?! Да, пустая… А где же она? Как, ее нет?! Нет! И мне стало казаться, что боль возвращается…

– Черт! Меня ведь не было всего ничего?!

Я посмотрел в сторону трамвайной остановки. Стал приглядываться. Это она? Да! Кажется, она… Стоит одна. Ее грустную фигуру ни с кем не спутаешь. И я пошел к ней, медленно пошел к ней… Подошел трамвай, она села в первый вагон, не замечая меня. Я еле успел прыгнуть на подножку второго вагона. Боль в желудке стабилизировалась, ее можно уже было терпеть. На следующей остановке я перешел в первый вагон. Она стояла ко мне спиной и не видела, как я к ней подошел. Я положил свой подбородок ей на плечо. Она испуганно повернулась. Ее удивление… и еще удивление… и наконец радостная улыбка…